Лаура? Вы здесь не одни?

Мюнцер отреагировал мгновенно:

Мы теперь никогда не одни. И всегда в одиночестве. Все смешалось. Запуталось. Сложно отделить мысли от слов, если ты не помнишь разницы. А была ли она когда-то?

Гай не успел не то, что написать – даже придумать ответ, как на экране появилось следующее сообщение:

Заслон. От чего? Почему? Почему именно мы? Мы этого не выбирали. Мы ничего не выбирали. Нас даже не поставили перед фактом. Просто подопытные крысы. Слепые котята. Кирпич в стене. Помните, как в той песне?

Из всех возможных вопросов в голове почему-то всплыл самый бессмысленный и дурацкий – и он же улетел Мюнцеру спустя мгновение:

Какой песне?

Мюнцер не заставил себя ждать:

Ну… А, вы, наверное, не знаете, извините. Не важно. Мы должны были попробовать, вы понимаете? Хотя, кого я обманываю. Нам было страшно. Страшно исчезать. Страшно умирать. Плевать на всех остальных, мы просто испугались. Да и были ли они еще, эти остальные?

Я видел, собственными глазами видел, как пропадали со связи наши отделы, города, страны, даже континенты. Как лампочки. Сначала горели все, потом…

Потом начали гаснуть, одна за другой.

Пуф. Пуф. Пуф. Пуф.

Пока не остались только мы.

Только мы, посреди плотной вязкой темноты.

Если от уверенности, что это – или прикол, или ловушка еще что-то оставалось, то оно растаяло, когда взгляд скользнул по последнему сообщению.

Мюнцер не мог его видеть или читать его мысли, и продолжал:

Скажите мне, Чезаре, можно нас за это винить?

За что? – Гай поежился. В оружейке сразу стало прохладнее, как будто где-то включился кондиционер.

За все, - стало ему ответом.

Это ничего не объясняет, Корнелс. Как ваш комплекс здесь оказался? – Гай закинул рюкзак на плечо и, держа в одной руке тяжелый телефон, вышел из оружейки.

Больше здесь делать было нечего.

Перепутье. Концепция. Манифестация идеи. Понятийный движок. Наш последний шанс. Мы не думали, что так получится.

Как получится? – информацию из Мюнцера приходилось выдавливать по капле.

По нашим подсчетам, наш комплекс должен был перенестись в ближайшую доступную параллельную реальность с достаточно высоким уровнем глобальной целостности. У нас не было другого выхода. Или так – или исчезнуть. Исчезать очень страшно, Чезаре. Я… Знаю это. Знаю, но не помню.

Все так странно.

Не важно. Лучше бы у нас вообще ничего не получилось.

Мы привязаны к этому месту, понимаете? Связаны с ним. Мы с ним – единое целое. Мы растворились, перемешались – и нас выплюнуло сюда. Или не только сюда. Не знаю. Так тяжело мыслить. Не могу видеть. Не могу слышать. Как-будто что-то мешает. Жижа стала слишком плотной. Реальность – слишком реальной.

Когда здесь были дети, такого не было.

Гай замер посреди едва освещенного коридора и дрожащими руками набрал:

Дети?!

Он ведь не мог говорить про сыновей Лепида и их друзей.

Четыре мальчика и одна девочка. Они были… Странными. Говорили странно. Думаю, те кто растворился полностью, их напугали. Мы не можем с ними ничего сделать. Они не слышат. Не видят. Они могут только кричать.

Или мог…

Ладонь сжалась в кулак вокруг кобуры пистолета. Никто не мог знать, что они здесь были.

Никто.

Если только…

Этот Мюнцер не говорил правду.

Корнелс, я могу как-нибудь Вам отправить фото? – набрал Гай.

Фото? – удивился Мюнцер.

Я читал Вашу переписку. Там был некий Гаспар Дюбуа. Он не тот, кем кажется – и у меня есть доказательства, - повинуясь странному предчувствию, написал Гай.

