Минут за 30 до начала концерта я уже был на месте. Последнее выступление наших артистов проходило в центре города, во дворце Фридрих-Штадт-Паласт, у станции электрички Фридрих-Штрассе, недалеко от советского посольства.
Меня удивила громадная толпа народа. Сотни людей собрались на площади перед зданием театра. Я присмотрелся. Все солидные, хорошо одетые, интеллигентные люди, явные театралы по виду и разговорам, много фотокорреспондентов. Пройдясь несколько раз через всю площадь, я понял, что основная масса стоящих здесь людей приехала с Запада. Все они надеялись перехватить лишний билетик. Разговаривали о наших балеринах только в превосходной степени. Оценив обстановку, я осторожно протолкался к одной из входных дверей театра, где мы договорились встретиться с приятелем. Масса ожидающих как-то незаметно оттеснила меня от этого входа в сторону. У меня осторожно стали интересоваться, почему я не захожу, кого я жду, нет ли у меня лишнего билетика, кто я по национальности и по своему положению. Несколько энергичных дам, услышав, что я русский, подтолкнули ко мне представительного мужчину средних лет. Он, узнав, что я жду приятеля и что у нас есть билеты, начал мою обработку.
На ломаном немецком языке неизвестный представился искусствоведом из Стокгольма, сказал, что он является членом Шведского Королевского общества любителей балета. По поручению самого короля вылетел в Париж, чтобы сделать потом квалифицированный обзор на одном из заседаний общества в присутствии самого короля.
— Но французы не пустили к себе ваш балет!
Из Парижа этот театрал прилетел в Берлин, и два дня не может ни в одной из официальных инстанций получить билет на концерт. Сегодня последнее выступление наших артистов, и он просит продать ему один билет. Цена билета его уже не интересует! И он стал настойчиво совать мне в руки толстый бумажник, плотно набитый купюрами, говоря при этом:
— Ведь вы в Москве можете всегда посмотреть своих балерин, а мне едва ли уже представиться такая возможность!
Сопровождающие его дамы поддержали его просьбу, заявляя, что «это будет разумный и дипломатический компромисс с моей стороны», а они о моем благородном поступке напишут в газетах! На эти домогательства я ответил шведу, чтобы он посоветовал своему королю установить дипломатические отношения с ГДР, тогда не будет проблем с получением билетов на концерты советских артистов в Германии, а также можно будет пригласить эту труппу на гастроли в Стокгольм. За нашими «переговорами» внимательно следила толпа людей, плотным кольцом окруживших нас и тоже, надо полагать, желающих приобрести билет.
Через головы столпившихся театралов я с трудом увидел моего коллегу, который уже был у дверей, на месте намечавшейся встречи, и глазами искал меня. Мои попытки продвинуться в его сторону не имели успеха, блокада была плотной. Я не выдержал и крикнул по-русски:
«Я здесь!» — и махнул рукой над головой. Он с большим трудом прорвал кольцо моего окружения, используя свои дипломатические документы, иначе никто не желал отодвинуться с места. Видимо мой разговор со шведом породил и у других театралов надежду, что я, может быть, продам и второй билет.
Приятель отчитал меня в гардеробе театра за неосмотрительность. Вступив в беседу с иностранцем, я невольно породил у него надежду на возможность приобретения у меня билета. В обстановке всеобщего ажиотажа у театра уже были неприятные инциденты с нашими гражданами, о чем я, разумеется, не знал.
Еще до входа в зал мы услышали самые лестные слова о нашей юной балерине, восходящей звезде советского балета в пятидесятые годы, Раисе Стручковой, солистке Московского государственного академического Большого театра. В зале мы смогли воочию убедиться в восторженности приема выступлений этой артистки публикой. Восхищение зрителей ее мастерством не знало предела. Едва она появлялась на сцене — весь зал вставал. Выступление Стручковой проходило под сплошные аплодисменты и крики: «Браво! Брависсимо!». Особенно хороша была эта балерина в партии принцессы Авроры из балета П. И. Чайковского «Спящая красавица». Личное впечатление от ее выступления захватывало, и стали понятными публикации немецкой прессы, где подчеркивалась лиричность ее исполнения, грациозность танца, пластика и высокий уровень техники танцовщицы.
Выступления Галины Улановой воспринимались зрителем тоже хорошо и горячо. Бурные аплодисменты вызывало и появление на сцене Натальи Дудинской из Ленинградского театра оперы и балета им С. М. Кирова.
