Девушки были крайне польщены и подумали, что нужно во что бы то ни стало оправдать надежды матроны и угодить ей. Что же, отлично. Они еще молоды, не испорчены временем и нравами окружения и будут охотнее выполнять ее приказы и радоваться даже малейшим знакам внимания и одобрения. Инстре это выгодно.

Лишь Миззрима все это время молчала. И почему-то думала, что не заслуживает ни внимания госпожи, ни того, чтобы стоять тут, у алтаря и статуи Богини.

— Миззрима, ты не ответила на мой первый вопрос: чем именно ты хотела бы заниматься в Доме?

— Я… ну… матушка хочет, чтобы я занялась ритуалами или ядами.

— А чего хочешь ты?

Девушка вздрогнула от удивления.

Разве я имею право хотеть? Дура, тебя же матрона спрашивает! Ответь!

— Я… я… госпожа, я… у меня хорошо получаются заклинания лечения… — ее голос звучал так, будто ей было стыдно. И глаза не поднимала. Неужели Лледрит внушила своей дочери такие глупости?

— Но ведь престижнее быть ритуальной или боевой жрицей, а не клериком! — усмехнулась Умраэ.

— Престижнее? — Инстра приподняла бровь. — Что за глупости. Любая работа на благо Дома престижна. Кто будет лечить и защищать боевых жриц, если не будет клериков? Кто будет заботиться о нас и помогать рождению наших детей? — ладонь Инстры легла на живот. — Умраэ, спроси свою мать о твоем рождении. О том, как Фаэра тебя спасла. Ты сейчас жива и стоишь передо мной благодаря тому, что в нашем Доме есть клерики.

Девушка смущенно опустила глаза. Историю своего рождения она, конечно, слышала.

— Кроме того, если вы вдруг не знали, старшие клерики и старшие жрицы равны своим рангом. Миззрима, если захочешь стать клериком, я буду только рада этому. Тем более, что после смерти Элерры у нас на одного клерика меньше.

— А вдруг матушка будет…

— Я матрона Дома и я сказала, что ты будешь клериком, если захочешь, — сказала Инстра, медленно и четко выговаривая каждое слово.

— Как скажете, госпожа, — Миззрима улыбнулась из-под опущенных ресниц. И все же девушке было очень неспокойно и даже почти страшно — и Инстра никак не могла понять, почему.

Когда девушки покинули ее покои, Инстра подошла к двери, хотела приказать ожидающим снаружи слугам позвать Сорнтрана — уж очень она соскучилась по развлечениям в нормальных условиях, в чистоте и уюте. За дверью, однако, стояла Фаэра, а слуг не было видно.

— Позвольте осмотреть Вас, госпожа, — поклонившись, старшая клерик зашла в помещение.

Инстра попятилась. Вроде ничего опасного в мыслях Фаэры нет, просто хочет убедиться, что с ней и с ребенком все в порядке… Почему же дышать вдруг стало так трудно?

— Не нужно.

— Но госпожа, последние события могли негативно сказаться на Вашем здоровье. Если вдруг возникли проблемы, чем раньше мы о них узнаем, тем больше будет шансов справиться с ними.

— У меня ничего не болит, я…

— Давайте убедимся в этом. Это не займет много времени.

С каждым шагом Фаэры Инстра отходила на два.

— Я же сказала, что со мной все в порядке!

Спина коснулась холодной, гладкой стены. Дальше отступать уже некуда.

Перед глазами пронеслись бесконечные лабиринты пещер, падения, бег, сражения, воздействие малознакомых чар, галлюциногенные споры и частички парализующих облаков в воздухе…

Инстра вдруг поняла, насколько опасно все это было и для нее, и, тем более, для ребенка. Но если вдруг и правда что-то не так, она… кажется, она не хочет об этом знать. Она не может потерять ребенка. Только не снова.

Фаэра, не дожидаясь разрешения, уверенно подошла и коснулась ее живота. И произнесла заклинание, которое приятным теплом растеклось по всему телу и даже немного успокоило тревожное сердцебиение.

Эти несколько мгновений казались Инстре самыми долгими в ее жизни. Клерик нахмурилась, прислушалась. И Инстре показалось, что сердце сейчас разорвет либо грудь, либо горло и вылетит наружу.

— Госпожа, там…

Ноги задрожали — наверняка подкосились бы и не удержали ее, если бы она не была зажата между стеной и Фаэрой.

