Проблема для Саффолка заключалась в том, что популярность герцога среди простых людей могла обернуться неприятностями, если бы он выступил против заключения мира во время переговоров с французами, особенно когда стало известно об уступке Мэна и Анжу. В итоге показательный суд не состоялся. От шока, вызванного арестом, герцогу стало плохо, возможно, от инфаркта, он впал в кратковременную кому, и 23 февраля, скончался. Обвинения в его убийстве были вполне предсказуемы, поэтому тело Глостера было выставлено на всеобщее обозрение перед погребением в Сент-Олбанс.
Генри Бофорт пережил своего давнего соперника всего на шесть недель. Кардинал заболел незадолго до Пасхи и созвал к своей постели всех священников и церковных деятелей Винчестера, включая автора Croyland Chronicle. Хронист, считавший Генри "славным католиком", отметил, как кардинал отслужил заупокойную мессу в его присутствии в Пасхальное воскресенье, а на следующий день во всеуслышание подтвердил содержание своего завещания. Утром во вторник, 11 апреля 1447 года, семидесятидвухлетний кардинал Англии "попрощался со всеми и покинул этот мир"[508]. Это была достойная и ортодоксальная смерть последнего оставшегося в живых внука Эдуарда III, которая ознаменовала конец целой эпохи.
Этот торжественный рассказ очевидца противоречит версии, изложенной Эдвардом Холлом чуть менее века спустя, который изобразил кардинала одержимым своим богатством и отчаянно надеявшимся выкупить свою жизнь у смерти, сетуя: "Почему я должен умирать, имея столько богатства?"[509] Эта версия, вероятно, послужила основным источником, использованным Шекспиром для драматизации последних минут жизни кардинала в акте III, сцене 3 драмы Генрих VI, часть II, когда он изобразил короля, наблюдающего за тем, как умирает его "жалкий" двоюродный дед, не подавая признаков того, что он ожидает увидеть "райское блаженство". Граф Уорик, о присутствии которого при кончине кардинала нет никаких свидетельств, в драме находится у смертного одра дяди своего отца и отмечает: "Такая злая смерть — знак мерзкой жизни". Очевидно, что Шекспир творчески отнесся не только к жизни Ричарда III[510].
Генри попросил похоронить его в Винчестере, а незадолго до смерти распорядился восстановить святыню Святого Свитуна, которая с X века находилась за главным алтарем в серебряном ковчеге. Он выделил на эти работы значительную сумму в 706 фунтов стерлингов 18 шиллингов золотом и серебром и попросил перенести святыню в ретро-хор, недалеко от места, где должна была возведена его капелла[511]. Новая святыня, которая, по современному признанию, была "выстроена милордом кардиналом Бофором",[512] была открыта только тридцать лет спустя, в июле 1476 года.
Как всегда, кардинал оставил подробные инструкции для капеллы, в которой должна была находиться его внушительная гробница из серого мрамора, и это сооружение было возведено рядом с новой святыней. Капелла имела многочисленные ажурные пинакли, поднимающиеся к крыше ретро-хора, и была украшена внутри замысловатыми веерными сводами, в центре которых красовался герб Бофорта, несомый ангелом. На вершине усыпальницы до сих пор стоит великолепное каменное изваяние Генри с молитвенно сложенными руками, облаченное в алые одежды, соответствующие его рангу, хотя это и более поздняя реконструкция. Хотя некоторые надписи по периметру гробницы со временем были утрачены, одна интригующая латинская строка осталась: Tribularer si nescirem misericordias tuas, или Я должен был бы страдать, если бы не знал милости Твоей. Признавал ли так Генри свою греховную жизнь или это были типичные причитания средневекового церковника?
Ответ, возможно, кроется в завещании кардинала, в котором мало что свидетельствует о душевных терзаниях или страхе перед надвигающимся святым судом. В документе, датированном 20 января 1446 года и имевшем два дополнения за несколько дней до смерти, Генри просил, чтобы его похороны не были слишком помпезными, предпочитая оставить все тонкости душеприказчикам во главе с племянником Дорсетом и соратником кардинала Джоном Кемпом, архиепископом Йоркским. Генри распорядился, чтобы за его душу как можно скорее после смерти было отслужено десять тысяч месс, а впоследствии ежедневно совершалось по три мессы. Он также хотел, чтобы мессы были отслужены за души его родителей, Джона Гонта и Екатерина Суинфорд, его братьев Джона, Томаса и сестру Джоанну, королей Генриха IV и V, а также Джона, герцога Бедфорда. Интересно, что его племянник Джон, 1-й герцог Сомерсет, не упомянут, как и Томас, герцог Кларенс, Хамфри, герцог Глостер, и Ричард II. Кардинал, очевидно, не счел этих четырех человек достойными памяти, что также добавляет весомости предположению о том, что Генри мог отдалиться от Сомерсета незадолго до смерти герцога тремя годами ранее.