Но самый неподдельный восторг зрителя, искреннее восхищение, бесспорно, принадлежали представительнице молодого послевоенного поколения артистов советского балета — Раисе Стручковой. На первых страницах газет, иллюстрированных журналов, критических обзоров тех дней ее фотография была на первых страницах и сопровождалась заголовками: «Восходящая звезда советского балета».
С чувством гордости за достижения нашего балета, глубоко удовлетворенные увиденным, уходили мы с этого памятного концерта. А программу концерта с фотографией балерины Стручковой на титульном листе я храню до сих пор как семейную реликвию.
В середине 50-х годов почти каждый закордонный агент приносил нам с Запада открытую информацию по материалам крупных западногерманских изданий. Газеты, иллюстрированные журналы, специальные брошюры пропагандистского характера были полны сенсационных сообщений о последних американских прогнозах «Мировых кризисов», или «Дуги мировых кризисов», которые ожидают в ближайшее время народы мира. Автором этой теории был видный американский социолог, государственный и общественный деятель Збигнев Бжезинский. Он выступил также автором теории наступления технотронной эры. По его мнению, в этих условиях будут постепенно преодолеваться противоречия буржуазного общества.
Мы внимательно просматривали материалы газет и журналов по вопросам ожидающих мир кризисов, особенно в части прогнозов Бжезинского о судьбе национальных окраин СССР. Как сейчас помню цветные иллюстрации к статье об ожидающих мир кровавых конфликтах в западногерманском журнале «Der Spiegel». На многоцветной карте советского Закавказья каждая краска от красного, переходящего в бордовый, до серого и зеленых тонов обозначала степень интенсивности предстоящих межнациональных конфликтов.
На этой карте ярко выделялось кроваво-красное пятно со словом «Карабах», обозначавшее высшую степень ожесточения ожидавшихся межнациональных раздоров. Как известно, этот прогноз полностью подтвердился спустя два с лишним десятилетия.
На вопросы наших соратников с Запада, как мы оцениваем прогнозируемую американцами вероятность вооруженных межнациональных конфликтов на территории СССР, мы тогда уверенно отвечали, что национальный вопрос в СССР решен окончательно, у нас в стране все национальности равны, дружны и едины в общем устремлении построить социализм. «Дуга кризисов» кроме Закавказья предсказывала нам кровавые конфликты в Узбекистане и Таджикистане. Тревожным цветом была покрыта Чечня как район вероятного конфликта.
Из других районов карта «Дуги кризисов» предвещала затяжные этнические конфликты в Пакистане, Афганистане, Палестине и Израиле. Эти районы нами тогда тоже оценивались потенциально опасными как возможные очаги военных столкновений, и здесь расхождений с американскими оценками положения в мире не было.
Карта американцев о районах предполагаемых конфликтов преподносила еще один сюрприз, вопреки устоявшимся тогда у нас оценкам положения в Европе. Югославия! По степени интенсивности и близости по времени ожидавшихся межнациональных распрей она была на равных с Израилем. Югославо-албанская граница и прилегающие к ней районы контрастно выделялись кровавокрасным цветом, как наш Карабах в Закавказье. Вся эта славянская страна была спрогнозирована как сплошная арена жестоких межнациональных «разборок».
Прошли десятилетия, изменилась наша страна, появилось другое отношение к идее строительства социализма.
Во время службы, вплоть до выхода на пенсию, мне много приходилось заниматься идеологическими и пропагандистскими проблемами. Однако я до сих пор не видел и не слышал ни одного солидного научного критического анализа советских ученых теории Бжезинского о «Дугах кризисов» в мире. Наши такие крупные научные академические заведения, как институты Америки и Азии, десятки титулованных академиков попросту обошли эту проблему молчанием, не сочли возможным дать научную оценку этим работам американского социолога и тем самым как-то предостеречь наше руководство. А ведь Бжезинский оказался прав в своих прогнозах, и такое забвение или игнорирование его предсказаний дорого обошлось России! Ведь не напрасно говорят, что предупрежденный вооружен. А, судя по накалу и продолжительности межнациональных конфликтов на окраинах нашего государства, никаких упреждающих мер или выводов о грозящей нам опасности в правительстве и руководстве страны своевременно сделано не было. За что мы до сих пор расплачиваемся жизнями наших солдат. Помешала наша явная идеологическая предвзятость ко всем общественнополитическим анализам, прогнозам и теоретическим обобщениям положения в мире, исходящим с Запада, так как марксистско-ленинская теория в то время считалась единственно научной и, следовательно, непогрешимой в своих выводах о перспективах развития общества.
