— Ещё есть время, Доминик. Ты можешь прервать общение, отправить её вынашивать ребёнка подальше от дворца. Матео рассказывал, что у вас сложности с доверием.

— Спасибо, Себастьен. Но это моё решение.

— Конечно, Доминик, — чуть склонил он голову, извиняясь.

Мы замолчали, вновь сосредоточив внимание на игре. Леджер с Виолет совсем распалились. На столе выросла горсточка ставок. А ведь я предупреждал жену, что с моим другом нельзя спорить на деньги.

— Нечем поднять ставку? — Леджер победно рассмеялся.

— Не взяла с собой столько денег, — небрежно пожала она плечами.

— Можешь поднять и драгоценностями. Либо обещаниями.

— Хм… решил снять проклятие? — покачала она головой, откладывая карты в сторону. — Ладно, поднимаю ставку.

Она оттянула ворот платья, завела руки за шею и стянула с себя брачное ожерелье. Я даже приподнялся с дивана от возмущения и неожиданности.

— Вот же… — Леджер тихо выругался, бросая карты на стол. — Я пас! Довольна?

— Как замечательно! — пропела Виолет, сгребая кучу выловленных из карманов денег и безделушек.

А я почти привычно злился и боролся с желанием расхохотаться. Леджер оставался верен мне, чем жена и воспользовалась, а заодно щёлкнула его по носу, ведь он собрался нажиться за счёт новичка.

— Пожалуй, с картами всё, — она откинулась на спинку кресла и отпила сок из стакана. — Можно поболтать. Я читала, что демоны как-то распределяются на специальности.

— Это условная классификация, введённая в годрисы, — пояснил Матео. — Все демоны обладают ментальными способностями. Но к некоторым эмоциям каждый из нас имеет лучшее восприятие.

— Как интересно! Расскажете о своих? — с наигранным восторгом попросила она, кинув короткий взгляд на Себастьена. — Доминик, так полагаю, ты… — она томно улыбнулась.

— Демон гнева, — перебил я её возможно двусмысленное завершение фразы.

— Так и думала. А ты демон… демон… — она взглянула на Леджера.

— Вожделения, — рыкнул он, пресекая очередное предположение.

— Уже нет, — развела она руками в стороны, и я даже на всякий случай подобрался, готовый оттаскивать от неё друга.

— Это ментальное воздействие, — Леджер посмотрел на неё, словно на недоразвитого ребёнка. — Может, я и проклят, но по-прежнему могу внушить вожделение, вызвать желание и даже довести до экстаза, — заявил хрипло, а Виолет немного покраснела.

— Воодушевление — моя специальность, — Матео толкнул Леджера в плечо, призывая его к порядку.

— Ни за что бы не подумала, — фыркнула она, вперив взгляд в предмет своего главного интереса, Себастьена. — А вы?

— Я не имею специальности, — покачал он головой. — Почти уверен, что вы это чувствуете. Таких, как я, называют всевидящими. Мы чувствуем связи, можем узреть невидимое.

— Чувствую, — кивнула она, теперь посмотрев на меня. С пониманием и злобой. — Поздравляю, месье Кавелье, вы чемпион среди друзей Доминика. Лишились возможности обращаться ко мне по имени всего за два часа.

Себастьен дёрнулся, поджав губы в замешательстве. Напряглись все мы. А Виолет мягко улыбнулась.

— Пойду к себе. Голова разболелась, — она поднялась с кресла и неспешно поплыла в сторону выхода.

Мы остались чисто мужской компанией. Некоторое время неловко попереглядывались, потом решили замять тему. Попили вина, обсудили последние события, о Виолет не говорили. Впрочем, мне не удавалось полностью сосредоточиться на разговоре. Себастьен вывалил на меня шокирующие новости, и теперь я пытался их осмыслить.

Беременность Виолет. Это же чудесно, но явно лишь для меня. А формирование истинной связи вызывало напряжение. Я не знал, что делать дальше. Предложение Себастьена звучало разумно. В первую очередь мне стоило быть императором, думать о стране, избегать создания слабостей, но мысли о расставании с Виолет приносили в душу тягостное ощущение потери.

