Остаток ночи проходит без проблем. Несколько раз меня втягивали в разговоры с людьми, когда я просто хотела быть с Лексом. Я везде таскала его с собой, и, слава Богу, он не хотел покидать меня, хотя и отвлекал, когда шептал что-то мне на ухо.

— Мы можем идти? — умолял он, потянув зубами мочку моего уха.

— Это свадьба твоей сестры. Твоей единственной сестры. А теперь соси ее как горячий кусок задницы… прости, джентльмен, которым ты и являешься.

— Что сосать? — его руки медленно двигаются по моей грудной клетке, слегка касаясь груди.

— Ты — зло, ты ведь знаешь это, да?

— О, миссис Эдвардс… что я буду с вами делать? — дразнит он с дьявольской ухмылкой.

Миссис Эдвардс. Миссис Эдвардс — это имя как музыка для моих ушей.

— Вы хотели получить ответ в формате X или G?

Он наклоняется, кладет руку мне на плечо. Его дыхание, теплое и мягкое, задерживается на моей коже: — Х… всегда Х.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь прошептать ряд грязных вещей, которые я хочу сделать с ним, Эмили и Эндрю стоят рядом с нами, прерывая скорое порнографическое веселье. Доктор Эдвардс прочищает горло, когда Лекс резко оборачивается.

— О, Чарли… Я так сожалею обо всем, — Эмили фыркает, когда слезы вытекают из ее идеально сделанного лица. Доктор Эдвардс протягивает ей другую салфетку, несколько не впечатленный ее эмоциональными всплесками на протяжении всей ночи. Я отпускаю Лекса и бросаюсь к Эмили, чтобы обнять ее. Дело не только в нас. В наше прошлое вплетены и другие люди, которые, как я думал, не будут так рады нашему воссоединению.

— Прости меня за то, что я не уважала тебя. Ты всегда относилась ко мне только как к своей дочери.

Мы отстраняемся друг от друга, когда она с нежной улыбкой убирает прядь волос с моего лица: — Вы были влюблены, и ничто не должно стоять на пути к этому.

— Может, тебе стоит рассказать ей эту новость, чтобы подбодрить старушку, — говорит Лекс с забавной ухмылкой.

— Новости? — глаза Эмили метались туда-сюда между мной и Лексом, — И для справки, я не такая уж старая, Александр.

— Мы вроде как поженились… ну, сбежали месяц назад.

Эмили прижимает руку к груди, потрясенная.

Доктор Эдвардс выглядит довольно благодушным.

— Ну, я думаю, вас можно поздравить, — задыхается она, снова почти плача.

— Это еще не все… Вы станете бабушкой.

Ее глаза становятся мягкими, наполняются внутренним сиянием, притягивая нас обоих в объятия.

— Я действительно стану бабушкой?

— Да, мама… маленький ребенок, которого нужно баловать.

Я отпускаю ее, когда она гладит меня по щеке. Она смотрит на Лекса, обнимая его лицо, хотя он возвышается над ней.

— Мой малыш будет папой, — она снова начинает плакать.

Доктор Эдвардс продолжает стоять и смотреть, не говоря ни слова. Конечно, он знает о ребенке, он помог мне получить результаты анализа ДНК и доказать, что Лекс — отец. Мне потребовалось много сил, чтобы спросить его, отбросив стыд за то, что я была с двумя мужчинами. Но, тем не менее, в конце концов, все получилось, и я не жалею, что обратилась к нему.

Эмили отпустила Лекса и выполнила свой материнский долг, поправив его костюм, который слегка помялся в их объятиях.

— Сынок… Мне очень жаль, — произносит доктор Эдвардс, склонив голову.

— Жаль за что, папа?

— За то, что не заметил ваших чувств друг к другу. За то, что разлучила вас обоих, — его тон мягкий и извиняющийся. Никогда еще я не видела его таким уязвимым.

Эмили обнимает его, понимая, что это он отпускает свою вину. Иногда наступают такие моменты, и возникает неуверенность в том, как себя вести. Это неловко, но отпустить это бремя, эти темные секреты, для этих людей, это в какой-то степени терапия.

— Папа…, — говорит Лекс, кладя руку ему на плечо, — Думаю, я могу с уверенностью сказать за нас обоих, что нам нужно было многое сделать, чтобы повзрослеть. Мы больше не можем сидеть здесь и сожалеть о наших прошлых поступках. У нас есть ребенок, которого мы должны привести в этот мир, и ему нужен кто-то, кого можно назвать «дедушкой», у которого есть седые волосы здесь или там.

