Мужчина устроился удобнее на подушках, подложив под голову руки, чтобы лицезреть, как Кумитэ делает ему минет. Ничего особенного, но она старалась изо всех сил угодить Редуксу, и это нравилось ему больше всего. Он запустил в её иссиня-чёрные волосы пальцы и, сжав их в кулак, задал ей желаемый ритм. Кумитэ подняла на него глаза и подмигнула.
В сексе с живой девушкой было определённо больше плюсов, как отмечал Редукс, но кое-что вампиршам удавалось легче. Он надавил Кумитэ на затылок, и та послушно опустилась ниже, заглотив его член до горла. Это нисколько не доставило ей дискомфорта, а лишь наоборот распалило, и дальше она сама подхватила инициативу.
Однако наслаждение Редукса длилось недолго. Вскоре Кумитэ поднялась и пересела на его бёдра. Мужчина недовольно цокнул языком.
— Я тоже хочу получить свою порцию удовольствия, — сказала Кумитэ.
Она задрала юбку и, отодвинув трусики в сторону, направила рукой фаллос Редукса внутрь себя. Вышло у неё не ахти как, и ему пришлось помочь.
— Ты недостаточно возбуждена, — сказал Редукс, просовывая палец в лоно девушки. — Как-то у тебя там суховато.
— Отстань. Главное начать, а там само как-нибудь… смажется, — ответила Кумитэ и отпихнула руки Редукса от себя.
— Нет, ты не понимаешь. Ты уже никогда не будешь… Делать то, что делают живые женщины.
— Господи, да заткнись ты! Всё настроение убиваешь.
Редукс положил ладони на бёдра Кумитэ и погладил её.
— Детка, я просто хочу, чтобы тебе было приятно. Ты должна направить свою витэ в нужное русло.
— Ты хотел сказать «в вагину»?
— До чего же ты грубая, — рассмеялся Редукс.
— Знаю, — ответила Кумитэ и, взяв ладони любовника в свои, переложила их на обнажённую грудь. — Это наш первый раз после моего становления. Ты же ничего не говорил мне о возможных проблемах.
— Да как-то не до того было…
— Тебе двести лет в обед, а ты стесняешься говорить со мной о сексе. Это не смешно.
Редукс подхватил Кумитэ за талию, перевернул её на лопатки и прижал к постели, чтобы она не двигалась.
— Значит, раз я провинился, то буду исправляться. Расслабься и думай о своей… Ну ты поняла, — сказал он. — Получай удовольствие.
— Как прикажешь, господин, — ответила девушка и улыбнулась.
На сей раз Редукс смог войти в Кумитэ. Он лёг на неё и стал двигать тазом, постепенно набирая темп. Не сразу, лишь спустя несколько минут он ощутил, что Кумитэ наконец нашла то состояние, при котором она могла заставить своё мёртвое тело временно ожить ради любовных утех. Она стала мягче и податливее, кожа на её груди чуть порозовела, появился румянец и на щеках. Девушка закрыла глаза и тихо стонала.
Редукс склонился к еë шее, чтобы оставить на ней поцелуй, и почувствовал под губами слабую пульсацию, которая передавалась от сердца по сосудам. Он провëл языком вдоль длинной мышцы, позади которой шла сонная артерия, и прижался к девушке крепче. Кумитэ обхватила его руками и впилась в его спину пальцами.
— Ещë, — прошептала она, изнемогая от возбуждения, — пожалуйста, ещë…
В ответ на еë мольбу Редукс стал двигаться грубыми и глубокими рывками. Кумитэ вскрикнула от боли, но на еë лице засияла блаженственная улыбка. Сердце девушки забилось чаще, и Редукс сглотнул слюну, наполнившую его рот. Он буквально видел под кожей и мышцами пульсирующую артерию, она манила его, и Редукс снова коснулся шеи девушки губами, чтобы ощутить приятную теплоту и слабый аромат крови.
Он обнажил клыки и осторожно прикусил кожу над сонной артерией, но и только. Редукс лишь представлял, что пьëт Кумитэ, осушает её всю до последней капли, но не делал этого по-настоящему. Нельзя. Нельзя!
Редукс вспомнил то состояние экстаза, которое он испытал, совершив первое и единственное диаблери, вспомнил так отчётливо, что почувствовал его наяву. Он вновь пережил то волнение и величие, охватившее его, а затем ощутил волну удовлетворения. Не такого сильного, как хотелось бы, но достаточного, чтобы прийти в себя. Кумитэ кончила следом с громким стоном и впилась ногтями в спину любовника, прорезав ими длинные полосы на коже от лопаток до поясницы. Если что-то и могло окончательно отрезвить Редукса, так именно эта обжигающая боль.
