Срок пребывания Ричарда Йорка на посту лейтенанта короля во Франции истекал в конце 1445 года, хотя герцог рассчитывал на его продление. После оттеснения от большой политики Глостера Йорк остался самым высокопоставленным аристократом, все еще находящимся на активной военной службе, и прочно обосновался в Руане с момента своего назначения на эту должность в 1440 году. Поэтому было неожиданностью, когда 24 декабря 1446 года Эдмунд Бофорт был назначен Саффолком лейтенантом на три года, прекратив тем самым полномочия Йорка[502]. Это была явная попытка компенсировать Дорсету предстоящую потерю его владений, предоставив ему самый престижный военный пост в оккупированной Франции. Во второй раз за три года Йорк был отодвинут на второй план, чтобы успокоить Бофортов.

К несчастью для Дорсета, к тому времени, когда он получил должность лейтенанта, когда-то очень желанную для его брата Сомерсета, она оказалась отравленной чашей. Военные действия которые все еще вели англичане были на последнем издыхании, и полная победа Франции была неизбежна, если не удастся заключить прочный мир. Однако у кардинала Бофорта, в последние месяцы его яркой жизни, эта административная победа, несомненно, вызвала грустную улыбку на лице. Он всегда предполагал, что один из его племянников заменит герцога Бедфорда в качестве ведущего английского полководца во Франции, чтобы лично поддержать с таким трудом достигнутые победы Эдуарда III и Генриха V и укрепить наследие Бофортов. Кардинал Англии умрет, зная, что Эдмунд Бофорт, самый способный из сыновей его брата, теперь занимает место представителя короля во Франции. Однако он не доживет бы до последствий правления своего племянника.

Неизвестно, как повлияла провальная экспедиция Джона Бофорта в Нормандию в 1443 году на его дядю, который поставил на племянника и проиграл. Показательно, что в завещании кардинала нет ни одного упоминания о Джоне, и даже не предусмотрено молиться за его душу. Когда он приблизился к своему семидесятилетию, появления кардинала при дворе значительно сократились, и он не присутствовал на заседаниях Совета после весны 1444 года. Судя по всему, после этого он также не появлялся в Лондоне, лишь изредка наведываясь в свои дворцы в Саутварке и Эшере. Его любимыми резиденциями были епископские дворцы в Вулвси и Фарнеме, а также в приходе Церкви Христа в Кентербери. Он пережил большую часть своей семьи, не говоря уже о многих своих современниках, и, когда на авансцену вышла новая политическая сила, занялся улаживанием своих дел и тратой части тщательно накопленного богатства.

Хотя Кентербери не входил в его епархию, Генри полюбил останавливаться в бывшем приюте для пилигримов, известном как Мейстер Омерс, примерно в тридцати метрах от восточной стены церкви, где он провел осень и зиму 1445 года. Приехав днем 14 октября[503], Генри вскоре приказал снести здание XIII века и перестроить его по своему вкусу. Новые личные покои кардинала имели собственный садик, камин и часовню, а также удобный выход в просторный зал имевший пару искусно оформленных окон. Возможно, это было не так роскошно, как некоторые другие его епископские резиденции, но достаточно удобно для того, чтобы старый кардинал мог провести Рождество. Туда же он приказал привезти свой епископский трон из Винчестера[504]. Фактически, ремонт в Мейстер-Омерс был настолько тщательным, что помещение на некоторое время стало известно как Le Cardynallysplace[505]. Эта собственность не только позволяла кардиналу легче общаться с племянником во Франции, но и открывала доступ к гробницам его братьев Джона Бофорта и Генриха IV в соборе. Принесло ли посещение мест упокоения братьев утешение престарелому кардиналу, когда он готовился к собственной смерти?

