Сомерсет томился в плену все рождественские праздники, хотя есть свидетельства того, что он все еще поддерживал связь с внешним миром. Например, он обменивался письмами со своим племянником Яковом II Шотландским, который отправил к дяде гонца с запросом о его состоянии. Один из ответов Сомерсета наводит на мысль, что его заключение в тюрьму было сделано для его же безопасности, хотя от кого именно — неясно:

Тем временем 19 января 1454 г. Джон Стодели сообщил, что у находящегося в тюрьме герцога есть "соглядатаи в каждом доме лордов этой земли, некоторые — как братья, некоторые — как корабельщики, взятые на море, а некоторые — иным образом, которые докладывают ему обо всем, что они видели или что касалось заключенного герцога". В отчете Стодели также описывалось, как люди Сомерсета заняли все жилые помещения вокруг Тауэра, в том числе на Темз-стрит, Март-Лейн, Сент-Кэтрин и Тауэр-Хилл, предположительно, чтобы предотвратить попытки убийства Бофорта, как это случилось с лордом Сэем в 1450 году и архиепископом Садбери во время крестьянского восстания в 1381 году[558]. У герцога могли быть десятки врагов, но он по-прежнему сохранял привязанность своей верной родни.

В связи с болезнью короля было восстановлено коллегиальное правление, и теперь вместо Сомерсета  политикой руководил герцог Йорк. Однако королева Маргарита с подозрением относилась к намерениям герцога относительно трона, и хотя нет никаких доказательств того, что Йорк в этот период жаждал короны, недоверчивость королевы была результатом ее воспитания. Ее отец Рене Анжуйский провел большую часть своей взрослой жизни в борьбе за наследство и не раз попадал в плен к своим врагам, терпя финансовое разорение, оплачивая армии и выплачивая выкупы. Большую роль в детстве Маргариты сыграли ее мать Изабелла Лотарингская и бабушка по отцовской линии Иоланда Арагонская. Обе женщины заменяли ей отца во время его различных отлучек, в результате чего Людовик XI, преемник Карла VII, позже заметил, что его бабушка Иоланда воспитала "мужское сердце в женском теле"[559]. Для кузины Людовика Маргариты, которая имела в своих предках таких женщин, как Элеонора Аквитанская и императрица Матильда, женщина, правящая от имени своего мужа, была явлением логичным и даже естественным. Она была предана своему мужу, который доказал свою доброту и верность, и считала, что после заключения Сомерсета в тюрьму она была единственным человеком, способным действовать в интересах короля и их сына принца Эдуарда.

Поэтому в начале 1454 года Маргарита предприняла отчаянную попытку взять власть в свои руки, выдвинув пять статей, которые, как она надеялась, будут приняты Советом, "первая из которых гласит, что она желает получить власть над этой землей". Напористая королева также потребовала права назначать канцлера, казначея и хранителя Тайной печати, а также на любые церковные должности[560]. Неудивительно, что она получила вежливый, но твердый отказ. Англия XV века, похоже, не была готова к женщине-правительнице, пусть даже временной. То, что Маргарита была француженкой, конечно, не помогло ее делу, как и тот факт, что она была причастна к спорной передаче Мэна и Анжу.

Когда 15 февраля 1454 года Парламент собрался вновь, необходимо было принять определенное решение об управлении королевством. Прошло шесть месяцев с тех пор, как король заболел, и не было никаких признаков того, что он выздоровеет в ближайшем будущем. 15 марта в Виндзорском замке пятимесячный принц Эдуард был провозглашен принцем Уэльским и герцогом Корнуолльским, что стало официальным признанием его статуса как наследника престола. Запланированная инвеститура должна была убедить Маргариту в положении ее сына, так как 27 марта, "по совету и с согласия духовных и светских лордов и простонародья Англии", герцог Йорк был назначен протектором Англии[561].

Йорк осторожно заявил, что его назначение произошло по решению Парламента, а не его самого, поскольку он опасался обвинений в незаконном присвоении королевской власти. Для пущей убедительности Ричард заявил, что у него "нет достаточных сил, умения и способностей, чтобы взять на себя эту странную должность Протектора и Защитника этой земли",[562] хотя, несмотря на такое внешнее смирение, он с радостью принял эту роль, а вместе с ней и контроль над королевством.

Одним из первых действий Йорка было назначение нового канцлера, так как эта должность, оставалась вакантной после смерти в марте кардинала Кемпа. Канцлером стал шурин герцога Ричард Невилл, граф Солсбери, который занял этот пост 2 апреля, подражая при этом двум своим дядям по материнской линии — Томасу и Генри Бофорту[563]. Солсбери, и его сын граф Уорик, были амбициозны сверх меры, и канцлерство оправдало решение Невиллов связать себя с мужем Сесилии Невилл. Йорк, со своей стороны, получил капитанство в Кале, которое он отобрал у Сомерсета, и вернул себе лейтенантство в Ирландии[564].

Мало кто сомневался, что Йорк теперь был самой влиятельной фигурой в королевстве, хотя, несмотря на падение Сомерсета, он решил быть беспристрастным защитником, занимая бесстрастную позицию в спорах и петициях и пытаясь восстановить закон и порядок. Те, кто был тесно связан с предыдущим режимом, такие как герцог Бекингем и единоутробные братья короля Тюдоры, даже были включены в состав Совета, и налаживали рабочие отношения с Йорком.

Конечно, не все были в восторге от нового режима. Сомерсет все еще находился в заключении, королева негодовала в Виндзоре, а на севере зять Йорка Генри Холланд, герцог Эксетер, пытался поднять народ на восстание против протектора. Эксетер считал, что его несправедливо обошли вниманием при выборе протектора в пользу его тестя, и нашел сторонников для своего недовольства в семье Перси, которые также чувствовали себя обойденными в пользу, своих соперников, Невиллов. Йорк отреагировал решительно: после многочисленных писем с требованием прекратить подстрекательство к мятежу, 24 июля, Эксетера был задержан и заключен в тюрьму в замке Понтефракт[565]. Когда два герцога из рода Ланкастеров оказались в тюрьме, а король все еще был недееспособен, положение Йорка еще более упрочилось, и он воспользовался случаем, чтобы осуществить свой план по привлечению Сомерсета к суду за государственную измену.

28 июля 1454 года Норфолку было отправлено письмо с просьбой явиться на заседание Совета 28 октября, где, как надеялись, он "оправдает задуманные нами дела против Сомерсета", позволив Йорку "разбираться в этих делах в соответствии с законом и разумом". Повестку с вызовом подписали Томас Буршье, новый архиепископ Кентерберийский, епископы Винчестерский и Элийский, кузен Сомерсета Солсбери, а также лорды Буршье, Дадли и Грей. Имя Йорка заметно отсутствовало, но можно не сомневаться, что его рука направляла все эти дела из-за кулис[566]. Знание об этом вызове могло побудить Уильяма Пастона написать своему брату Джону в том же месяце, чтобы сообщить, что Сомерсет "сидит в тюрьме, причем в худшем состоянии, чем когда-либо". Неясно, относилось ли это к физическому или политическому состоянию герцога, но в любом случае положение Сомерсета было явно опасным[567].