Он выругался и отстранился от Кумитэ.
— Ты чокнулась?!
— Прости, — произнесла Кумитэ без всякого сожаления в голосе. Она разбросала руки по постели и громко вздохнула. — Это было слишком хорошо. Я себя не контролировала.
Редукс поднялся с кровати, застегнул брюки и подошёл к платяному шкафу, дверцы которого были облицованы металлом, отполированным до зеркального блеска, и взглянул в мутное отражение на свою спину. На ней красовались восемь длинных порезов. Мужчина обратил к Кумитэ недовольное лицо.
— Ну я же извинилась, — сказала она. — В следующий раз постараюсь так не делать, ладно?
— Следующего раза может не быть.
— Не дуйся, дорогой, за тобой тоже водится грешок… — вкрадчивым тоном напомнила Кумитэ, поворачивая голову в бок. Она не могла видеть, но прекрасно знала, что на её шее красуется розоватый засос с едва заметными отметинами от клыков.
Редукс замолчал и опустил глаза, ощутив вину за свои фантазии и за то, что с трудом держал себя в руках.
— Эй, — окликнула его Кумитэ. — Я не обижаюсь. И ты не обижайся, ладно? Я люблю тебя.
— И я тебя, — ответил Редукс.
— Тогда иди ко мне, я залижу твои раны.
— Фу, — скривился вампир и рассмеялся вместе с Кумитэ.
***
Первым делом Мидас выпил пару пакетов крови, чтобы скорее зажил порез на лице и травмированный глаз, а затем пошёл отдыхать. Отчего-то он направился в ту комнату, которую делил с Редуксом один день, прежде чем перебраться к Грёзе, но опомнился, когда услышал за дверью задорный голос Кумитэ.
Скай уже давно лежала в постели. Она так устала, что вырубилась, едва коснувшись головой подушки, и даже не переоделась перед сном.
Мидас разулся, снял с себя верхнюю одежду, а затем раздел и Грёзу, хотя в этом не было никакой надобности. Она никак не отреагировала на его действия, поскольку во время дневного сна сородичи становились тем, чем являлись по своей сути — покойниками. Укрыв их обоих тонким одеялом, Мидас привлёк Грёзу к себе и обнял, а затем уснул сам.
Когда солнце укрылось за горизонтом, а на ночном небе зажглись первые звёзды, Скай открыла глаза и, почувствовав, что Мидас прижимает её к своей груди, улыбнулась. Она обернулась к нему и взглянула на его спокойное лицо. Мидас ещё спал или же делал вид, как в прошлый раз, ожидая, что Грёза снова поцелует его.
На его лбу справа и щеке ещё оставался тонкий длинный шрам, но Грёза не находила его обезображивающим, скорее наоборот. Она коснулась пальцем его края и повела вниз к веку. Мидас проснулся и взглянул на девушку. Его правый глаз затянулся бельмом после травмы. Похоже, Кристалл была права. Даже у вампиров есть предел регенерации, и здесь уже ничего не попишешь.
Мидас взял руку Грёзы в свою и поцеловал её ладонь.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он шепотом, словно не желая нарушать тишину.
— Нор… Кхм!
Девушка схватилась за горло и резко поднялась. Её травма тоже давала о себе знать, но она надеялась, что ей не придётся хранить молчание до конца веков.
— Дерёт, — просипела она и снова закашлялась.
— Это пройдёт. Скорее всего, в тканях всё ещё сохраняется воспаление после неполной регенерации. Тебе нужно приложить больше сил, чтобы восстановиться. Ты ела утром, когда мы вернулись?
Грёза помотала головой.
— Пойдём, тебе понадобится кровь, чтобы подлечиться.
Мидас раскрылся и собрался встать с постели, но девушка потянула его за руку и заставила лечь обратно на подушку, а сама положила голову на его грудь и замерла. Вампир улыбнулся и стал гладить Грёзу по волосам. Они пролежали так некоторое время, ни о чём не говоря, просто наслаждаясь возможностью побыть наедине, а затем идиллию нарушил стук в дверь и чей-то голос, сообщивший, что их ждёт Оро. Без всякого желания и энтузиазма любовники оделись и направились в столовую.
