Сержант собрал солдат, приказал им сбросить упаковочные отходы с рельсов к стене платформы. На этом посчитал свою задачу выполненной. А то, что под грудами пакли и бумаги могут оказаться оброненные в спешке боеприпасы, до него не доходило. Замечания «чужого» старшего лейтенанта для него не указ. Солдаты с путей ушли.

Пришлось срочно вызывать майора — начальника склада. Я объяснил ему нелепость ситуации. Видя груды мусора на месте стоянки правительственного поезда, его охрана просто может отказаться от постановки поезда здесь, так как не знает, что таится под этими кучами хлама.

Майор сразу же понял серьезность ситуации и нерадивость своих подчиненных, игнорировавших мои замечания.

Он прытко побежал куда-то и также бегом привел уже не десяток солдат, а человек тридцать с метлами, носилками, лопатами и заставил сержанта самого таскать мешки и носилки.

Под непосредственным руководством начальника склада работа закипела. Ее заканчивали уже под рокот реактивных двигателей заходящего на посадку самолета.

Я на всякий случай договорился с майором о способе срочной связи, если вдруг потребуется его помощь. Для этого он поставит солдата на расстоянии 200–300 метров от меня, на углу складов, расположенных по другую сторону железнодорожной ветки. Если этот солдат заметит мой сигнал — снятую с головы фуражку, он должен срочно оповестить майора, чтобы тот прибыл на платформу. Как эта предусмотрительность спасла нас, будет ясно при описании дальнейших событий.

Закончив «разборку» на путях у платформы, я вышел за угол склада и издали стал наблюдать посадку самолета.

Посадка реактивного лайнера действительно производила впечатление. Громадная металлическая масса под рокот мощных двигателей коснулась посадочной полосы как пушинка, легко и невесомо. Это была в то время наглядная демонстрация мощи советской авиации и мастерства наших летчиков.

Все члены правительственной делегации ГДР, бывшие уже на летном поле, мастерство советских пилотов приветствовали бурными аплодисментами.

Я ушел на свой пост, так как услышал шум приближающегося правительственного поезда к платформе. Поезд плавно подошел и встал на предназначенное ему место. Из вагона вышел начальник правительственной охраны, представился. Это был высокий, физически крепкий мужчина, с сильным рукопожатием, говоривший не на «верхненемецком» диалекте (Hochdeutsch). Мы вместе осмотрели платформу. Он обратил внимание на остатки упаковочных отходов, отодвинутых солдатами метров на 80 от места стоянки вагонов (полностью убрать их солдаты все же не успели). Но я успокоил его, сказав, что сам осмотрел эти кучи и велел их отодвинуть подальше от вагонов. Такое объяснение его устроило.

В это время из-за угла склада неожиданно появился начальник Управления особых отделов КГБ по ГСВГ генерал-лейтенант Г. К. Цинев. Попросил представить его начальнику правительственной охраны по полному наименованию его должности. Что я и сделал по-немецки.

Г. К. Цинев просил уточнить, нет ли замечаний у немецкой стороны по системе охраны проходящего мероприятия.

Мы получили ответ, что все в порядке. Г. К. Цинев ушел обратно на летное поле, где в это время проходила официальная часть встречи правительственной делегации СССР на немецкой земле.

Начальник охраны предложил мне посмотреть, как выглядит изнутри вагон, предназначенный для приема делегации. Мы поднялись в вагон, осмотрели его. Все чисто, уютно, опрятно. На столах цветы, освежающие напитки, тарелки с аккуратно подготовленными бутербродами, выложенными в виде узоров. В вагоне работали кондиционеры, был свежий воздух. Я остался доволен осмотром, о чем и сказал начальнику охраны. Вышли на платформу. Затем начальник правительственной охраны ГДР почему-то несколько раз спустился на платформу и поднялся в вагон. Потом сказал мне:

— Попробуй сам подняться в вагон несколько раз!

Я попробовал. Да-а, нижняя ступенька металлической лестницы вагона находилась высоковато от платформы. Не хватало эдак еще ступенек двух.

