Королевская процессия прибыла в Париж 2 декабря 1431 года, где у ворот Сен-Дени юному королю был оказан восторженный прием со стороны парижского руководства, включая красноречивые ораторские речи и страстные стихи, восхваляющие царственный характер ребенка. После этого, они все вместе прошли через ворота неся над королем балдахин из синего бархата, богато украшенным золотыми флер-де-лис, и направились по переполненным людьми и украшенным гобеленами улицам города, а на каждом мосту и в каждых воротах, где они проходили, устраивались представления. Королю только что исполнилось десять лет, и он, должно быть, был поглощен развлечениями, устроенными в его честь, в одном из которых участвовал двойник короля с двумя коронами, одной для Франции, другой для Англии.
Утром 17 декабря короля "с великим торжеством" доставили в собор Нотр-Дам, где "со всей торжественностью он был помазан и провозглашен королем Франции кардиналом Винчестерским". Участие кардинала-англичанина оказалось спорным, поскольку епископ Парижа Жак дю Шателье вполне обоснованно считал, что именно он должен был совершить, в своей собственной церкви, эту почетную церемонию. Однако Генри Бофорта не волновали подобные протесты, и он даже взял на себя смелость лично вручить своему внучатому племяннику древние королевский регалии Франции[415]. Когда король обедал вечером, кардинал садился справа от него, всегда находясь на расстоянии вытянутой руки от юноши. Не довольствуясь такой близостью, церковник даже попытался еще больше сблизиться с впечатлительным королем, когда воспользовался случаем и подарил своему правнучатому племяннику золотое кольцо, украшенное рубином. То, что король Генрих отнесся к этому подарку с большой сентиментальностью, не вызывает сомнений, ведь в 1445 году он использовал его для изготовления обручального кольца для своей королевы Маргариты Анжуйской[416]. На протяжении всего процесса ни один представитель дворянства или церкви не был так заметен, как кардинал Англии.
Организация коронации и последующего пира Генри Бофортом была высоко оценена в английских кругах, где считалось, что не было упущено ничего, "что можно было бы купить за золото, и не было забыто ничего, что можно было бы придумать с помощью человеческой смекалки"[417]. Однако французы не были так впечатлены: в одном из отчетов было кратко отмечено, что коронация была проведена "скорее по английскому, чем по французскому образцу"[418]. Автор Journal d'un bourgeois de Paris (Дневника парижского горожанина) пошел еще дальше в оценке коронационных торжеств, он отрицательно высказался по поводу качества еды, а затем раскритиковал турнир, устроенный на следующий день, который был признан не слишком удачным[419]. Быстрый отъезд англичан из Парижа, всего через десять дней, делу также не помог, но цель Бедфорда (подтвердить притязания Генриха VI на французский трон) была достигнута. Хотя в то время об этом никто и не думал, но коронационная экспедиция оказалась единственным визитом короля Генриха VI во Францию, королевство, на управление которым он претендовал до самой своей смерти сорок лет спустя.
Кардинал Бофорт не уехал вместе с королем в Англию, а предпочел посетить бургундский двор в Брюгге. Герцог Филипп решил не присутствовать на коронации в Париже, и кардинал стремился изменить отстраненность Бургундии. Прибытие Генри отмечено в городских счетах за февраль 1432 года, когда для него были закуплены дары в виде трав, специй и свечей[420]. В апреле, когда он еще находился в Нидерландах, вторая жена Филиппа Изабелла Португальская, дочь единокровной сестры кардинала Филиппы Ланкастер, родила в Генте сына. Кардинал названный одним из крестных отцов ребенка, которого окрестили Жозефом, предусмотрительно сделал сыну своей племянницы несколько богатых подарков в надежде польстить ее мужу[421].
Возможно, что во время своего длительного визита в Гент кардинал стал объектом портретной живописи знаменитого придворного художника Яна ван Эйка. Эта работа широко известна как "Портрет кардинала Никколо Альбергати" изображающего одного из коллег Генри по дипломатическим конференциям, но, скорее всего, пожилым церковным деятелем на портрете, на самом деле является епископ Винчестерский. У человека, изображенного на картине, в малиновой, подбитой мехом мантии кардинала, чисто выбритое лицо, крупный нос и проницательные карие глаза. С редеющими волосами и небольшой складкой под подбородком, властная фигура выглядит примерно на шестьдесят лет и излучает уверенность в себе. Кардинал Альбергати был строгим, замкнутым человеком, благодаря своей длительной приверженности аскетичному уставу ордена картезианцев, и кажется, что для такого человека не свойственно заказывать тщеславные портреты, тем более обладать роскошной мантией с меховой подкладкой. Однако мирской и богатый кардинал Бофорт не должен был испытывать подобных сомнений. Будучи постоянным посетителем бургундского двора в начале 1430-х годов, к которым, как считается, относится картина, он имел все возможности встретиться с ван Эйком и воспользоваться его услугами. Возможно, картина была как-то связана с крестинами сына герцога и подарена кардиналу. Поскольку до наших дней не сохранилось ни имени, ни герба, связанного с портретом, любая окончательная идентификация остается умозрительной, однако небезынтересно предположить, что это единственное сохранившееся изображение кардинала Бофорта[422].
У кардинала была и другая причина для задержки с возвращением в Англию — новая попытка герцога Глостера погубить своего дядю. Пока Генри был занят во Франции, в ноябре 1431 года на заседании Совета обсуждался вопрос о том, не нарушил ли кардинал английский закон, сохранив за собой Винчестерское епископство после своего возведения в сан кардинала. Было признано, что предыдущие английские кардиналы, такие как Роберт Килуордби и Саймон Лэнгэм, отказались от своих епископских кафедр после повышения в должности, и поэтому, если Генри незаконно сохранял за собой епископство с 1427 года, то его следует заставить вернуть все доходы, которые он обманным путем получил. Далее отмечалось, что если кардинал не испросил у короля разрешения на освобождение от юрисдикции архиепископа Кентерберийского, то он потенциально виновен в praemunire, наказанием за которое является лишение всех земель и должностей[423]. Это не было сказано прямо, но Генри, по сути, обвинили в государственной измене, и уже не в первый раз ему грозила опасность потерять все.
Это последняя атака была еще одной дерзкой попыткой Глостера сокрушить своего родственника Бофорта, и первым ответом кардинала стал приказ переправить ему во Фландрию все его сокровища, включая 20.000 фунтов стерлингов в монетах и столько золотых сосудов, потиров и подсвечников, чтобы заполнить четыре больших сундука. Вероятно, кардинал намеревался покинуть родину и использовать свои сокровища для создания новой базы на континенте — в Нормандии, Бургундии или Риме. Однако его план был сорван, когда Глостер получил уведомление о намерениях своего дяди, и 6 февраля 1432 года корабль Mary of Winchelsea был задержан в Сэндвиче, при попытке отплыть через Ла-Манш во Фландрию, где кардинал ожидал его прибытия. Глостер обосновал это тем, что Генри не смог получить необходимое разрешение на вывоз из страны драгоценных металлов и других товаров[424]. К концу месяца союзники кардинала в Совете, в том числе канцлер Джон Кемп, архиепископ Йоркский, казначей сэр Уолтер Хангерфорд и лорд-хранитель Тайной печати Уильям Алнвик, были сняты со своих постов.
