Томас Бофорт также извлек выгоду из затянувшихся последствий Богоявленского заговора: 10 февраля 1401 года он получил дорогое аррасское сукно, принадлежавшее Джону де Монтегю, казненному графу Солсбери,[159] а 21 июля Томас и его старший брат Сомерсет, по приказу короля, получили от Джона Сваледейла из Лондона доспехи, первоначально принадлежавшие графу Хантингдону. Сомерсет получил пару кирас и пару миланских vambraces, или наручей, а Томас — две бригандины[160].

Процветание Бофортов продолжалось и во второй год правления их брата и отчасти объяснялось относительной неопытностью и юным возрастом других представителей знати. В 1401 году лишенные наследства сыновья тех, кто участвовал в Богоявленском заговоре, были молоды и не представляли особой угрозы для возвышения Бофортов. Сыну Хантингдона Томасу Холланду было всего шесть лет, а Томасу Солсбери — около тринадцати. Ричарду, наследнику Томаса ле Диспенсера, было пять, и хотя шестнадцатилетний сын Томаса Моубрея унаследовал графства Норфолк и Ноттингем, он не был готов к политической роли. Томасу ФицАлану, графу Арунделу и графу Суррею, было всего двадцать, а Ричарду Бошану, 13-му графу Уорику, — девятнадцать. Высшее дворянство было истощено и разобщено, что позволило Бофортам процветать без какой-либо значительной оппозиции. Они оказались в нужном месте в нужное время и, что особенно важно, в их венах текла нужная кровь.

Король также привлекал их для решения дипломатических вопросов. После смерти Ричарда II судьба его молодой вдовы Изабеллы Французской, свергнутой с поста королевы и лишенной статуса, была неопределенной. В конце концов Генрих IV договорился о ее возвращении во Францию, и Джон Бофорт был назначен сопровождать ее во время переезда, выступая в качестве официального представителя английской короны. Сомерсету помогали Томас Перси, граф Вустер, епископы Херефордский и Даремский, а также огромная свита из рыцарей, дам, оруженосцев, пажей и служанок. Вся эта пышная компания покинула Англию 28 июля 1401 года и официально передала Изабеллу французам в Лелингеме, небольшой деревушке к югу от Кале[161].

По возвращении Сомерсет получил новые пожалования в знак признания его безупречной службы. 21 сентября ему был пожизненно пожалован дом под названием "Ла Тур, принадлежавший Алисе де Виндзор",[162] скандально известной любовнице короля Эдуарда III, более известной как Элис Перрерс. Ла Тур располагался на берегу Темзы и позже был известен как Колдхарбор, став излюбленной резиденцией внучки Сомерсета Маргариты Бофорт. Кроме того, Бофорту были пожалованы, принадлежавшие графу Хантингдону, земли на Темз-стрит, рядом с приходской церковью All-Hallows-the-Less (Всех святых). Благодаря этим пожалованиям Сомерсет получил значительную базу в Лондоне рядом с шумной рекой, что позволило ему легко добираться до Парламента и нескольких королевских дворцов.

Когда осень 1401 года перешла в зиму, армия Глиндура продолжала тревожить Уэльс в рамках партизанской войны, которая, к большому беспокойству короля, не подавала признаков ослабления. Адам из Уска сообщал, что валлийский вождь, на стороне которого были "весь Северный Уэльс, Кардиган и Повис, огнем и мечом изводил англичан, живущих в тех краях", используя свое превосходное знание местности, чтобы оставаться неуловимым и непредсказуемым. Разгневанный Генрих в ответ "вторгся в те края с мощной силой, полностью разрушил их и опустошил огнем, голодом и мечом, оставив их пустыней, не пощадив даже детей и церкви"[163].

Сомерсет и, вероятно, его брат Томас сопровождали своего брата-короля и в этой последней кампании и, возможно, присутствовали на рынке Лландовери 9 октября 1401 года, когда местный землевладелец по имени Лливелин ап Груффид Фичан был повешен, выпотрошен и четвертован по приказу короля. Лливелин был сторонником Глиндура, и его жуткая казнь проходила под пристальным взглядом короля и его старшего сына, принца Генриха. Если кто-то из Бофортов или оба присутствовали при казни, что представляется вполне вероятным, они должны были слышать последние мучительные крики Лливелина, когда из его тела вырывали внутренности. Это был варварский акт, который мало способствовал расположению местных жителей к англичанам, но послужил жестоким уроком для всех, кто смотрел на это, включая и Бофортов, что мятеж против короля неизменно заканчивается смертью. Это был не самый мудрый путь, и Бофорты не собирались ему следовать.

После возвращения Сомерсета в Англию, ноябрь 1401 года оказался особенно примечательным месяцем. 1 ноября Джон был назначен капитаном Кале, что было важным военным назначением, которое вменяло ему в обязанность защиту английских ворот в материковую Европу. Капитан Кале был командиром крупнейшего постоянного королевского гарнизона и, следовательно, обладал значительным влиянием, поэтому эта должность могла быть доверена только человеку, чья преданность была вне всяких сомнений, и к концу 1401 года Джон Бофорт считался именно таким человеком.

Как капитан, Сомерсет должен был рассматривать любые уголовные и гражданские дела в городе и окрестных деревнях и, при необходимости, выносить приговор по любым неразрешенным спорам. Он также отвечал за выдачу пропусков на безопасный проезд тем, кто намеревался пересечь Ла-Манш и попасть в Англию, включая иностранных послов, желающих получить аудиенцию у английского короля. По сути, Сомерсет мог контролировать, всех кто приезжает в Англию и уезжает из нее. Последним человеком, занимавшим эту должность, был Джон Холланд, который, как и Джон Бофорт, приходился братом назначившему его королю, в первом случае Ричарду II. Это был еще один случай, когда Бофорт извлек выгоду из заговора, погубившего Холланда.

Тем временем 16 ноября граф, получивший весной манроы Уильяма Асторпа в Сэмпфорд-Певерелл и Аллер-Певерелл, увеличил свои владения, включив в них опеку над другими манорами Асторпа, ввиду внебрачного происхождения этого девонского рыцаря[164]. Через три дня, 19 ноября, граф получил дополнительные земли в западном Уэльсе, которые были конфискованные у валлийцев, принявших участие в восстании Глиндура. Эти владения, расположенные в приходах Искод и Гвинионидд в Кардиганшире, увеличили годовой доход Сомерсета на 200 марок[165].

Если эти пожалования не были достаточным доказательством того, что Джон Бофорт был в хороших отношениях с королем к концу 1401 года, то все сомнения были развеяны 26 ноября, когда Генрих стал крестным отцом первенца Сомерсета, "которого король сегодня принял из купели". Новорожденный, окрещенный Генри в честь короля, даже получил наследственную ежегодную ренту в 1.000 марок, предназначенную для обеспечения его нужд до тех пор, пока король или его отец не смогут предоставить ему большего[166]. Для средневекового человека было крайне важно крестить ребенка вскоре после рождения, поскольку высокий уровень младенческой смертности нес в себе немыслимый риск того, что ребенок умрет вне духовной защиты Церкви. Поэтому крещение трактовалось как процесс освобождения юной души от греха, независимо от того, выживет она или нет. Служба традиционно проходила в непосредственной близости от места рождения, а новорожденного представляли для крещения выбранные крестные родители, часто друзья или родственники. Точное место крещения юного Генри не указано, но участие короля в принятии ребенка из купели, а также тот факт, что в записи был указан Вестминстер, позволяют предположить, что это произошло либо в королевском дворце, либо, возможно, в близлежащем аббатстве.