Кай кивнул.

— Интра.

— Похоже на латынь.

— Что?

— Название похоже на латынь. Мёртвый язык. Раньше этот язык существовал на Земле.

— Мёртвый?

— Да. На нём не говорят. Нет живых носителей языка. Поэтому мёртвый.

— Ты знать мёртвый язык?

— Ну… Нет. Точнее, частично. Препараты, то есть медикаменты, имеют названия на этом языке.

— Зачем называть, если никто не говорить?

Я рассмеялась и пожала плечами.

— Знание латыни позволяет врачам разных стран без труда понимать друг друга. Что-то вроде международного языка в медицине. Латынь существует лишь в письменном виде, как язык документов. — Задумавшись на пару секунд, продолжила: — Слова на латыни до сих пор используются в фармакологии, анатомии, да и в других науках, пожалуй.

— Зачем так сложно? — удивился Кай.

— Хм, — я усмехнулась. — Никогда об этом не думала так. В древнейшей истории человечества первые документы были записаны на латыни: святое писание, научные труды, классическое право. Я здесь не специалист. Но думаю, что некоторые традиции живут вечно.

Дракон явно собирался задать вопрос. А я пожалела, что произнесла кучу слов, которые теперь придётся объяснять. Мне хотелось вернуть разговор в прежнее русло и узнать больше о Кае. Я подумала о том, что людям, в отличие от драконов, приходится бороться со своими демонами самим.

— Что такое новый порядок? — опередила его я.

— Нет. Я спрашивать.

— Ладно. Спрашивай.

— Что ты узнать? — дракон показал на тушу шакала, лежащую в зарослях леса.

Я вздохнула, не зная, с чего начать.

Кай вскрыл банку и принялся жевать.

— У меня есть теория об этом месте. Но подтвердить её или опровергнуть невозможно. Вообще безумная теория, если честно.

— Я слушать, — произнёс Кай заинтересованно.

Ливень набирал силу. Пришлось согнуть ноги, сев по-турецки, чтобы вода, катившаяся ручьями с парашютной ткани, не мочила ступни. В шуме дождя я старалась говорить громче:

— Это животное, оно больно, при этом не было старым. Вероятно даже, это молодая особь. Я обнаружила опухоль.

— И что? — Кай продолжал есть как ни в чём не бывало.

— Само по себе — ничего. Но, знаешь, здесь много странного. Сам подумай, атмосфера пригодна для жизни, есть вода, растительность разнообразна, насекомые есть. Вот эти, например, — я показала на уродливую бабочку, что пыталась спрятаться от ливня под крупной шляпкой гриба. Крылья её промокли и склеились, а мерзкие лапки увязли в чём-то склизком. — Странно, что нет крупных животных и вообще разумной жизни. Ладно, фиг с ней, с разумной жизнью. Но почему нет разнообразия животных? Должны быть мелкие, вроде грызунов, средние, крупные — короче говоря, разные, и птицы. Хотя я видела птиц или кого-то похожего на них. Когда только выбралась из корабля. Там, над оврагом, где теперь река.

Дракон не перебивал, поэтому я заговорила снова:

— К тому же биолюминесценция, — меня понесло, я начала проговаривать всё, что бесконечно крутилось в моей голове: — Знаешь, на Земле достаточно видов живых организмов, способных к люминесценции. Но растений среди них нет, а грибы есть. Грибы, бактерии, простейшие и животные. Свечение происходит, грубо говоря, за счёт реакции окисления молекулы люциферина. Существует теория, что аналогично фотосистемам бактерий и растений люциферины изначально выполняли функцию антиоксидантов и защищали клетки от воздействия активных форм кислорода, свободных радикалов и радиации. Впоследствии в ходе эволюции…

— Я не понимать, — перебил Кай. — Какой итог?

Вдохнув полной грудью, я постаралась говорить медленно:

— Всё, что я сейчас скажу, лишь теория. Мы были только на пяточке с десяток километров и не можем знать наверняка, что там, за горизонтом. Я озвучу свою гипотезу. Вероятно, она глупая и безумная. Ведь у меня нет даже микроскопа и реагентов. Не говоря уже о том, что я обследовала только одну особь.

«Теория о люциферине тоже не доказана, а между тем капсулы для прыжков построены на механизме хемосинтеза биолюминесцентных простейших», — подумала про себя.

