- Надеюсь, это всё ещё действует, - пробормотал Алек, разглядывая свою метку на правой руке. – Тут уже начинает стираться.
- Заверни повыше рукава, чтобы не прикасались.
Едва они подошли к разветвлению, где их коридор соединялся с другим переходом, Алек вдруг резко глянул вправо.
- Вон там! – громко прошептал он, указывая куда-то в кромешную тьму.
- Что? – прошептал в ответ Серегил, схватившись за свой меч.
- Этот свет! Идём же!
- Какой ещё свет?
Однако Алек, выхватив свой меч, уже нёсся по коридору. Не успел Серегил кинуться за ним следом, как свет алекова камня внезапно исчез, да так неожиданно, словно между ними кинули плотную занавеску. Серегил даже поначалу так, было, и подумал, покуда не добежал до места, где исчез Алек, и не обнаружил там ещё один коридор, уходящий во мрак . Вот только Алека нигде не было и духу.
Быть может, он забежал в одну из этих раскрытых дверей, что идут вдоль всего коридора? Это дворцовое крыло пока не было отреставрировано. В некоторых из комнат даже не сохранилось дверей, или же они были сломаны и болтались на одной петле. Серегил проверял их все, одну за другой, но они оказались тёмными и пустыми. Коридор же заканчивался тупиком, упираясь в голую стену из камня.
Серегил повернул назад и глянул туда, откуда только что пришёл, надеясь заметить в какой-нибудь из дальних дверей лучик света. Но всё было темно.
- Алек, Билайри тебя раздери, где ты?! – закричал он, чувствуя, как что-то сжимается внутри живота.
Единственным ответом ему было пронёсшееся эхом - «где ты, где ты»…
Огонёк, кажется, убегал от него вдоль по коридору, стоило только Алеку попытаться его догнать. Ни цветом своим, ни сиянием он не был похож на световой камень или шар-послание Теро. У него был какой-то багряный отсвет и ещё он легонько мерцал…
Внезапно носок алекова сапога зацепился за что-то, и Алек распластался на жухлой траве, угодив - о, он сразу это понял! - прямо в кучу свежего навоза. В нескольких шагах потрескивал костерок, бросая отсвет на пару обалдевших крестьянских парней.
- Привет, - пробормотал по-пленимарски Алек.
Те уставились на него, разинув рты, а потом ринулись в темноту, оставив его наедине с навозом и отарой чернохвостых овец.
Кое-как поднявшись, Алек утёр рукавами лицо и не спеша огляделся , пытаясь уразуметь, что же такое произошло. Его светящийся камень куда-то запропастился. Если же судить по свету костра, он оказался посреди какой-то лужайки у подножия крутого холма. С той стороны, куда удрали те парни, до него донёсся отдалённый собачий лай. А ещё Алек сумел разглядеть там несколько крошечных хижин, в квадратах оконцев которых кое-где поблескивали огни очагов. Но они тут же один за другим погасли, словно там поскорее захлопнули ставни.
Дальше по склону, на расстоянии нескольких миль, был, вроде бы, какой-то городишко, раскинувшийся вокруг приземистой круглой башни. Путь туда, похоже, неблизкий, но Алек прикинул, что сумеет быть там ещё до зари.
Лай становился всё громче, и он заметил в темноте пару чёрных силуэтов, несущихся на него. Они стремительно приближались, грозно рыча и опасно припав к земле головами с прижатыми ушами. Стоит пуститься бежать, его тотчас нагонят, так что Алек предпочёл оставаться на месте, впившись пальцами в рукоять своего меча. Разогнать овец было не так-то просто, поэтому собаки, нырнув в отару, резко сбавили свою прыть. Но как только они выскочили в круг света костра, злобно рыча и брызгая слюной, Алек смог рассмотреть, что то была пара голодных дворняг с короткой, грязного цвета шерстью.
Он выставил в их сторону кулак с вытянутыми мизинцем и большим пальцем, как учил его Серегил, повернул его, словно ключ в замке, совершая простенькое заклинание от собак.
- А ну-ка,тише, друзья- собачки.
Но заклинание не сработало.
Собаки кинулись на него, сбили с ног, щелкая зубами возле его лица и рук, покуда он пытался от них отбиться. Обронив меч, Алек выхватил свой кинжал с чёрной рукоятью и принялся отмахиваться им. Клинок довольно быстро достиг своей цели, заставив собак завизжать и отскочить от него, однако те успели здорово его покусать.