Стоило друзьям уйти, как я сразу отправился в спальню к жене, чтобы поговорить. Она лежала в кровати, читала книгу, но при моём появлении отложила её и медленно поднялась, позволяя мне оценить соблазнительные формы, скрытые только тонкой тканью ночной сорочки. И ведь скоро всё изменится. Виолет беременна, от этой мысли в душе растекались тепло и нежность к ней. А пока я предавался романтическим думам, Виолет приблизилась ко мне почти вплотную.

— Сволочь ты, Доминик! — прорычала она мне в лицо, и её ладонь с хлёстким звуком налетела на мою щёку.

Кратковременная боль и злость сменились каким-то мучительным восхищением. Себастьен прав, она сама стихия. Необузданная, неуправляемая. Разве возможно от неё отказаться?

— Обожаю тебя, — перехватив за локоть, я привлёк девушку к груди и поцеловал.

Само собой, она не далась, вцепилась в мою губу зубами. Зашипев от боли, я отпрянул, рассмеялся и стиснул девушку одной рукой, вторую перемещая на её живот. И она притихла.

— Обожаю, — вновь повторил. — Вижу, ты не рада. Но, пожалуйста, полюби нашего ребёнка.

— Разве я могу не любить своего ребёнка? — прошелестела она.

— А меня ты можешь не любить? — я взял её лицо в ладони и приподнял, не давая отвернуться. — Я вот не могу...

Она вскинулась. Лазурные глаза наполнились слезами.

— Пожалуйста, уйди, — взмолилась она, с силой зажмурившись.

— Что с тобой, Ви?

— Ты знаешь…

— Боишься? Я могу развеять твои страхи.

— Если бы это было так легко, — вздохнула она, вновь открывая глаза.

— Всё зависит от тебя. Не сомневайся в моём стремлении к тебе, — я присел перед ней на колени и прижался лицом к её животу. Она застыла на миг, а потом её ладонь аккуратно легла на мою макушку. — Хватит бояться, Ви. Пора принять свою роль. Раз ты беременна, нужно объявить о коронации.

/Валери де Лакруа/

Я пребывала на грани нервного срыва. Казалось, ещё немного и просто сорвусь. Три месяца попыток выжить, вранья, столкновений и балансирования на краю хорошенько выжали из меня силы. Само собой, я не впадала в истерику, вела себя обычно, но внутренне дрожала. И всё из-за беременности. Потому что на кону теперь была и жизнь нерождённого ребёнка. Я чувствовала, что весть о нём станет новым рубежом, за который не удавалось заглянуть даже мне. Что тоже очень странно, учитывая, как развились мои способности. Будто кто-то накрывал пеленой важное, не позволял мне увидеть. И это пугало больше всего.

Поведение Доминика изменилось. Страсть перетекла в нежность. Он одаривал меня цветами и милыми презентами, постоянно тискал и проводил со мной много времени. Выглядел невероятно счастливым, что тоже не прибавляло душевного равновесия. Потому что я хотела ему довериться, открыться, просто спрятаться от ударов судьбы за его надёжной спиной, но не рисковала даже подать сигнал о помощи. Магический договор с отцом мог сработать даже на намёк. Потому я молчала и упорно искала выход из сложившейся ситуации. Читала, задавала осторожные вопросы и всё старалась пробиться в будущее. Только всё это было тщетно. Чтобы незаметно вытащить человека из охраняемой тюрьмы дворца короля соседнего государства, нужны были связи, деньги или хотя бы умения. Я не могла похвастаться ничем из перечисленного.

— Почему ты отказываешься от коронации? — в очередной раз задал интересующий его вопрос Доминик за завтраком.

— А куда мне спешить? — снова ответила я. — Как родится ребёнок, там посмотрим. Не хочу объявлять о нём слишком рано.

— Ты что-то видела? — предположил он, не донеся вилку с кусочком мяса до рта. Чёрные глаза наполнились тревогой. — Есть опасность?

— Нет, ничего, — я опустила взгляд к тарелке с супом, к которому так и не прикоснулась. Из-за волнения не было аппетита, но поесть стоило, чтобы не заработать проблемы со здоровьем.  — В том и дело, я не могу увидеть ничего о нём. Мне страшно, — поделилась тихо, потому что мне надоело врать.

— Ты не видишь, потому что у него нет будущего? — хрипло уточнил он.