— Ты сказал, что никогда не занимался брюнетками. У нее был такой же цвет волос, как у меня?

Он смотрит на меня, сбитый с толку: — Она была блондинкой. Я едва узнал ее сегодня.

Прости его, Чарли, перестань быть чертовой сукой с холодным сердцем.

— Ты обидела меня тем, что сказал о нем, — Лексу едва удается вымолвить слово «он», боль убивает его, и я этому способствовала.

— Мне жаль, что я сказала эти вещи. Да, это правда, но я сказала их, потому что, увидев ее и то, как она говорила со мной о том, что ты с ней сделал, я был абсолютно выпотрошена.

Правда вышла наружу, и невозможно не заметить, как его тело отшатнулось. Я жду знака минут десять, а потом он медленно обнимает меня и притягивает к себе. Я нахожу свой уголок, теряясь в месте, которое я называю домом.

— Мы можем сделать это, хорошо? Я не могу обещать, что прошлое не будет тянуть за собой, но я обещаю никогда не сомневаться в твоей любви ко мне.

— Так точно.

Медленно, я расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки, скольжу рукой по его груди и позволяю ей лечь на его сердце. С каждым ударом я знаю, что оно бьется для меня, для нас.

— И что теперь? — спрашивает он, поглаживая мои волосы, пока мы оба тихо сидим на диване, погруженные в свои мысли.

— Еда, душ, потом анал.

Лекс качает головой, смех вырывается из него.

— Я надеюсь, это не просто гормоны беременности?

Я наклоняю голову, поглаживая рукой его подбородок: — Что-то подсказывает мне, что это не гормоны беременности, мистер Эдвардс. Я думаю, вы сорвали джек-пот.

— Какой же я счастливчик, — говорит он с наглой ухмылкой.

Самый везучий в мире.

Двадцать восьмая глава

Лекс

Как только это сообщение появилось на моем экране, я понял, что мне придется тащить серьезную задницу обратно в квартиру.

Мое сердце вырывается из груди, дыхание еле слышно, я отчаянно пытаюсь не дать Шарлотте увидеть все это. Я снова открываю текстовое сообщение, и это определенно Рокси с темно-каштановыми волосами, а не ее обычная отбеленная блондинка, одно запястье приковано наручниками к моей кровати, она едва одета, ее ноги раздвинуты, и она ласкает себя пальцами.

Неизвестный номер: Хочешь попробовать это снова, Лекс? Каждый палец побывал в моей пизде. Иди и получи, детка.

Я ненавижу это слово, оно кричит «шлюха». Я сжимаю телефон, хватка настолько сильная, что я чувствую, как он впивается в ладонь. Чертова сука, кем она себя возомнила, и как она вообще сюда попала!

Лифт раздражающе медленный, и как только двери открываются, я бегу в главную спальню. Рокси лежит на моей кровати с самодовольным выражением лица, а Би Джей утешает Шарлотту. Даже будучи ее мужем, он не может достучаться до Шарлотты. Боль, которую она испытывает, невозможно игнорировать, ее глаза остекленели, а поза осунулась. То, что Би Джей держит ее, ставит под сомнение мое доверие, но сейчас мне не на что опереться. Ущерб от моего красочного прошлого лежит прямо здесь, на моей кровати.

Шарлотта уходит, не сказав ни слова. Я притягиваю ее к себе, нуждаясь в ней так отчаянно, ища знак, любой знак, что она не оставит меня. Она едва может смотреть мне в глаза, но потом она произносит слова, которые успокаивают меня — она не покидает меня. Я вздыхаю с облегчением, пока она не упоминает о нем.

Он пронзает меня насквозь, лезвия медленно режут меня. Порезы глубокие, они начинают кровоточить. Внутри я кричу, боль невыносима, а жар, чувство жжения ползает по коже, пока, наконец, двери не закрываются за ней, и я остаюсь ни с чем.

Все это превращается в ярость, когда я топаю обратно в комнату. Без слов я снимаю наручники с Рокси и стаскиваю ее с кровати. Она брыкается и кричит, называя меня всеми возможными грязными словами, но мне все равно. Я заталкиваю ее в лифт и нажимаю кнопку в вестибюль. Когда двери открываются, все оборачиваются посмотреть, как я дергаю ее за руку и выталкиваю из здания на улицу. Стоя там, едва одетая, она проклинает мое имя достаточно громко, чтобы люди на другой стороне улицы обернулись, но я просто ухожу.

