“Ругались”, как оказалось, не совсем рабы. Двое бойцов-дроу били ногами светлокожего раба, скрючившегося на полу.

— Скоро ты будешь молиться всем известным тебе богам о том, чтобы они послали нам оружие или магические силы, чтобы ускорить твою смерть.

— Действительно, без оружия мы с тобой долго будем развлекаться. Но зато так будет еще интереснее, — более крупный из бойцов медленно, как будто с предвкушением закатал рукава рубашки.

Разношерстная группа забившихся в угол рабов наблюдала за происходящим, боясь пошевелиться, кажется, боясь даже дышать.

Сорнтран собирался развернуться и уйти, но внезапно взгляд упал на раба, лежавшего у ног благородных воинов. И он узнал его. Это только на первый взгляд кажется, что все эльфы с поверхности на одно лицо. Этого — со шрамом на щеке и с яркими зелеными глазами — он сам купил в Лирсике. Совсем недавно, хотя теперь казалось, будто все это произошло целую вечность назад.

— Что здесь происходит? — Сорнтран все же подошел. Ксалант устроился в центре потолка, чтобы лучше видеть всех в помещении.

— Эта дрянь смеет не выполнять приказы, — боец помельче снова ударил лежащего эльфа ногой в живот. Тот всхлипнул, но закрыться от ударов, защитить довольно уязвимое место даже не попытался. Лицо казалось отстраненным, лишенным эмоций, будто он просто хотел поскорее умереть. И переживал лишь из-за того, что “поскорее” вряд ли получится.

Воинов Сорнтран тоже помнил, не раз видел на тренировках. Илзтзыр и Корлак. Оба — сыновья старших жриц. Опытные, быстрые и ловкие воины, отлично владеют короткими мечами. Но сейчас оружия при них нет, одеты в обычные тканые штаны и рубашки.

— Какие приказы?

— Угадай, — Корлак усмехнулся.

Что-либо “угадывать” Сорнтран не собирался. Вряд ли в городе найдется кто-то, кто не знает, что многие бойцы в Великих Домах отрываются на рабах, особенно если покидают комнаты жриц злыми и неудовлетворенными. Избивают, пытают — и не только. Сорнтран себе подобного не позволял: срываться на тех, кто не имеет права сопротивляться, — означает подчеркивать собственное бессилие — это недопустимо и это ниже его достоинства. Удовлетворять с рабами какие-либо физические потребности — тем более.

— Очень скоро этот смазливый гаденыш получит заслуженное наказание, — Илзтзыр вновь пнул лежащего у своих ног эльфа. — Хотя нет, не так уж и скоро.

— Какое? — уточнил Сорнтран.

— Угадай, — ответ был очевиден в кровожадной улыбке бойца.

Наказывать непокорных рабов, конечно, необходимо — в том числе, и в назидание другим, но убивать… это показалось Сорнтрану совершенно лишним. Если лишать жизни за проступки, в Доме скоро просто не останется рабов.

— Нельзя убивать раба, который еще даже не отработал свою стоимость. Это слишком расточительно, — сказал он, сложив руки на груди.

— Тебя это не касается. Не вмешивайся.

— Раб — имущество Дома. Не ваше личное. Если провинился, наказать, не калеча, можете. А жить ему или нет — решать не вам.

— О, ты заботишься об имуществе Дома! Как трогательно! — губы Илзтзыра скривились в наглой ухмылке.

— Лишь недавно стал членом этого Дома и уже перечишь тем, кто тут родился, — усмехнулся Корлак.

— Причем попал-то сюда при довольно интересных обстоятельствах. Говорят, вы с соратниками, проиграв в битве, сдались нашей госпоже, ползали на коленях и просили пощады? Как жаль, что меня там не было. Я бы хотел на это посмотреть.

Выражение лица Сорнтрана не изменилось. Он молча смотрел на бойцов, чувствуя, как в пальцах усиливается покалывание и концентрируется энергия. Дыхание пришлось начать контролировать, чтобы оно оставалось ровным и медленным и не выдало никаких эмоций.

— Жаль, что мы пропустили это зрелище. Но я охотно посмотрю, как ты извинишься, поклонишься и уйдешь отсюда — пока что подобру-поздорову.

