Мы как раз собрались с майором Рамзаевым в город для работы в окружении, по своему обычному графику.
Вдруг поступает команда: Рамзаеву график работы отменить, переводчику быть на месте — может понадобиться. Сижу, жду. А события в это время разворачивались не шуточные. Поступил тревожный сигнал. На территории строго охраняемого городка Карлсхорст появился подозрительный человек. Описанные далее события полностью достоверны. Этот факт еще раз подтверждает истину, что в разведывательном деле нет мелочей! Черт прячется именно в деталях!
Представьте себе место событий. Отдельно стоящая двухэтажная вилла на две семьи. На первый этаж два входа, двери расположены рядом. Напротив каждой двери — своя калитка, хотя по нашим, русским понятиям можно бы обойтись и одной. И от каждой калитки ведет бетонированная дорожка к входной двери. Так положено по немецким строительным нормам, принимая во внимание и их аккуратность в ведении хозяйства. Содержанием домов занималась гарнизонная КЭЧ (коммунальноэксплуатационная часть), и она, естественно, перенесла все пороки российского ЖКО на немецкую землю. Дверь калитки, левой по фасаду здания, была неисправна. Ну не дошли заботы КЭЧ до такой мелочи. Неисправная калитка была расположена напротив той двери, куда должен был войти американский агент-связник. А номер дома один, общий на обе квартиры.
Проинструктированный Куртом Голлином связник беспрепятственно вошел в строго охраняемую зону административного городка Карлсхорст, для этого у него были неплохо сработанные — естественно, поддельные — пропуска. Нашел указанный ему разведчиком адрес, утвердился в правильности номера дома и спокойно вошел… но в открытую, исправную калитку. Она была расположена напротив другой, соседней квартиры, где связника не ждали. Звонок, открывает жена советского военнослужащего.
Связник к ней с паролем: «Здравствуйте, вам привет от Курта. Он, кстати, просил передать вам платочки, которые вы заказывали». И достает из кармана красивый нейлоновый платочек. Тогда это был «шик моды». Женщина правильно оценила странность ситуации. Курта она не знала, платочек не заказывала, гость по виду напряжен, говорит по-русски тщательно выговаривая слова с едва заметным акцентом. Он почему-то сразу с улицы хотел нырнуть, буквально под руку, в ее квартиру. Женщина решительно преградила ему путь, заявила: «Извините, я сейчас не одна, заходите через три часа!» — и закрыла дверь перед незнакомцем. Затем она сразу же сообщила об этом в Особый отдел гарнизона. Примерно часа через два меня вызвали к руководству для уточнения деталей операции.
Было принято решение: для захвата «визитера с платочками» привлечь немецкую службу наружного наблюдения. Ее руководитель владел «в общих чертах» русским языком и понял суть предстоящего. Но его мучили несколько «если», на которые он хотел получить детальные разъяснения, уже на немецком языке. Как быть, если незнакомец окажется американцем? Если он будет оказывать ожесточенное сопротивление, насколько сильно можно ему отвечать, допустимы ли увечья, внешние повреждения, например, на лице и так далее? Чтобы потом к ним не было претензий. Я разъяснил ему все по-немецки, он понял, согласился.
У участников группы захвата было, видимо, предчувствие жестокой схватки. Исходная информация оказалась точной. Через три часа посланец американцев вновь появился у исправной калитки.
Он оказался физически крепким, хорошо тренированным, прошедшим полную разведывательную подготовку, но не по линии военной разведки. Выучка была другая, боле основательная. Синяки и значительные физические травмы появились у наших сотрудников, участников группы захвата. Но они не дрогнули, задачу выполнили, «упаковали» посланца американцев.
Что же было дальше? Дальнейшие события пошли стремительно по принципу разжавшейся пружины. Примерно через сутки агент-связник дает показания о том, к кому он шел и зачем. Платочки предназначались для соседки заявительницы — Ани Коршуновой. Связник знал, к кому шел. Даже описал внутреннее убранство ее квартиры. К счастью, Ани не было дома, когда у ее калитки брали связника. Будь она свидетельницей этой сцены, а связной не сразу стал разговорчивым, она бы могла уйти к своему «профессору» на Запад. Ведь контрразведка только догадывалась, что она могла быть получателем платочков. Эти догадки и подтвердил арестованный связник.
