В январе 1954 года в Берлине стояла относительно теплая погода, снега не было. В. М. Молотов, выйдя из самолета и покачав, для приветствия, поднятой шляпой, сказал облетевшие весь мир слова: «У вас тепло, а у нас в Москве уже зима!» Прошел мимо почетного караула, поприветствовал встречавших, сел в машину и убыл.

На другой день вся западная печать, цепкая на сенсации, запестрела броскими заголовками. Они рассматривали это природное явление как некое предзнаменование:

«Русский министр привез зиму на хвосте самолета!», «Возможное похолодание отношений между союзниками!» и т. д. и т. п., предрекая неудачу переговоров.

Длительные, но безуспешные переговоры действительно провалились!

Примерно через месяц после встречи на аэродроме В. М. Молотова, 23 февраля 1954 года, мне пришлось присутствовать на приеме в посольстве СССР в ГДР, посвященном дню Советской армии.

От имени вооруженных сил нашей страны прием давал заместитель главнокомандующего Группой советских войск в Германии генерал Федюнинский. На такие приемы приглашались и бывшие союзники по антигитлеровской коалиции — представители американских, английских и французских войск из Западного Берлина.

Здесь на приеме я встретился со старшим лейтенантом Шацким, прибывшим в Берлин из третьей гвардейской армии вместе с ротой почетного караула, участие которой планировалось при встрече нашего министра иностранных дел.

Шацкий был под стать его гвардейцам из роты почетного караула — высокий, стройный. Мы с ним разговорились.

До этого я с ним не встречался, но у нас оказались общие знакомые по курсам немецкого языка в Штраусберге. Он также владел немецким языком. Не дожидаясь приезда всех приглашенных, мы решили ознакомиться с залом, где будут проходить торжества. Поднялись на второй этаж.

Было интересно, все видели впервые.

В большом банкетном зале стояли громадные столы, уставленные яствами, но не было стульев. В правом углу зала вижу группу знакомых офицеров из Берлинской комендатуры в парадных мундирах, при орденах. Среди них наши союзники по войне — французы и англичане. Все оживленно беседуют, явно уже отведали спиртного. Французы производили необычное для военных, опереточное впечатление. Черные, обтягивающие фигуру мундиры, красные эполеты и… при шпагах! Английские офицеры выглядели скромно. Американцев пока не было видно, они появились буквально за 5 минут до официального открытия банкета.

Играла музыка. Гости из числа представителей немецких властей, штатские группками дружно угощались со стола, беседовали, танцевали. Мы осмотрелись, посетовали, что при фуршете в зале приемов нет стульев. За день оба физически устали, нам хотелось присесть и немного отдохнуть. В поисках условий хотя бы для временного отдыха мы прошли в левое крыло зала и, к своему удивлению, обнаружили небольшое уютное помещение. Там было накрыто примерно 10 столов со стульями. Мы решили, что гости, стоя выпивающие и закусывающие в большом зале, видимо, не знают о существовании этого помещения. Присели за понравившийся нам столик, попробовали закуски, угостились коньяком, оценив его высокое качество, и стали с удовольствием беседовать, поглядывая в большой зал на публику. В наш укромный уголок изредка заходил официант, бросая взор на двух отдыхающих лейтенантов. При этом было заметно, что он часто поглядывал на часы. Мы сидели довольные, расслабленные, так хорошо отдыхали! Вдруг официант подходит к нам и на немецком языке вежливо просит у нас разрешения убрать со стола использованные нами приборы и заново накрыть стол. Он мимоходом заметил, что это место предназначено для президента республики ГДР В. Пика и генерала Федюнинского, проводившего прием, а они уже скоро придут.

Так эти места предусмотрены для президента ГДР и заместителя главкома ГСВГ?! Вот почему здесь стулья и никто, кроме нас, сюда не заходит! Мы быстро ретировались. Зашли в большой зал, встали где-то у стенки, скрывшись за толпой танцующих гостей, и принялись посмеиваться, глядя друг на друга. Чьи закуски и коньяк мы попробовали!

