Никки трется телом о светловолосого стриптизера, его полутвердый член невозможно игнорировать. Громкий удар заставляет меня отвести взгляд. Какого черта? Рокки упал на землю на заднем дворе возле розового игрового домика, и тени, похожие на другие, исчезают в темноте. Он выкрикивает ее имя, и она смеется над очень сердитым Рокки. Я знаю, что где-то Лекс стоит и наблюдает за нами. Я не знаю где, но я чувствую его. Его взгляд устремлен на меня, и я знаю, что он не покажет своего лица, но если Рокки здесь, то и он тоже. Я улыбаюсь, потому что мне хочется, чтобы, если он сейчас смотрит на меня, он почувствовал, как сильно я скучаю по нему и что следующие два часа кажутся мне целой жизнью.

За большим дубом я вижу его, его силуэт и взгляд, постоянно прикованный к моему. Я подмигиваю и наблюдаю, как силуэт моего прекрасного мужчины расслабляется.

— Хотела бы я иметь то, что есть у тебя, — вздыхает Эмма, стоя рядом со мной и глядя на звезды.

— Что происходит, Эм? Тейт не дает тебе покоя?

— Нет, совсем наоборот. Его ничего не волнует. У него есть другие шлюхи, о которых он должен беспокоиться.

Я обнимаю ее, пытаясь облегчить ее боль. Мужчины — отстой.

— Прости, Эм, я не знал, что Тейт такой. В курятнике еще много членов.

Она хихикает: — Это Эрик тебя научил?

— Кто еще?

***

— Ты нервничаешь? — спрашивает Адриана, поправляя мой поезд.

Меня передергивает от того, что меньше чем через двадцать минут я снова увижу Лекса.

— Ни капельки, — отвечаю я.

Адриана объявляет, что наконец-то закончила. Стоя в стороне, она наблюдает за мной. Едва ли выше шепотом, я слышу только: — Нет слов, — и смотрю, как она вытирает с лица упавшую слезу.

— Тушь для ресниц, Адриана, — мягко говорю я.

Она смеется, вытирая глаза салфеткой: — Время шоу.

По словам Джен, девушки планировали простую свадьбу. Никаких подружек невесты или женихов и простая, короткая церемония. Единственное, чего я должна сделать, чего я не могла бы желать больше в данный момент, — это пойти к алтарю с моим папой.

Мой папа протягивает руку и шепчет: — Чарли, ты уверена в этом?

Не сделав ни единого вдоха, я отвечаю: — Никогда в жизни я не был так уверена в чем-либо, папа.

Он поглаживает мою руку, в его глазах стоят слезы. Я так готов. Скрипка начинает играть «Can't Help «Falling in Love» сладкая мелодия пробирает меня до мурашек.

На вершине скалы, в месте, которое мы называли своим, вот-вот начнется новая история. Когда я поворачиваю за угол, мой взгляд сразу же притягивается к нему. Его изумрудно-зеленые глаза сияют так ярко, ярче любого света, который я видела, и поэтому без всяких колебаний мое сердце и ноги ведут меня к нему, чтобы найти путь к месту, которое называется домом.

Двадцать шестая глава

Лекс

В жизни мы стремимся к совершенству. Будь то эмоциональное, физическое или материальное совершенство, и снова и снова нам напоминают, что совершенство — это лишь миг. Наш естественный инстинкт — жаждать чего-то большего, исследовать наше желание, жажду или стремление найти что-то высшее.

Как люди, наши мозги запрограммированы думать именно так, но сегодня в полночь мой мозг был перепрограммирован, потому что совершенство идет ко мне по проходу, как ангел чистоты во всей своей красоте.

Улыбка Шарлотты сияет. Еще несколько шагов, и она наконец-то окажется рядом со мной.

Марк целует ее в щеку, прежде чем передать ее мне, а затем, как я и ожидал, как и жаждал, толчок. Электризация каждой частички меня, постоянное напоминание о том, что только она способна заставить меня чувствовать это.

Я знаю без единого сомнения, что она тоже это чувствует, и я знаю, что не должен был этого делать, но я наклоняюсь и целую ее губы, захваченный моментом.

— Шарлотта, ты прекрасна, — тихо шепчу я ей в губы.

Торжествующий прерывает нас, и там, под бледным лунным светом, в три минуты пополуночи, я начинаю произносить слова.

— Шарлотта Оливия Мейсон, я обещаю беречь и любить тебя беззаветно до конца наших дней. Я клянусь, что каждый мой вздох и каждый удар моего сердца будет принадлежать тебе и только тебе.