Дракон перестал жевать, и я поняла, что подводка была слишком долгой. Дождь барабанил по брезенту, мешая сосредоточится.

— Думаю, что планета загрязнена, — выпалила я, после добавила: — В смысле искусственно. Ведь с такой атмосферой не может быть естественного загрязнения.

Кай молчал. Пауза затянулась. Я начала сомневаться в том, что дракон понял сказанное мной. Лицо его было равнодушным, ни капли удивления или недоумения.

— Да, — сказал он. — Я знать.

— Что?! Как знал? — Я вскочила с места, задела головой брезентовый потолок шатра.

— Биосканер на корабле, — пояснил Кай и как ни в чём не бывало протянул мне наполовину пустую консервную банку.

— Как это знал?! — на меня нашло такое негодование, что невозможно было сдержаться. — Знал и не сказал?!

— Я сказал тебе не пить из деревьев, опасно, — спокойно ответил дракон.

— Что?! Я ковырялась во внутренностях этой вот твари, а ты молчал? Что ещё не сказал?

Кай отставил банку, не дождавшись, пока я приму её.

— Ты не спрашивать.

В порыве эмоций я пихнула его в грудь. Он удивлённо посмотрел на меня.

— Ты злиться?

— Да, — резко выдала я. — Что ещё ты знаешь о планете?

— Здесь нет разумная жизнь. Здесь быть биологическая катастрофа. Высокий уровень загрязнения. Почему ты не знать? У человека нет биосканер?

Я села, замерла, переваривая услышанное.

— Не знаю. Всё произошло слишком быстро. Когда мы эвакуировались с крейсера, я вообще ничего не понимала, — проговорила, обращаясь то ли к дракону, то ли к самой себе. — А Алексей… Он не успел… Так это ведь был ты? Ты преследовал нас.

Кай кивнул, а потом поморщился.

— Конечно, кто ещё это мог быть? Я знала с самого начала, — сама же ответила на свой вопрос. — А почему ты здесь приземлился, а? Что, жалкий человечишка обвёл тебя вокруг пальца?

— Ты желать меня оскорбить? — Дракон раздувал ноздри.

Он явно разозлился.

Я ничего не сказала. Чтобы не наговорить ещё больше грубостей, отвернулась, сложив руки на груди. Кай тоже молчал. Слышались лишь его недовольные вздохи.

Дождь барабанил по парашютной ткани. Вода скапливалась в складках и ручейками стекала по самодельному навесу. Прогрохотал далёкий раскат грома. Во влажном мареве чужой таинственный лес люминесцировал синими и зелёными всполохами.

Неожиданно Кай нарушил тишину между нами, спросив:

— Тебя учить лечить, но не учить механизмам, да?

Этот вопрос удивил.

— Да, говорила же, я медик.

Я произнесла эти слова, а сама вспомнила многочисленные учения, к которым все мы относились скептически. «А нужно было быть внимательнее и мотать на ус. Пожалуй, и вправду никогда не знаешь, где окажешься».

Я молчала ещё какое-то время, потом повернулась к дракону и задала волновавший меня вопрос:

— Значит, планета отравлена? Насколько здесь опасно для нас?

— Не знаю. Ты доктор, — грубовато напомнил он.

— Что ещё показал биосканер?

— Ничего, — сказал Кай, задумался и добавил: — Рельеф как горы близко.

— Близко? Насколько?

— Близко в размере планеты. Нам далеко.

— Знаешь ещё что-нибудь? Лучше говори сейчас, — гневно произнесла я.

Дракон замялся на секунду, после всё-таки ответил:

— Нет.

Я колебалась, прежде чем задать следующий вопрос. Но потом решилась.

— Ты можешь восстановить сигнал, чтобы за тобой прилетели?

— Если возможно, я бы сделать, — отрезал Кай. — Ты хотеть, чтобы прилететь драконы? Драконы тебя убить.

Я хмыкнула.

Живот предательски заурчал. Вспомнив про еду, взяла в руки банку и принялась жевать. Только сейчас поняла, как голодна.

Кай смотрел на меня пристально и с тем же выражением, что было на его лице вчера у реки.

«Похоже, злой дракон размяк», — подумала я.

— А ты не хочешь, чтобы меня убили? — спросила саркастично, подначивая его.