Гаспар… Гаспар… Да, помню его. Он пропал за несколько дней до того, как ничего не стало. Думаю, не выдержал груза вины и ушел в Пустоту,

Мне так не кажется, - позабыв, что Мюнцер его не видит, Гай скривился и помотал головой, - Так я могу отправить Вам фото?

Да, конечно, - оживился Мюнцер, - Смотрите…

Пока он рассказывал, Гай успел вернуться в его кабинет. Камера на его телефоне была ни к черту, и нормальное хотя бы относительно читабельное изображение получилось далеко не с первого раза и после долгой ритуальной пляски вокруг освещения.

Как только файл улетел, Мюнцер замолк.

Мюнцер молчал настолько долго, что по спине побежал странный холодок – и Гай вынул пистолет из кобуры.

На всякий случай.

Новое сообщение появилось уже на экране компьютера.

Гаспар… Этого… Этого не может быть, Чезаре. Вы не понимаете. Он… Он так горел нашим делом… Так боролся за нашу жизнь… Не мог же он…

От сообщения веяло такой обескураженностью, что это ощущение словно просачивалось сквозь монитор, обволакивая плотной пеленой:

Мне нечем Вас обрадовать, Корнелс. Извините, - написал Гай.

Реальности основной линии. Естественные реальности. Атерос… Так это была не шутка… - Мюнцер словно бы и не получал его сообщений вовсе.

Но Гай не собирался сдаваться:

Мюнцер, Вы о чем?

Мы никогда не были настоящими. Никто из нас. Все так называемые реальности основной линии, кроме одной. Той, в которую мы так и не смогли пробиться. Заслон. Искусственный. Созданный с одной-единственной целью – умереть, чтобы смог жить кто-то другой. Я понял. Лаура, слышишь, я понял, что было нужно Гаспару…

Вдалеке раздался крик. Едва слышный, но оглушающий в этой тяжелой тишине.

Стоило сконцентрировать на нем внимание – как он тут же исчез, и больше не возвращался. Гай потряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Просто показалось.

Но ледяные мурашки почему-то продолжали строем маршировать по спине. Мюнцер замолчал и пришлось самым грубым и бесцеремонным образом вытащить его из мрачных размышлений:

Мюнцер, - набрал Гай, - Мюнцер, я все понимаю, но послушайте меня. В паре километров от места, где вы сейчас оказались, находится город. Там уже полтора месяца пропадают люди и у меня есть все основания предполагать, что это напрямую связано с вашим Перепутьем. Как его отключить?

Следующий ответ не приходил долго. Непозволительно долго.

Но когда пришел, он содержал всего два слова:

Протокол 12-Фобос.

Все ощущалось как сквозь вату. Кобура с пистолетом висела на поясе. В рюкзаке лежали несколько десятков магазинов к нему. Проверять, не отсырел ли порох, внутри комплекса казалось неуместным. Как устраивать вечеринку посреди кладбища.

Пыльная бутылка стояла на сгнившем остове машины.

Мюнцер знал об этом комплексе все. Единственный и бессменный директор, он знал об этом комплексе все – и охотно делился информацией, не опуская даже самые ненужные подробности.

Одним движением большого пальца Гай снял пистолет с предохранителя.

Без Мюнцера он в жизни бы не сообразил, как отключить эту проклятую сигнализацию.

Он прикрыл левый глаз и прицелился.

Мюнцер просил только одного в обмен, но как вернуть этот долг – Гай не мог даже представить.

Щелчок спускового крючка.

Возобновить выполнение протокола 12-Фобос было невозможно. Остановить появление проходов было невозможно.

Звук выстрела разрезал вечернюю тишину – и спустя мгновение к нему добавился треск разбитого стекла.

Оставалось только надеяться, что Нонний Бальб не станет задавать лишних вопросов. Почти так же бессмысленно, как полагаться на благоразумие Катона.

Еще один выстрел – еще одна разбитая бутылка.

Ноутбук Марка-младшего оказался защищен паролем. Дети его не выключали – и повторный ввод не требовался, но стоило ему разрядиться…

Выстрел. Звук разбитого стекла.

Ноутбук Марка-младшего лежал в рюкзаке мертвым грузом.

Выстрел. Щелчок. Патронов в магазине больше не было.