Я надеваю кольцо на ее палец и снова целую его, прежде чем наступает ее очередь говорить.

— Александр Мэтью Эдвардс, я принимаю тебя как своего постоянного друга и любящего партнера. Я обещаю быть верной и посвятить себя тебе, только тебе и нашему браку. Я отдаю тебе свою руку, свое сердце и воздух, которым я дышу, до тех пор, пока мы оба будем живы.

Шарлотта снова надевает кольцо на мой палец.

Не дожидаясь слов, я целую ее. Пять часов разлуки кажутся целой жизнью, и теперь, на глазах у нашей семьи и друзей, мы официально стали мистером и миссис Эдвардс. Среди самых близких и родных раздается рев, свист и хлопки. На заднем плане играет негромкая скрипичная пьеса, и без предупреждения на горизонте раздается раскат грома, но Шарлотта ничуть не вздрагивает. Раньше она пугалась этого звука, никогда не объясняя мне причину.

— Почему гром не напугал тебя?

— Потому что у меня есть ты, чтобы защитить меня, — она улыбается, обнимая меня, и мы продолжаем терять себя друг в друге, наши губы не могут разомкнуться, пока Рокки не говорит нам «остановиться, потому что это граничит с порнографией».

Мы отстраняемся, когда начинается музыка, и прямо здесь, на нашем месте, мы танцуем под то, что когда-то было нашей песней.

— Я люблю эту песню, — Шарлотта кладет голову мне на плечо.

— Я знаю… Я не был уверен, что…

Она прерывает меня, приложив палец к моим губам: — Мне все равно, что будет потом. Никто и никогда не сможет стереть тот момент времени, когда мы сидели бок о бок, играли на пианино и пели. Что бы ни случилось потом, мне все равно. Этот момент остался со мной, эта песня осталась со мной, и, Лекс, это наша песня. Она не испорчена, и спасибо, что ты выбрал ее сегодня для нашего танца.

Шарлотта жутко спокойна, идеальное спокойствие, и я чувствую, как мое тело расслабляется, позволяя себе наслаждаться танцем с моей женой.

Девушки запланировали простую церемонию, а затем еще более простой прием здесь, на вершине скалы. Наши любимые окружают нас, разговаривая друг с другом и танцуя рядом с нами. За этим последует разрезание торта, моя речь, а затем сразу же медовый месяц, где я смогу наслаждаться Шарлоттой в течение месяца. Месяц трахать мою прекрасную жену весь день и всю ночь. Вот это рай.

Во время нашего танца люди вокруг поздравляют нас, но мне удается крепко держать Шарлотту, потому что мой гребаный стояк торчит как бельмо на глазу. Эрик, гребаный идиот, явно забавляется всем этим. У меня хватает ума похитить его и заставить женщин тереться своими кисками о его лицо, чтобы преподать ему урок. Боль невыносима, и мне нужна разрядка, но как было бы ужасно, если бы меня застали дрочащим на собственной свадьбе? По какой-то причине у остальных нет проблем. На самом деле, я не могу заметить остальных, кроме Рокки, который выглядит довольно самодовольным. Я подозреваю, что он уже получил свое освобождение.

Я приглашаю Шарлотту пройти со мной. Не задавая тысячи вопросов, она поднимает подол своего платья, чтобы оно не зацепилось за землю. Держа ее руку в своей, я веду ее по тропинке, но по пути мы слышим шорох в кустах и хихиканье. Я останавливаюсь и прижимаю пальцы ко рту, прося Шарлотту вести себя тише, чтобы мы могли услышать, кто это.

— Эндрю… вон там…

О, черт, нет!

Я с силой хватаю Шарлотту за руки, когда она закрывает рот, не в силах сдержать смех, прекрасно понимая, что мысль о том, что мои родители занимаются сексом, — самый большой кошмар всех времен. И все же, каким-то образом, генерал настолько накачан виагрой, что его салют не прекращается. Продолжая вести ее по тропинке, я нахожу изолированную пещеру и затаскиваю ее внутрь.

Прижавшись к каменной стене, я прижимаюсь губами к ее губам.

— Лекс, нас все ждут…

— Не волнуйся о них, Рокки все предусмотрел. Мне нужно трахнуть тебя сейчас, как свою жену. Я обещаю заняться с тобой любовью, когда мы вернемся в наш номер, но сейчас мне нужно трахнуть тебя.