Кардинал Бофорт в последний раз покинул Кентербери в конце 1446 года и после короткой остановки в Саутварке вернулся в замок Вулвси в Винчестере, чтобы там провести свои последние дни. Поскольку замок был административным центром его епархии, Генри провел большую часть начала 1440-х годов, приводя многие из удобств замка в соответствие с требованиями времени. Крыша Большого Восточного зала была заменена за 300 фунтов стерлингов, а в северном конце зала было проделано впечатляющее прямоугольное окно. Также были перестроены кладовая и северный ход монастыря, а часовня, стоящая к юго-востоку от Западного зала, была восстановлена на еще нормандском фундаменте[506].

Епископский Уолтемский дворец также не остался без внимания: к западной башне уже в 1406 году был пристроен дополнительный этаж, а часовня была перестроена в период с 1416 по 1427 год. Самая обширная строительная программа Генри пришлась на период между 1437 и 1441 годами, когда он расширил дворец, возведя новые покои в юго-западной башне и построив сторожевую башню на северной стороне. Для повышения комфорта все переходы были облицованы плиткой, окна застеклены, а епископский сад был капитально перепланирован. Генри также выделил деньги на строительство капеллы в монастыре Винчестерского колледжа, известной как Фромондская капелла. В память о его вкладе над алтарем было установлено изваяние кардинала, а его герб и изображение до сих пор красуются на потолочных боссах.

Кардинал стремился оставить после себя долговременное наследие в епархии, которой он раньше пренебрегал в угоду национальным и международным интересам. Это проявилось, как в его усилиях по реконструкции Госпиталя Святого Креста и Богадельни благородной бедности в Винчестере, изначально построенной епископом Генрихом де Блуа в 1136 году. Кардинал расширил существующую богадельню, чтобы обеспечить дополнительное жилье для тридцати пяти братьев, трех сестер и двух капелланов. Он оговорил, что все они должны быть одиноки, вдовы или разведены, благородного происхождения и обедневшими либо в результате несчастного случая, либо по причине инвалидности. Многие из первых братьев были бывшими слугами кардинала — последняя щедрость благодарного хозяина. Братьям выдавали мантии бордового цвета с вышитой на груди кардинальской шапкой, и они должны были ежедневно молиться за душу Генри, а также короля и королевы.

Реконструкция в Госпитале Святого Креста была масштабной, и охватывала личные покои братьев, Большой зал, главную сторожевую башню и часовню, что обеспечило комфортные условия для их проживания. Напоминания о главном благодетеле госпиталя были вездесущи: герб кардинала Бофорта был изображен на окнах в зале, а также вырезан на боссах в том же помещении. Герб был также изображен на северной стороне элегантной надвратной башни, над которой возвышалась статуя кардинала красной шляпе преклонившего колени перед другой статуей, которой больше нет. У любого посетителя госпиталя не оставалось сомнений в том, кто отвечал за его благоустройство. Однако, как и многие другие замыслы Бофорта, его план вскоре столкнулся с трудностями. В данном случае кардинал не смог обеспечить достаточный объем пожертвований на содержание госпиталя, и он приносил лишь в убыток в течение многих лет после его смерти[507].

В начале 1447 года Генри находился в Вулвси, когда до него дошли новости о внезапной смерти в Бери-Сент-Эдмундс герцога Глостера, наступившей всего через несколько дней после его ареста за предполагаемую измену. Вряд ли кардинал пролил слезы по своему беспокойному племяннику, с которым он неоднократно конфликтовал на протяжении более чем двадцати лет. Падение Глостера началось с заточения в тюрьму его супруги в 1441 году, а ускорило, его упорное стремление продолжать войну во Франции, вопреки мнению Саффолка и короля. 18 февраля 1447 года, вскоре после прибытия в Бери на заседание Парламента, Глостер был арестован в присутствии Эдмунда Бофорта, который, должно быть, получил огромное удовольствие, наблюдая за недоумением врага своего дяди. Все обвинения почти наверняка были надуманными, ведь Глостер, хотя и стал наследником трона после смерти Бедфорда в 1435 году, никогда не проявлял нелояльности по отношению к своему племяннику-королю и уж точно не собирался его свергать. Может быть, он и отличался непоследовательностью и упрямством, но его преданность короне была вне всяких сомнений.