— Так и знал, что пользы от них будет с гулькин нос! — проговорил он раздражённо, пока мы поднимались на лифте. — Эта чёртова система ячеек здорово усложняет нам жизнь. Из-за неё не то, что рядовые члены, но даже комиссары, как их называют красные, почти ничего не знают! Кроме непосредственной задачи, возложенной на них. Нам не дураки противостоят. Коммунисты собаку съели на конспирации и подрывной деятельности. Поначалу их не воспринимали всерьёз, и это было большой ошибкой. Старгород — тому доказательство. Мы её не повторим. Красная зараза в Камнегорске не распространится. Даже если придётся перебить всех революционеров до единого.

— Его Величество в курсе происходящего?

— Разумеется. Он получает еженедельные доклады.

Двери лифта открылись, и мы вышли в коридор.

— Итак, нам известно немного, однако кое-что мы знаем, — на ходу продолжил Голицын. — Например, куда отвозили отпечатанные листовки и прокламации. Параллельно с операцией, в которой вы участвовали, была проведена ещё одна. Мы пытались захватить курьера.

— Пытались? — переспросил я.

Голицын мрачно кивнул.

— К сожалению, ему удалось уйти. Но большую часть печатной продукции мы со склада изъяли.

— Кому принадлежит склад?

— Неважно. Владелец ничего не знает. Он просто сдаёт помещение в аренду. Мы это уже проверили.

— А кому предназначались листовки?

— Вы задаёте правильные вопросы. У нас, разумеется, есть внедрённые в гильдии люди. Они работают на заводах и фабриках, фермах и в транспортных компаниях. Так что мы всегда узнаём, где ведётся агитационная работа. И получаем образцы печатной продукции. У каждого типографского станка свой почерк, если можно так выразиться. Клише изнашиваются и накладывают свой уникальный отпечаток. Сейчас узнаем, куда отправляли листовки из того подвала, что мы накрыли. Входите, маркиз.

В кабинете Голицын достал из картотеки образцы печатной продукции. Каждый был промаркирован.

— Вот то, что производилось на захваченном станке, — проговорил мой собеседник, протягивая мне революционный буклет. — Хотите сравнить?

— С удовольствием.

— Попробуйте.

Некоторое время я провёл, сличая тексты и картинки. Поначалу всё казалось одинаковым, но постепенно я начал замечать мелкие различия. Где-то буква была сточена с одной стороны, где-то точка под лупой имела необычную форму. И так далее.

— Думаю, вот этот, — протянул я Голицыну буклет.

Тот взглянул, вооружился лупой и минуты две сравнивал его с образцом из подвала. Затем кивнул.

— Браво! Вы совершенно правы, маркиз. Давайте взглянем, откуда наш образец. Та-ак… Угу. Машиностроительный завод Хлебниковых! Производит грузовики, пикапы и строительную технику. Очень крупный бизнес. Один из главных в империи. Владелец весьма обеспокоен тем, что у него завелись красные крысы и уже не раз просил нас вмешаться. Но мы не можем выявить того, кто там организовал агитационную работу. Агент хорошо шифруется. И у него уже много сторонников. Мелких вредителей вылавливать нет смысла. Нам нужен провокатор. Тот, кого заслали из Старгорода. К сожалению, в город постоянно прибывают мигранты. В поисках работы и в надежде однажды стать вассалами какого-нибудь рода. Определить, кто из них шпион, почти невозможно.

— Что требуется от моего отдела, Степан Николаевич?

— По этой линии пока ничего. Вас привлекут позже, когда понадобится зачистка. Буду держать вас в курсе. Теперь расскажите, как продвигается дело с Неклюдовым?

— Не так быстро, как хотелось бы. Работаем над поиском решений по выводу Чарыковых, Щербининых и Яновских из-под его влияния.

— Хорошо. Это правильно. Маркиз, я даю вам карт-бланш. Делайте всё, что сочтёте необходимым. Но помните про главное условие: Неклюдова нужно не убить, а дискредитировать. Чтобы он напрочь лишился доверия остальных аристократов. Это самое важное.

— Понимаю, Степан Николаевич. Не забуду.