Потом, на основе показаний связника, последовал арест Коршуновой. На допросе в Потсдаме она не была такой упрямой, как связник.
Раскрыла всю историю своего падения, описала подробно, как попала в объятия «фирмы» Курта Голлина. Для целостности восприятия событий я должен прервать этот рассказ и напомнить читателю трагедию у советского памятника «Победы» в Тиргартене: бегство часового с поста в августе 1953 года, организованное этой «фирмой».
Напомнить карнавал в Обершеневайде и задержание женщины агента — исполнительницы плана вывода на Запад «вслепую» советского офицера из полка правительственной связи.
Что значит вывести «вслепую» советского офицера в Западный Берлин? Необходима расшифровка этого профессионального термина, хотя бы для истории. «Вслепую» — значит обманом, без ведома этого человека.
На чем строился тогда расчет американцев, психологически тонко продуманный? Объект посягательства, офицер полка связи «ВЧ», увлекся немецкой женщиной.
Он не знал, что она постоянно проживает в Западном Берлине. Их первое знакомство произошло в обществе других девиц свободного поведения, но гражданок ГДР. Он домогался интимной близости от подруги, но не было условий. Она твердо держала марку, давая офицеру понять, что она не такая, как «эти» ее знакомые. Была лучше и чище одета, держалась с гонорком. На карнавале она дала понять крепко подвыпившему офицеру, что сегодня после всеобщего веселья, они могут отдохнуть у нее на квартире — тетки нет дома, куда-то уехала.
Предполагалось вывести его в Западный Берлин на электричке. От клуба в Обершеневайде, где проходил карнавал, до ближайшей станции электрички (тогда еще было сквозное движение электропоездов из демократического сектора Берлина в западную его часть) идти минут десять, на электричке ехать минут 35, через несколько остановок от места отъезда — уже Западный Берлин. Следовательно, на все мероприятие необходимо менее часа.
Теперь следующие психологические детали. Офицер сильно подвыпил, об этом позаботилась та же подружка. Она сообщает о том, что они сегодня вечером смогут наконец-то встретиться у нее на квартире, уйдя с вечеринки до окончания карнавала. Естественно в электропоезде, будучи в плену сексуальных ожиданий и под воздействием винных паров, он и не подумает в какую сторону его везут. Да знал ли он вообще, с какой платформы поезда следуют на запад, а с какой на восток. Хотя строго по инструкции офицерам Берлинского гарнизона в поездах ездить не разрешалось.
Вот и здесь, в деле Коршуновой, фигурирует тот же самый «профессор».
Судя по всему, Коршунова была искренна, раскаиваясь в содеянном. Как теперь принято говорить: сотрудничала с органами следствия.
Дня через два — очередной сюрприз. Коршунова дала показания, что по заданию американцев изучала и выводила в Западный Берлин для знакомства с американцем свою подругу, служащую КЭЧ Берлинского гарнизона, некую Вяткину. Голлин ей тоже подарил шубу. Вяткину я знал лично. Руководитель отдела иногда давал мне хозяйственные поручения, и для их выполнения частенько приходилось заходить в КЭЧ. Бывали случаи, что из КЭЧ от Вяткиной поступали в отдел звонки с жалобами, что некоторые сотрудники нашего отдела не своевременно или не полностью вносят квартплату. Меня, как нейтральное лицо, и направляло начальство для проверки объективности жалоб, а о результатах проверок я докладывал начальнику отдела и по его указанию напоминал о задолженности забывчивым сослуживцам.
В КЭЧ Берлинского гарнизона Вяткина выполняла функции аналогичные функциям паспортистки в системе ЖКО. Она вела картотеку на всех военнослужащих гарнизона, имеющих свою жилплощадь, знала номера служебных телефонов руководителей самостоятельных подразделений, номера их воинских частей. В ее картотеке находился весь офицерский состав спецучреждений (сотрудники ГРУ, разветотделов ГСВГ, разведки Балтийского флота, сотрудники Особого отдела гарнизона и тому подобные). Кроме того, она знала в лицо многих военнослужащих, которые по долгу службы ходили в штатском, и их служебные координаты. Запахло дымом, когда узнали об этих показаниях Коршуновой. Да ведь то, что лежало в сейфе Вяткиной, было бы бесценной информацией для американской разведки.