Я поднимаюсь на лифте наверх. Первое, что мне нужно сделать, это сменить код безопасности и вызвать слесаря, но внезапно я останавливаюсь, понимая, что это место ничего для меня не значит. Это не мой дом, вот почему я так не хотел сюда возвращаться. Это место — напоминание о том, как меня поместили в больницу на последние несколько лет. Как я тонула в своих собственных ошибках без спасательного жилета.

Вытащив телефон, я звоню Кейт и коротко объясняю, что произошло. Она не удивляется и читает мне лекцию о моем прошлом поведении. В обычной ситуации у нее не хватило бы духу сказать мне такое дерьмо, но в данный момент мне больше нужен друг, чем сотрудник. Я даю ей указания выставить пентхаус на продажу. Я прощаюсь с еще одной частью своего прошлого.

Мое зрение затуманивается, когда я слышу шум. Я выпил несколько рюмок, пытаясь стереть воспоминания о том, как этот мудак трахал мою Шарлотту в нашем доме в Нью-Йорке. Я закрываю глаза, желая, чтобы пытка прекратилась.

Вдруг я чувствую, как она садится рядом со мной. Тишина опускается на комнату, и она быстро нарушает ее. Шарлотта говорит холодно, ее тон жесткий. Я уже привыкла к этой черте, ведь это ее голос адвоката-защитника. Где-то на середине своих слов она медленно сбивается, и настоящая Шарлотта раскрывается, рассказывая эту неубедительную историю о колледже.

Уголки моего рта непроизвольно кривятся, плечи двигаются, когда я пытаюсь сдержать небольшие приступы смеха, вырывающиеся на поверхность. Вот я думаю, что Шарлотта — какой-то сексуальный демон с грязным прошлым, а мне напоминают, что это так далеко от истины. Ее двойное лапанье на пьяной вечеринке братства — это ее самое близкое знакомство с ménage à trois. Это смешно, но где-то в моих безумных рассуждениях образы находят дорогу назад, и я выплескиваю боль, которую она мне причинила.

Она не отрицает этого. Неужели я действительно верю, что она лжет? И вот, дело сделано. Части нашего прошлого снова всплывают на поверхность, и что бы ни случилось, что бы мы ни говорили, каждая часть меня по-прежнему хочет каждую часть ее.

Мы столкнулись с препятствием, но вместе мы перепрыгнули его и оказались на другой стороне.

Лондон оказался и благословением, и проклятием. Вся эта история с Рокси сильно подпортила завершающий этап нашего так называемого медового месяца. Положительным моментом является возможность реструктуризации лондонского офиса, что означает, что мне больше не нужно здесь находиться.

Я снова стал американцем с красной кровью.

***

Жизнь в Нью-Йорке очень насыщенная: мы с Кейт управляем офисом. Число наших сотрудников больше, чем в Лондоне, и бизнес процветает. Мне удается сократить количество рабочих часов, поскольку я хочу проводить как можно больше времени наедине с Шарлоттой до рождения ребенка. Это означает научиться искусству делегирования, с чем я боролся всю свою жизнь, но с Кейт я могу ей доверять.

Она оказывается именно той, кто мне нужен, и ни разу меня не подвела.

Мы все еще живем в квартире Шарлотты, к моему раздражению, но я терплю это только потому, что на горизонте маячат большие перспективы. Из-за хаотичной жизни и нашей последней ссоры при просмотре мест для покупки, это было отложено на второй план, но по очень веской причине.

Я не решался затронуть с Шарлоттой тему возможного переезда на Западное побережье. Эта идея вынашивалась уже несколько лет, но недавно ко мне обратился руководитель одной из ведущих производственных компаний в Лос-Анджелесе, который искал инвестора. Но я знаю, что Шарлотта любит Манхэттен, свою карьеру и, самое главное, своих друзей. Вся ее жизнь здесь, и какая-то часть меня не хочет создавать дополнительный стресс из-за ребенка.

— Ура, Кейт здесь. Лучше бы она принесла китайскую еду на вынос, иначе ты поджаришься, Эдвардс.

Шарлотта идет к входной двери. Вместо обычных объятий Кейт наклоняется и гладит Шарлотту по животу. Шарлотта находится во втором триместре, ее живот начинает выпячиваться, а сиськи просто охренительные. Безусловно, это лучшая часть беременности.