В книге бывшего в середине 50-х годов руководителем Берлинской оперативной базы ЦРУ (БОБ) Дэвида Мерфи, Дж. Бейли и советского разведчика генерала Кондрашева под названием «Поле битвы — Берлин», вышедшей в свет в 2002 году, подробно освещаются наиболее крупные разведывательные операции американцев этого времени с позиций Западного Берлина. В них немало страниц посвящено подрывной работе американской разведки против военнослужащих Берлинского гарнизона ГСВГ, где я проходил службу в это время, и мне пришлось реально противостоять им в проведении ряда конкретных подрывных акций.
Обо всем этом в 1953 году мы, конечно, не знали, а лишь догадывались и поэтапно реально ощущали двуличность бывших союзников по их конкретным делам.
Теперь рассмотрим другую сторону оперативной обстановки в Берлине, какой она была для советской военной контрразведки и в каких условиях несла службу вся Группа советских войск в Германии в это время, то есть к лету 1953 года.
Международная и внутриполитическая обстановка в нашей стране в значительной степени определялась тогда смертью советского руководителя И. В. Сталина в марте 1953 года. За ней последовала смена высшего политического и государственного руководства. Ощущался период становления новых руководителей страны, началась реорганизация основных государственных структур. Происходила смена руководителей министерства государственной безопасности, министерства обороны и внутренних дел.
В этой ситуации определенную дезориентацию при оценке обстановки в ГДР и задачах органов госбезопасности внесли весной 1953 года непонятные для военных, принятые под влиянием Берии, решения министерства обороны о выводе из Демократического Берлина всех советских войск за исключением батальона охраны Управления военного коменданта. За этим последовала директива о сокращении советских служб госбезопасности в ГДР. С марта по июнь 1953 года Берия и Кобулов сократили около 1700 человек из 2800 сотрудников аппарата госбезопасности СССР в ГДР. Естественно, указания Берии о замене сотрудников в ГДР в таком масштабе привели к дезорганизации работы чекистов в Германии. Новые осложнения в работе вызвал срочный вызов в Москву на совещание в начале июня 1953 года всего основного оперсостава из ГДР, владеющего немецким языком. Это привело к тому, что на момент беспорядков в Берлине не было оперработников, которые бы могли хорошо говорить по-немецки.
Возникли предположения у нас и на Западе о возможном изменении политики СССР в германском вопросе, что явно не способствовало мобилизации органов контрразведки на успешное решение задач по обеспечению безопасности нашего государства. Реальная внутриполитическая обстановка в ГДР к этому времени требовала как раз обратного — повышения бдительности в связи с появившимися в республике негативными тенденциями развития и мобилизации всех имеющихся сил на их устранение. Именно это и не было сделано новым руководством СССР в сложившейся обстановке, что немедленно и эффективно использовал наш противник.
Попытка государственного переворота в ГДР 17 июня 1953 года вынудила действовать военных. Командование Группы советских войск в Германии временно ввело военное положение в советском секторе Берлина и вновь вернуло в город войска, ушедшие оттуда только пару месяцев назад, чтобы исключить распространение массовых беспорядков по всей республике.
Интересны выводы американской разведки по ситуации, сложившейся у нас в Германии летом 1953 года.
«В условиях борьбы за власть после смерти Сталина появилась нерешительность в действиях советской разведки. Госбезопасность оказалась неспособной эффективно реагировать на усугубляющийся германский кризис. Служба была деморализована попытками Берии вернуть себе контроль над госбезопасностью.
Восстание в ГДР в июне 1953 года дало основание политбюро ЦК КПСС отстранить Берию от власти…»
Все вышеизложенное входило в емкое служебное понятие «оперативная обстановка», то есть условия, в которых велась «работа в окружении». А «окружение» — вот оно, такое многоликое, объемное и враждебное.