В Пятом Доме подобное происходило регулярно. Попытки установить господство и унизить тех, кто кажется слабее. Вести себя правильно и грамотно, лавировать, не подвергая себя серьезным рискам, но никому не позволяя усомниться в том, что связываться с тобой не стоит, искусно манипулировать окружающими и заставлять их действовать в своих интересах, — в Доме, где он родился, было немало самых настоящих мастеров этого искусства. Сорнтрану до них было очень, очень далеко — Богиня, увы, не наделила его ни чутьем, ни хитростью, необходимыми для подобных маневров. Но он отлично понимал, что любые попытки самоутверждения за его счет должны пресекаться на корню. К тому же, доказывать и подчеркивать свое превосходство над более или менее равными — не только можно, но и порой необходимо.

Энергия в пальцах требовала высвобождения, желание ударить наглеца стало почти непреодолимым.

— Трое, наблюдают, — деловито проинформировал сверху Ксалант.

Убивать членов своего Дома, разумеется, нельзя. При свидетелях. Рабы свидетелями не считаются, но за некоторыми из ширм могут быть воины. Правда, если эти двое первыми нападут, Сорнтран сможет сказать, что защищался.

— Корлак прав, — Илзтзыр улыбнулся. — Поклонись. И извинись. Сейчас же.

— Попробуй заставить, — Сорнтран тоже хотел улыбнуться, но это движение было слишком непривычно для мышц его лица, и получившееся выражение вряд ли было похоже на улыбку.

Корлак с ухмылкой шагнул вперед, сжав руку в кулак. И вдруг остановился, глядя куда-то за спиной Сорнтрана. Илзтзыр тоже застыл. И быстро отступил. Оборачиваться Сорнтран не стал: паук сообщил, что с той стороны к ним направляется группа воинов.

— Поговорим еще, — Корлак ухмыльнулся. И посмотрел на соратника: — Пошли отсюда, Илзтзыр.

— Обязательно, — сказал Сорнтран холодно.

Двое бойцов ушли, а компания уставших, грязных и потных после тренировки соратников ввалилась в баню, не обращая никакого внимания ни на лежащего раба, ни на разношерстную группу, замершую позади.

— Зря ты их остановил, — простонал вдруг раб. — Пусть бы убили. Все равно я скоро подохну тут от нехватки солнечного света.

Сорнтран шагнул было вперед, но бить за наглое обращение жалкого эльфа, лежавшего, скрючившись, у его ног, передумал. Побрезговал.

— Во-первых, для тебя я “господин”, — Сорнтран сложил руки на груди, глядя на раба сверху вниз. — И не “ты”, а “Вы”. Во-вторых, не подохнешь. Камни под потолками излучают свет, необходимый для сохранения здоровья тебе подобных. Еще никто здесь не умер от нехватки света. Дом бы не стал тратить деньги на столь хрупких рабов.

— Я… понял… простите… господин.

Сорнтран хотел было отвернуться и, наконец, уйти, но от группы рабов, испуганно наблюдавших за происходящим, внезапно отделился дворф-калека с деревянной ногой. Выйдя вперед, он поклонился — почтительно, но с чувством собственного достоинства. Взгляд направлен не в пол, а куда-то на уровне груди Сорнтрана.

— Благородный господин, разрешите обратиться к Вам.

Сорнтран даже немного удивился.

— Говори.

— Вы ведь воин, господин, и если бы Вас заставили, например, заниматься выращиванием скота, у Вас бы это, скорее всего, вряд ли хорошо получалось? А тот, кто всю жизнь занимался скотоводством, вряд ли был бы полезен с оружием в руке. Если, конечно, за последние несколько суток мир не перевернулся вверх тормашками, — раб улыбнулся, поглаживая пальцами бороду, доходящую до пояса.

— К чему ты клонишь, дворф?

— Я ювелир, господин. А вот этот эльф всю жизнь был охотником и поваром. Я, конечно, понимаю, что дроу очень трепетно относятся к чистоте, и очень уважаю вас за это, но неужели уборка ванных комнат — лучшее применение, которое нам можно было найти? Ведь именно этим мы и занимались все эти дни. Ну, если не считать нездорового интереса некоторых воинов к эльфу.

Дворф прекрасно изъяснялся на нижнеобщем, говорил на редкость складно. Голос ровный, спокойный, бесстрашный. Лицо вроде бы расслаблено, но в глазах какая-то лукавая улыбка.

Его слова показались Сорнтрану вполне разумными. Этот дворф был куплен как ювелир, причем за довольно большую для раба сумму, и заставлять его — с такой-то ногой — заниматься уборкой было явно не самой яркой идеей. Его бы и правда куда-нибудь пристроить, чтобы он мог изготавливать украшения — и для Дома, и, почему нет, на продажу. А от эльфа, возможно, на кухне толку и правда будет больше, чем здесь.