Внезапным движением доктор Эдвардс крепко обнимает Лекса. Лекс поднимает бровь, когда его рот захлопывается, и я понимаю, что его отец редко проявляет к нему привязанность. Эмили, конечно же, начинает плакать. Это было началом моего собственного проявления эмоций — проклятые гормоны беременности.

— Подождите… У меня нет седых волос? — Доктор Эдвардс усмехается, слегка отстраняясь.

Лекс смеется: — Конечно, папа.

MC объявляет, что пришло время бросать букет. Незамужние дамы ждут в кучке на танцполе. Несколько из них толкают друг друга за позицию впереди, что вызывает у меня приступ истерики, когда Эрик и Эрин начинают спорить. Эрик не стесняется броситься среди толпы голодных женщин ради букета.

После того как Эрик узнает, что Эрин хочет Лекса, он начинает ей мстить. Весь вечер он называет ее деревенщиной и бросает на нее грязные взгляды с другого конца танцпола.

Адриана стоит у входа и, после двух фальшивых попыток, бросает букет. Он идеально приземляется в руки Кейт. С шокированным видом я подхожу к ней и смеюсь.

— Я рада, что это была ты.

— О, Господи, брак? Пожалуйста, я все еще пытаюсь пройти свой путь до платиновой хучи, и, кроме того, у меня даже нет никого на радаре.

— Ну, теперь, когда Чарли исключен из списка, ты — мой запасной вариант, — напомнил ей Эрик, — Помнишь, ты сказала, что если мы не поженимся к сорока годам, мы женимся друг на друге и будем заниматься блаженным сексом с другими людьми, но я ожидаю, что ты будешь готовить для меня каждый вечер, и… что я должен был делать?

— Купи ящик с инструментами и научись чинить вещи по всей квартире, — говорит ему Кейт.

Эрик сморщился: — О, это верно, но могу ли я купить пояс для инструментов, как тот, что я тебе прислала, из каталога Tools-R-Us?

— Эрик, в том каталоге было полно фаллоимитаторов и еще бог знает как называлась прочая хрень.

— О, ты купил тот, с золотыми блестками?

— Да… и розовую тоже. Ну, это была распродажа «два по цене одного», — Кейт смеется.

— О, я скучала по вам, ребята! — я обнимаю их обоих, радуясь, что, хотя моя жизнь скоро будет переполнена ребенком, Эрик и Кейт нашли друг друга.

— Тупая деревенская шлюха встала на мои мокасины от Гуччи, — жалуется Эрик, отстраняясь.

— Я думал, она шлюха?

— Она переквалифицировалась в шлюху, когда я застукал ее за тем рыжим чуваком в углу.

— Разве это не ее кузен? — спрашиваю я.

Эрик и Кейт смеются в унисон: — Ооо, нааассти…

— Ну, глупая провинциальная шлюха положила глаз на моего мужа.

— Муж? — Эрик задыхается, его глаза расширяются, — Чарли, ты рассказываешь о свинине?

— Эрик, это свинины, — поправляет его Кейт.

— Нет, я не говорю «porkies», кстати, ты вдруг превратился в британского гея? Мы поженились, — говорю я ему.

— Закрой переднюю дверь… но не заднюю. Back Door Betty снова в моде. Подожди, боже мой, ты что, шутишь? Когда? Как? — Эрик сыплет миллионом вопросов, прежде чем повернуться к Кейт, — И почему ты не сказала мне, если знала?

— Потому что это не мое дело — рассказывать. Я не Бетти с большим ртом.

— Ребята, серьезно, какая разница? — говорю я, пытаясь увести разговор от того, что Кейт не разглашает Эрику никакой информации, — Суть в том, что… деревенщина должна вылезти и перестать пялиться на моего мужа.

Я чувствую, как его руки обвиваются вокруг моей талии, как он прижимается губами к моей шее: — Кто положил глаз на твоего мужчину?

Кейт и Эрик смотрят на нас с глупыми ехидными ухмылками на лицах. Они держатся друг за друга, просто наблюдая за нами обоими. Это граничит с жутью.

— Эрин, свадебная шлюха, — говорю я ему, не стыдясь своего красочного выбора слов, — Также известная как кузина Элайджи.

— О, она… да, я встречал ее.

— Когда ты говоришь «встречался», ты имеешь в виду трахался?