— Кажется, я слышу два сердцебиения, госпожа. Три, если считать и Ваше.

Сорнтран не осознавал, как сильно устал за последние дни. Добравшись до своей комнаты в бараке, он думал, что передохнет немного, пока во внутреннем дворе все разойдутся, потом сдаст оружие и пойдет в баню. Но отключился, завалившись на свою койку, даже не раздеваясь. Никаких снов. Никаких мыслей. Ничего.

Спустя то ли несколько мгновений, то ли целую вечность, из приятной тьмы его выдернул голос Ксаланта в голове:

— Двое, подходят.

Вскочив, он выбросил вперед руку, готовый метнуть луч, но… ни защищаться, ни атаковать не пришлось. Возле его койки стояли двое слуг из местных простолюдинов. Один, испугавшись резкого движения Сорнтрана, отскочил назад.

— В-вас г-госпожа з-зовет к с-себе, — пролепетал второй, более низкорослый и мелкий.

Идти к госпоже в таком виде, конечно, нельзя, и Сорнтран, поднявшись и убедившись, что голова окончательно прояснилась, быстро пошел в оружейную, где оставил клинки, после чего, наконец, направился в баню.

Баню в Шестом Доме он считал гораздо более приятным местом, чем в Пятом: хотя помещения общие, здесь в каждом есть отдельные круглые ванны, расположенные достаточно далеко друг от друга, более того, есть даже ширмы, которыми можно хотя бы частично прикрыть выбранную ванну, если захочется хоть какого-то уединения. В Пятом Доме ни ширм, ни отдельных ванн не было — лишь тройка больших бассейнов, в которых все мылись вместе. Хотя бассейны регулярно чистили, а воду меняли, приятного в таком купании все равно было крайне мало.

Мысль о том, что кто-то может напасть, пока он моется — без оружия и без доспехов — не давала Сорнтрану покоя и в Пятом Доме, и здесь, в Шестом, и потому ширмами он обычно не пользовался, тем более, что купаться у других на виду его не смущало — слишком привычно и в порядке вещей. С обретением магических сил этот страх, конечно, стал немного слабее, — заклинания-то всегда при нем, даже если нет другого оружия, — но полностью не исчез: хотя до сих пор никто на него — конкретно в бане — так и не напал, ожидать такого он не переставал.

Едва они вошли в баню, паук сразу же залез на потолок и оценил обстановку: в этой части помещения никого кроме пары рабов. Выбрав ванну в самом дальнем углу, Сорнтран приказал наполнить ее горячей водой и принести чистую одежду. Грязную же, как и испорченный доспех, бросил на пол. Лишь раздеваясь, вспомнил о книжке с заклинаниями, найденной у болот, и о блокирующем магию ошейнике. Приказал рабам отнести оба предмета в барак и положить на его койку.

Рабы в этот раз попались довольно расторопные, и очень скоро Сорнтран уже лежал в горячей ванне. Впервые — почти расслабленно и с ширмой: пока паук начеку, никто не сможет подкрасться к нему незамеченным. И он бы охотно повалялся тут подольше, если бы не нужно было идти к госпоже.

Вскоре раб-полурослик унес грязную одежду и книгу с ошейником, а другой, полуорк, принес чистые вещи и аккуратно повесил на ширму. Еще один полурослик подбежал и положил на край ванны мыло с приятным цветочно-травяным ароматом и повесил на ширму полотенце. Такого в Пятом Доме тоже не было: нужно было самому идти на склад и брать все необходимое.

Быстро помывшись, Сорнтран вылез из ванны, вытерся и надел пахнущие чистотой штаны с рубашкой и кожаные сандалии. Хотел было поспешить к госпоже, но его внимание привлек шум из соседнего помещения, отделенного от первого небольшой аркой.

— Ксалант, иди вперед.

Паук проворно перебрался в нужное помещение и очень скоро сообщил:

— Ругаются.

Это Сорнтран и сам слышал. Повышенные тона — говорят, однако, на общем языке. Увы, паук бы вряд ли смог объяснить, кто с кем “ругается” и почему. Если это рабы, оставлять такое без внимания не стоит, поэтому Сорнтран все же прошел в соседнее помещение, мало чем отличающееся от первого. Кругом ванны, несколько ведер с водой и гораздо больше пустых. На полу повсюду лужи, и можно запросто поскользнуться, если не быть внимательным.