В сферу оперативного обслуживания Особого отдела Берлинского гарнизона входили следующие учреждения: Центральная комендатура, 133-й отдельный батальон охраны Управления военного коменданта г. Берлина и части, несшие службу по охране ряда объектов, находящихся непосредственно в Западном Берлине (памятника «Победы» в районе Тиргартен, напротив рейхстага; союзнической тюрьмы в Шпандау; берлинского Центра воздушной безопасности, контролировавшего воздушное сообщение с Западным Берлином и с Западной Германией), а также военный госпиталь, аэродром Шенефельд, два советских авторемонтных завода — один в Берлине-Обершеневайде, другой в местечке Цитен на Юге Берлина, где работали граждане ГДР, а начальниками цехов были наши офицеры. Отделом обслуживались также части правительственной связи в районе Кепеник, части «ВЧ» связи в городе Коттбус, три отдельных мотострелковых батальона, несших службу на внешней границе Большого Берлина. Эта граница составляла 164 километра. На ней — десятки контрольно-пропускных пунктов, на шоссейных дорогах и железнодорожных путях. Среди них были и такие, как КПП Новавес, через который шло регулярное перемещение войск союзников, периодически заменявших личный состав своих гарнизонов в Западном Берлине.
Кроме того, имелось сквозное движение городской электрички из демократического сектора Берлина в Западный и обратно. Так, только через вокзал городских электричек «Фридрихштрассе», расположенный в центре города, в течение суток проходили 285 поездов из Западного Берлина с более чем 50 тысячами пассажиров.
В служебной терминологии внешняя граница города Берлина обычно значилась как «обвод». Вот на этом «обводе» мне, в основном, и предстояло работать. По графику: неделя — на «обводе», неделя — работа по окружению в самом Берлине. Оперсостав немецким языком не владел, и без переводчика было просто невозможно решать стоящие перед нами оперативные задачи по работе в окружении. Были в отделе и два других переводчика — бывшие слушатели курсов немецкого языка в Штраусберге. Однако возможности их использования на «обводе» были ограничены.
Серьезно сказались на оперативной обстановке в городе и события июня 1953 года: попытка государственного переворота, погромы и бесчинства в столице ГДР, инспирированные из Западного Берлина, прошедшие массовые демонстрации и забастовки на предприятиях Берлина, в том числе и попытка срыва работы на авторемонтном заводе в Берлине-Обершеневайде, обслуживавшемся отделом.
Все это до предела накалило оперативную обстановку в столице. Были разгромлены ряд государственных учреждений республики в столице: некоторые здания прокуратуры, судов, райкомов СЕПГ, отдельных полицейских участков. Как следствие — деморализация и бегство отдельных подразделений погранполиции ГДР, несших на «обводе» службу по охране границы с Западным Берлином вместе с нашими батальонами. Все это вынудило командование группы советских войск в Германии объявить о введении военного положения в городе. В Берлин были введены войска, танками перекрыли основные улицы и площади для прекращения доступа погромщиков из Западного Берлина. А ведь до этого наши части были выведены из столицы. К началу путча в Берлине остался только один батальон охраны комендатуры, других войск в столице на этот момент не было.
На этом фоне значительно усложнило условия работы оперсостава дезертирство нашего военнослужащего — бегство с поста на Запад советского солдата из состава караула, несшего службу в Западном Берлине — Тиргартен по охране памятника «Победы» советским воинам, павшим при штурме рейхстага. Ответственность за происшедшее, естественно, возлагалась на оперсостав отдела. И также предельно жестко стояла задача: выяснить — кто и как смог пробраться в ряды лучшего подразделения Берлинского гарнизона. На это событие, в политическом плане, тяжело накладывалось широкое освещение в западных средствах массовой информации самого факта бегства советского солдата с поста у памятника. Максимально подробно были засняты эпизоды его дезертирства (бросил автомат, снял ремень, швырнул фуражку со звездой, слетел сапог — снял на ходу и бросил второй). Ясно, что это была хорошо спланированная, заранее подготовленная подрывная пропагандистская акция. По мотивам события был срочно подготовлен сценарий для короткометражного фильма под названием «Побег на свободу» (Flucht in die Freiheit). В этом особенно усердствовала американская пресса и другие западные средства массовой информации.