Генрих Бофорт был щедр со своим колоссальным богатством, что противоречило его последующей репутации. Своему внучатому племяннику Генриху VI он завещал золотой кубок, когда-то принадлежавший отцу короля, религиозный предмет, известный как Скрижали Бурбона, и золотую тарелку, использовавшуюся для подачи специй. Королева Маргарита получила гобелен, украшавший ее покои, когда она гостила во дворце Генри в Уолтхэме, а настоятель и монастырь Винчестера получили 200 фунтов стерлингов и вышитые облачения, предназначенные для его преемника в качестве епископа. Долг аббатства Святого Августина в Кентербери в размере 366 фунтов стерлингов был аннулирован — при условии, что месса для кардинала будет совершаться три раза в день, деньги также были оставлены соборам в Кентербери и Линкольне, опять же в обмен на мессы. Королевские колледжи в Итоне и Кембридже также получили свое, а именно по 1.000 фунтов стерлингов каждый. Генри также выделил щедрую сумму в 400 фунтов стерлингов для заключенных лондонских тюрем, а 2.000 марок были распределены среди его беднейших арендаторов. Еще 2.000 фунтов стерлингов должны были быть распределены между домашней прислугой кардинала, а все оставшееся имущество предназначалось для благотворительных целей, таких как пожертвования нищенствующим монашеским орденам, приданное бедных девицам и общая помощь всем бедным и нуждающимся. Неудивительно, что его оставшиеся в живых племянники были обескуражены таким размахом благотворительности, ведь Эдмунду кардинал оставил только 200 фунтов стерлингов и золотой кубок стоимостью 40 фунтов, а Джон, названный бастардом Сомерсета, и Уильям Суинфорд получили по 400 фунтов стерлингов и немного серебра. Последняя пара, предположительно, нуждалась в деньгах гораздо больше, чем их более успешный кузен[513].
В завещании Генри упоминается еще один примечательный человек, названный вторым после короля, и это Джоанна, которую принято считать внебрачной дочерью кардинала. Неизвестно, родилась ли Джоанна до или после принятия Генри сана священника, но если она действительно была его дочерью, что кажется вероятным, то ее имя позволяет предположить, что она была названа в честь своей тетки по отцовской линии, графини Уэстморленд. Матерью Джоанны, предположительно, была Элис ФицАлан, но о ранней жизни ребенка известно немного, также как и о других личных грехах кардинала.
Возможно, благодаря влиянию кардинала Джоанна была выдана замуж за сера Эдварда Стрэдлинга из Сент-Донат, рыцаря из Гламорганшира, которому очень помогли родственные связи его жены[514]. 4 декабря 1423 года Стрэдлинг был назначен камергером и приемщиком налогов Южного Уэльса, предоставив королю 500 марок в качестве гарантии своей верности; возможно, эти деньги были получены из личной казны его тестя. В начале мая 1425 года Стрэдлинг получил некоторые земли в Пембрукшире и Кармартеншире, включая замок и лордство Нарберт и треть доходов с города Сент-Клирс, а 20 июня 1427 года Совет поручил ему расследовать дело по обвинению в измене каноника аббатства Тэлли[515]. В апреле 1431 года Стрэдлинг был даже ненадолго назначен одним из королевских судей в Южном Уэльсе, а в ноябре 1434 года получил еще одну милость от кардинала Бофорта, когда стал констеблем замка Таунтон, заменив на этом посту недавно умершего кузена Бофорта, Томаса Чосера[516]. Что касается завещания кардинала, то в нем Генри оставил Стрэдлингам две дюжины блюд, четыре обеденные тарелки, двенадцать солонок, несколько серебряных сосудов и 100 фунтов стерлингов золотом. Очевидно, что Стрэдлинги были парой, имевшей для кардинала исключительное значение, что подтверждает предположение о том, что Джоанна была дочерью Генри. Других объяснений тому, что она занимает столь важное место в его завещании, не существует.