Одна из псин, едва дыша, рухнула возле костра. Другая застыла над ней с глухим воем и рыком, и не спуская глаз с Алека. Меч его валялся совсем рядом, однако Алек знал: только рыпнись, и собака набросится снова. Но всё же следовало попытаться. Его пальцы едва успели сомкнуться на рукояти меча, как пес сорвался с места. Алек лишь успел вскинуть клинок и направить его в грудь собаке, как та со всего маху налетела на него, отпрянула назад и рухнула набок. Вздрогнув напоследок, она испустила дух.
Алек высвободил свой меч и шатаясь побрёл к костру, чтобы осмотреть свои раны. Камзол его был здорово порван и весь в крови. Он стянул его с себя вместе с перепачканной кровью рубахой и оценил ущерб: на обеих руках были глубокие покусы и большая рваная рана на запястье левой руки по краю ладони. Он выждал, пока стечет немного крови, чтобы очистились раны, затем разорвал рубаху и перевязал себя, насколько сумел. Руки его тряслись, а ночной ветерок, похоже, становился всё свежее. Морщась от боли, Алек кое-как натянул на плечи камзол и присел на корточки у костра, чтобы немного согреться и ещё раз попытаться понять главное - как он сюда попал?
Пламя почему-то совсем не давало тепла.
- Персты Иллиора, - пробормотал Алек, проведя правой ладонью над огнём.
Ладонь обожгло болью и он отдёрнул руку. Кожу пощипывало, словно от лёгкого ожога. Всё это было ужасно чудно.
Он был уверен, что не выходил ни в какую дверь: вот он идёт по коридору дворца, и Серегил за ним, а уже в следующий момент оказывается здесь, совсем один, в какой-то странной деревне, посреди сонных овец.
Он подошёл к одной из собак и потрогал её бок. Крови не было.
Собаки, которые кусаются, но при этом у них нету крови.
Пламя жжётся, но не даёт тепла.
Небо – тёмное, но ни луны, ни звёзд.
Стараясь не обращать внимания на гулко колотящееся сердце, он снова огляделся вокруг, пытаясь сообразить, что же делать. Единственным местом, где было можно искать ответы, был, кажется, этот дальний городишко. И со светящимся камнем идти туда было бы куда приятней. Опустившись на коленки, Алек пошарил вокруг и нашел нечто похожее на его камень в куче свежего овечьего помёта – о, да, дерьмо тут выглядело совсем как настоящее! - вот только камень, похоже, утратил магию и больше не светился. Чертыхнувшись про себя, Алек обтер его о траву и сунул в карман, после чего двинулся в сторону далёких огней.
Весь склон был усеян огромными булыжниками и изрыт канавами, полными грязи и заросшими тростником. Алек выбрал одну, побольше, и пошел по ней, спотыкаясь о камни и кроличьи норы, то и дело падая наземь, так что исцарапал все коленки и локти и разбередил ноющие раны. У него отчаянно кружилась голова. Он был голоден и жутко хотел пить, однако не решился отведать воды из этой вонючей канавы.
Серое небо, затянутое мглой, уже начало светлеть, когда он услышал вдали шум бегущей воды и, отправившись на него, вышел к широкой речке. Упав на свои израненные и окровавленные коленки, Алек сполоснул руки и набрал пригоршню воды. То есть, он попробовал всё это сделать. Но вода во рту словно куда-то исчезла, оставив его губы совершенно сухими. Он попробовал ещё и ещё раз, но потом бросил эту затею. На руках его по-прежнему была только запёкшаяся кровь.
Вода, от которой нет влаги?
Впрочем, уже наученный горьким опытом, он подозревал, что утонуть в ней все-таки можно.
У него уже подвело живот, урчавший от голода. В рот словно насыпали пыли. Он прилёг, растянулся на высокой и жёсткой траве и уставился в мглистое серое небо. Свет был настолько рассеянный, что было невозможно определить, где тут запад, а где восток.
Веки его отяжелели, и он едва сумел перебороть дремоту, навалившуюся на него. Как бы сильно он ни устал, было слишком опасно спать под открытым небом, да ещё в этой дикой местности, которая пока что доказывала ему лишь свою враждебность.
