Ричарда перевезли из Лондона в ланкастерскую крепость Понтефракт в Йоркшире, и Адам из Уска предположил, что его конец наступил, "когда он находился в цепях", добавив, что его "мучил голодом сэр Н. Суинфорд"[140]. Возможно, это ошибочная ссылка на единоутробного брата Бофортов Томаса Суинфорда, который, безусловно, был щедро вознагражден во время правления Генриха IV, стал одним из его камер-рыцарей и был назначен шерифом Линкольна и заместителем капитана Кале. Второй рассказ подтверждает, что смерть бывшего короля наступила от голода, хотя Croyland Chronicle (Кроулендская хроника) говорит, что она случилась по естественным причинам. Ричард, узнав о провале Богоявленского заговора и казни Холландов, якобы отказался принимать пищу, и "воздерживаясь от пищи пять дней и столько же ночей, он покинул эту жизнь, несчастно умерев от голода"[141]. Ричард был злобным и взбалмошным человеком, часто подверженным приступам паранойи, безжалостным и тщеславным, и показательно, что после вторжения Генриха большая часть королевства обратилась против него.

Для Бофортов воцарение Генриха стало значительным шагом на пути к короне. Теперь они были не просто кузенами короля, а родными по отцу братьями государя. Для Джона Бофорта решение поддержать узурпацию своего единокровного брата должно было быть мучительным. Маркиз Дорсет и Сомерсет был обязан своим титулом благосклонности Ричарда, который был щедр в отношении Джона. Уже 2 февраля 1399 года Сомерсет был назначен адмиралом флота Ирландии, а месяцем ранее он добился от Ричарда помилования Лоуренса Тейлора, обвиненного в убийстве Ричарда Миддл-Роуклиффа[142]. 7 апреля он также добился отмены решения Совета о конфискации некоторых земель, принадлежавших его покойному отцу, заявив, что Джон Гонт пожизненно пожаловал ему маноры Алмондебери, Брэдфорд и Брэдфордейл в Йоркшире, а также ежегодную ренту с манора Торсби в Линкольншире[143]. Вполне возможно, что король лично вмешался в это дело встав на сторону своего кузена, и действительно, чуть больше недели спустя, 16 апреля, Ричард назвал маркиза одним из свидетелей своего завещания, что еще раз свидетельствует о хороших отношениях между ними[144].

Интересно также отметить, что нет никаких записей о том, что Сомерсет осудил изгнание своего единокровного брата. Было ли это связано с тем, что Джон был еще новичком при дворе и считал, что не в состоянии защищать Болингброка, открыто выступая против решения короля, которому он был обязан владениями и титулами, или же здесь был иной, корыстный, мотив? Будучи узаконенным сыном Джона Гонта, Сомерсет технически являлся следующим старшим наследником герцога по мужской линии и, возможно, рассчитывал получить часть огромного наследства, если его единокровный брат будет убран с дороги. Дальнейшие события показали, что Сомерсет был невероятно предан Генриху, но эта мысль, несомненно, могла прийти ему в голову в то время, и, возможно, только когда вторжение уже началось, он был вынужден подавить свои амбиции.

После коронации Генрих IV с готовностью признал, что не пользуется полной поддержкой среди дворянства, и обзаведение верными друзьями было первостепенной задачей для его безопасности и безопасности его семьи. Предполагалось, что его родственники Бофорты станут неотъемлемой частью новой власти, и поэтому Сомерсет, ранее поддерживавший Ричарда, был быстро прощен. Вскоре после столкновения с войсками единокровного брата в Бристоле, во время кампании вторжения, когда влиятельные Перси убеждали Болингброка казнить Джона, для маркиза наступили тревожные времена:

Вел ли Джон Бофорт двойную игру, сохраняя верность своему единокровному брату и одновременно убеждая Ричарда II, что он на самом деле истинный слуга короля? Такой сценарий может объяснить, почему маркиз не перешел на сторону Болингброка сразу же, как это сделали другие люди, например их зять Ральф Невилл, и почему он не протестовал против изгнания Генриха. Тем не менее, после воцарения последнего он был лишен титула маркиза и понижен до своего прежнего титула — графа Сомерсета. Ему также было приказано отказаться от должностей констебля Дуврского замка и смотрителя Пяти Портов, которые были переданы давнему стороннику Ланкастеров Томасу Эрпингему, а также от стаффордширских маноров, которые перешли к графу Уорику[146].

Однако Сомерсет был вознагражден и в других сферах: 7 ноября 1399 года "брат короля" был назначен камергером Англии[147]. Его роль заключалась в том, чтобы следить за ведением домашнего хозяйства короля, обеспечивая надлежащее содержание, меблировку и укомплектованность личных апартаментов Генриха. Теоретически он контролировал доступ в личные покои короля — место отдыха Генриха от государственных дел, где он спал, молился, и занимался своими делами. Сомерсету помогал Эрпингем, который служил с графом до 1404 года, когда его сменил Ричард Грей, лорд Коднор. Должность камергера обеспечила Сомерсету значительное влияние на управление королевством, и он сохранял ее до своей смерти в 1410 году.

Он также еще больше сблизился с королем, когда сыграл ведущую роль в возвращении владений доверенного лица Генриха Томаса Арундела, после восстановления последнего в должности архиепископа Кентерберийского. Арундел обратился в Парламент с требованием вернуть все имущество, которое было захвачено Роджером Уолденом во время его отсутствия. Согласно Адаму из Уска, после того как Сомерсет узнал о прибытии клирика в Англию, он конфисковал "шесть телег из рук слуг Уолдена, которые тот отослал в замок Солтвуд для безопасности, а затем передал все указанному Томасу"[148]. Это был благоразумный поступок, который укрепил положение графа среди пэров.

Сомерсет был не единственным среди Бофортов, получившим благосклонность нового короля; 18 ноября 1399 года юный Томас Бофорт получил одно из своих первых значимых пожалований, когда ему были переданы маноры Сентлинг в приходе Сент-Мэри-Крей в Кенте, Кнелл в Сассексе и Крукс Истон в Хэмпшире — владения, ранее принадлежавшие Роберту Белкнапу[149]. Они обеспечивали младшему Бофорту стабильный доход, пока король не решит, как его одарить в будущем.

Когда XIV век подошел к своему драматическому завершению, Бофорты смогли воспользоваться своими связями с новым режимом. Джону Бофорту, графу Сомерсету и камергеру короля, было около двадцати шести лет, и он, очевидно, участвовал в решении широкого круга политических и военных вопросов. Генри Бофорту было около двадцати пяти лет, и он осваивал должность епископа Линкольнского, а Томас Бофорт недавно достиг совершеннолетия и был готов посвятить свою жизнь служению королю. Их единственная сестра Джоанна тем временем вступила в супружескую жизнь в качестве графини Уэстморленда, установив главенство Бофортов и Невиллов на севере страны.

В качестве братьев и сестры короля Англии четырех Бофортов ждало многообещающее будущее. При условии, что они сохранят благосклонность своего единокровного брата, они могли рассчитывать на деньги, поместья и титулы. Однако они, возможно, не задумывались о том, как тяжело семье придется трудиться в ближайшие несколько лет, чтобы получить эти блага. В королевстве не было мира, да и не могло быть после свержения короля и сохранения, довольно многими людьми, ему верности. Не в первый раз в истории Англии сохранить корону на голове оказалось сложнее, чем ее завоевать, и для Бофортов само их существование зависело от того, сумеет ли их брат ее удержать.