Нужно сказать, что мой спутник был действительно писаный красавец-мужчина, истинный гвардеец петровских времен, такие наверняка нравятся женщинам. Словно в подтверждение моим мыслям к нам подпорхнула молодая приятная женщина и со словами: «Darf ich bitten?» — увела моего спутника в толпу танцующих. Со стороны эта пара смотрелась! Они о чем-то оживленно беседовали.

А дама напрямую спросила его: «Как советские люди относятся к личности премьер-министра ГДР Отто Гротеволя после трагических событий в республике в июне 1953 года?» На что Шацкий, еще не зная, что его пригласила на танец жена Гротеволя, но хорошо понимая политическую значимость своего ответа, уверенно и вполне дипломатично заявил, что в сложной ситуации Гротеволь проявил себя как зрелый руководитель и стойкий сторонник демократии. И тут же был приглашен для личного знакомства с премьер-министром.

После окончания тура вальса вижу, что эта дама тащит неохотно следующего за ней Шацкого к толпе гостей — членов правительства ГДР. Среди толпы выделялась своим ростом фигура премьер-министра Отто Гротеволя. Дама подвела Шацкого к Гротеволю со словами:

— Отто, ты должен пожать руку этому молодому человеку!

Что Гротеволь и сделал. Шацкий, несколько смущенный таким поворотом событий, быстро удалился из окружения членов правительства ГДР, разыскал меня, и мы, не задерживаясь больше в банкетном зале, ушли на первый этаж в служебные помещения. Хватит, ознакомились! Откушали и попробовали коньяка со столика президента и заместителя главкома ГСВГ, поболтали с женой премьер-министра, получили рукопожатие его самого. Не много ли на первый раз?

О содержании милой беседы с женой премьер-министра Отто Гротеволя Шацкому, кстати, пришлось вскоре докладывать начальнику Управления генералу Г. К. Циневу.

В мае 1954 года в культурной жизни города Берлина произошло одно яркое событие. Как-то вернувшись в субботу вечером из очередной командировки по внешней границе Большого Берлина, получаю звонок от приятеля.

Он сообщил, что в воскресенье состоится последний концерт советской балетной труппы. Выступления нашего балета предназначались для демонстрации достижений советского искусства в Париже. По пути во Францию труппа была вынуждена сделать остановку в столице ГДР, так как французы по неизвестной причине закапризничали с выдачей виз, несмотря на уже имевшиеся предварительные договоренности. Вся труппа остановилась в Берлине, неделю выступала перед немецкими зрителями, и мне улыбнулся случай увидеть цвет советского балета в последний день его гастролей в ГДР.

В воскресенье с утра я просмотрел местную прессу с освещением этих гастролей. Балетная труппа была сводная из числа артистов государственного академического Большого театра в Москве и ленинградского театра оперы и балета им. С. М. Кирова. Делегацию возглавляла всемирно известная балерина Галина Уланова.

Пресса ГДР за прошедшую неделю была полна восторженных отзывов об уровне мастерства классического танца наших артистов. Поскольку о предстоящем выступлении советского балета во Франции ранее оповещалось на весь мир, ценители этого вида искусства со всей Европы хлынули в Париж. Узнав, что гастроли во Франции не состоятся, значительная масса этой богемной публики — специалисты-искусствоведы и представители западной прессы — бросились в демократический Берлин через Западный сектор города. Все хотели посмотреть и оценить наш балет, естественно, не имея никакой реальной возможности заказать заранее билеты. Эту существенную деталь в сообщениях местной прессы я почему-то недооценил, и чуть было не нажил себе неприятности во время посещения концерта.

В обед приятель забежал ко мне, передал два билета на предстоящий концерт и сказал, что может немного опоздать. В этом случае минут за десять до начала я должен был зайти в зал и занять места, положив программку на его кресло. Он же в случае опоздания сумеет войти в зал, используя свои дипломатические привилегии, но при условии, что я сохраню его кресло свободным.