Вернувшись от начальника к своим подчинённым, я похвалил их за проведение операции, забрал наработки, которые они сделали по попавшим под влияние Неклюдова родам и свалил из Канцелярии.

На допрос арестованных подпольщиков я возлагал большие надежды. Увы, они не оправдались. Мелкие сошки почти ничего не знали, кроме того, что им поручили — печатать агитки, очерняющие монархию, конкретно Его Величество и сулящие справедливое будущее без царя и дворян. И всё же, кое-что меня в их ответах на вопросы Голицына зацепило.

Оба упомянули некоего Енота (очевидно, партийная кличка), который привозил в типографию макеты листовок и прокламаций. Его имени и фамилии они не знали, но подробно описали внешность. Так что в машине по пути в замок я тщательно записал всё, что они сказали, в блокнот. На будущее. Этот Енот может стать ниточкой, которая приведёт меня к следующему звену в длинной цепи коммунистических агентов. А там — кто знает, может, и к тем, кто связан непосредственно с аппаратом Юматова. Вот с ними я бы пообщался.

В принципе, у нас с красными много общего. Как и они, я планирую дискредитировать власть нынешнего императора. Только они упирают на несправедливость социального строя, а я собирался обнародовать его связь с демонами. Вот только мне совсем не нужно, чтобы плоды моих усилий пожали коммунисты. Или чтобы они перебегали дорогу. Так что ребят надо приструнить и направить в нужное русло. Использовать. А для этого я должен выйти на тех, кто что-то решает. Но дело это небыстрое, к сожалению. И я только в начале пути.

Сейчас же имелись проблемы куда более насущные. Например, пришло время разобраться с Карташовым. Дневник его дочери был готов: сработали оперативно, надо отдать должное. Елагин своё дело тоже сделал — промыл девице мозги, так что оставалось только подать ей сигнал. Мне хотелось лично проконтролировать операцию, поэтому этот вечер я оставил свободным. Прибыв домой, сразу встретил Свечкина. Начальник разведки меня дожидался.

— Прикажете начинать, Ваше Сиятельство? — спросил он.

— Да, Юрий Михайлович. Пора. Не будем затягивать. Свяжите меня с ней. Кодовое слово у вас?

Он протянул мне листок.

— Это активирует первый этап.

— Хорошо. Надеюсь, сработает.

Свечкин набрал номер и протянул мне трубку.

— Она как раз дома.

Спустя четыре гудка в динамике раздался женский голос:

— Да? Кто это?

— Юлия Карташова?

— Да… Кто это?

— Отцветает сакура, и нет больше боли.

В трубке воцарилось молчание. Затем послышались короткие гудки.

— Вы прослушиваете квартиру? — обратился я к Свечкину.

— Так точно, Ваше Сиятельство. Угодно послушать?

— Да, включайте.

Начальник разведки щёлкнул тумблерами, и в комнате раздались щелчки.

— Что это? — спросил я, прислушиваясь.

— Полагаю, девушка набирает номер на телефоне.

Свечкин оказался прав: секунд через двадцать я услышал голос Юлии Карташовой. Она позвонила домой и попросила позвать отца. Пришлось подождать. Наконец, тот взял трубку.

— Да?

— Пап, это я. Привет.

— Здравствуй. Не думал, что ты позвонишь. Как… дела?

— Хорошо, спасибо. А у тебя.

— По-прежнему. Ты что-то хочешь?

— Да. Помириться.

Пауза. Затем Карташов сказал:

— Я с тобой не ссорился.

— Знаю. Прости меня. Мы можем встретиться? Я хочу так много тебе сказать!

— Ты… решила вернуться?

— Если ты позволишь.

Снова пауза.

— Почему бы тебе просто не приехать домой?

— Правда⁈ Ты не против?

— Почему я должен быть против? Ты моя дочь. Я… В общем, возвращайся.

— Спасибо, пап! Тогда я соберу вещи и скоро буду, да?

— Прислать за тобой машину?

— Да, но попозже. Мне нужно упаковаться. Через час, ладно?

— Как скажешь. Я… рад, что ты одумалась.

— Я тоже, пап. Спасибо ещё раз!

Девушка повесила трубку.

— Время второй фазы, — кивнул мне Свечкин.

— Давайте.

Он набрал номер и подал мне трубку.