— Что будем делать? Ваш маршал Гречко — главком ГСВГ и наш премьер-министр Гротеволь со своим почти двухметровым ростом легко, конечно, поднимутся. Но товарищ Хрущев не сможет этого сделать, он же невысокий. Не будем же мы с тобой на руках вносить его в вагон, — начальник охраны обеспокоенно посмотрел на меня. — Решай! Ты ведь здесь принимающая сторона.

В этой ситуации я — рядовой исполнитель, просто советский постовой у правительственного поезда ГДР, а «не принимающая сторона». Самолет тем время уже сел. Время подхода к поезду делегации неумолимо приближалось.

Что же делать? Немедленно вызываю начальника второго отдела. Но я уже знаю удивительные способности этого руководителя ловко уклоняться от ответственности в сложной ситуации.

Принимаю свои меры — срочно, через оставленного солдата, взмахом фуражки вызываю майора, начальника склада.

Конечно, первым на «сигнал бедствия» отреагировал начальник склада. Я объяснил ему суть проблемы: срочно нужна небольшая дополнительная лестница на две ступеньки. Он понял остроту ситуации, замерил высоту и ширину ступенек, взмахом руки подозвал сержанта и нескольких солдат. Они быстро вскрыли вторую, удаленную от поезда дверь склада, и оттуда сразу же послышались звуки пилы и ударов топора.

Через несколько минут солдаты бегом принесли два варианта ступенек-подставок к вагону. Одна не подошла. Другую лесенку-подставку мы с немцем с трудом втиснули под металлическую лестницу вагона. Он проверил ее на прочность массой своего тела (а он ростом тоже был около двух метров). Подставка слегка качалась с моей стороны, но если я ее прижимал, то качание было почти незаметно.

Решение найдено и в срок! Майор с солдатами мгновенно исчезли с платформы. Взглянув им вслед, я заметил, что весь китель на спине удалявшегося начальника склада был черным, промокшим от пота.

В это время неожиданно для меня и начальника правительственной охраны ГДР, у нас за спиной, у стены склада, как раз напротив входа в правительственный вагон, стала выстраиваться большая группа генералов из штаба ГСВГ.

Об этом я не был предупрежден. Немец спросил меня:

— Зачем здесь генералы? Ведь официальная часть встречи, согласно протоколу, проходит на летном поле аэродрома!

Я ответил, что не знаю и что генералы у нас не имеют привычки докладывать о своих планах младшим офицерам.

Вот именно в это момент из-за угла склада появился мой руководитель по наряду, начальник второго отдела управления, вызванный мною по срочному сигналу неблагополучия на посту. Он, было, направился к правительственному поезду, где стоял я, но, увидев за моей спиной толпу генералов, просто испарился, исчез с глаз, как пушинка, унесенная резким порывом ветра, или джинн, выпущенный из бутылки. Бросил на произвол судьбы меня, своего подчиненного, который напрасно ожидал от него ценных указаний или хотя бы доброго совета в нестандартной ситуации.

Вскоре после волшебного исчезновения моего руководителя по наряду — начальника второго отдела появилась на платформе советская правительственная делегация, во главе которой бодро шагал Н. С. Хрущев. Рядом с ним, по обе стороны, шли маршал Гречко и премьер-министр ГДР Отто Гротеволь, существенно возвышаясь над фигурой Хрущева.

Мы с начальником правительственной охраны ГДР прижали к металлической лестнице вагона, добротно сделанной на заводе, нашу деревянную, самодельную подставку, чтобы она не качалась. Немец легко это сделал массой своего тела, а мне пришлось прижимать подставку левой рукой, держа правую у козырька фуражки. Делегация спокойно прошла в вагон по нашей чудолесенке. Она с честью выдержала государственные испытания. Спасибо находчивости и оперативности начальника склада: выручил и вовремя!

Руководитель правительственной охраны ГДР предложил мне вместе с ним войти в вагон вслед за делегацией:

— Посмотрим, как они там устраиваются!

Поднялись. Вижу, Н. С. Хрущев стоит посреди вагона, довольный увиденным. Потирая руки, сказал: