— Не понастроят, — мотнул головой Карл. — Остров низкий. Здесь поселится разве что бригада добытчиков. Да кстати, уже и поселилась. Они из клана Владыки Радуг.

— Плевать! Хоть из клана Чёрта Лысого! Опять рапаны, контейнеры, драки и прочая хрень. Только без них нормально, по-человечески жить начали…

Карл вздохнул, положил на плечо Джефу свою твёрдую, заскорузлую ладонь и терпеливо промолвил:

— Джеффри… Не всё ли равно, чем заняты ачи? Не нападают — и ладно. Тебя ведь к ним никто не гонит. Ну, будут они жить на берегу своим порядком. А мы здесь — своим. Господь ведь создал этот мир для всех, значит, если жить по Его заповедям, никому не будет тесно.

— Да ну тебя! — рявкнул Джеф. — Тоже мне, миротворец без порток…

И, сбросив с плеча руку Карла, решительным шагом направился к лагуне, разбираться с незаконными мигрантами.

Где-то на полдороге Джеф притормозил и задумался. У ачей, конечно, скверный нрав, но благодаря острым клювам это не их проблема. К тому же привычка нападать стаей делает крайне рискованной любую попытку вмешаться в их жизнь. Но раз перевоспитать ачей невозможно, остаётся либо выкашивать их к чёрту электрошокером, как делают хозяева планеты, либо создавать условия, при которых они сами начнут вести себя приемлемым образом.

«Так что мне, собственно, от них надо? — спросил Джеф сам себя. И сам же себе ответил: — Чтобы не мешали нам добывать жратву и не дырявили водопровод. Хм… А ведь к Мэри в огород ачи не лезли. Не едят они картошку, рис и прочую растительную дребедень. А я, если честно, с удовольствием не ел бы камышовые корни и рапанов. Но тогда мне надо сажать больше разной съедобной ботвы. И послушаться, наконец, Майкла, завести кур. А что касается водопровода… Карл чертовски прав, вода общая. Если брать её из источника в лагуне, пользоваться ею мы с ачами будем на равных, крысиных правах».

Карл с Мэри позади дома мяли сухой камыш: Мэри укладывала снопики в каменный жёлоб, Карл трамбовал их пестом. Джеф подошёл, посмотрел, как легко Карл орудует тяжеленной наскоро обточенной каменюгой, и буркнул примирительно:

— Я погорячился насчёт порток. И насчёт ачей. В самом деле, пусть живут.

Карл кивнул и продолжил работать, мурлыча себе под нос:

— Чада Божьи, внемлите: я правде Господней учить вас готов.

Вы ведь любите жизнь, видеть жаждете добрые дни?

Языки удержите от зла и от дерзостных слов,

Только благо творите, и будете вы не одни…

— Слушай, — перебил его Джеф, — мне тут пришла в голову интересная мысль. По-моему, у нас слишком много земли простаивает впустую.

— Разве?

— Ну да. В самом деле: в дурацкое каменное корыто, оставшееся от фундамента, свалили не меньше десяти тонн грунта, а используется толком лишь верхний слой. Остальное пропадает зря.

Карл в притворном удивлении приподнял брови.

— И что же ты собираешься делать со всей этой землёй? Засадишь картошкой?

— Например.

Взгляд Карла сделался озорным.

— А поливать будем по очереди, из ведра?

— Ничего подобного. Проложим по-другому трубы автополива.

— Резервуар маловат. Да и как бедные ачи справятся с необходимостью выпивать по полбака не один, а три раза в день?

— Ладно тебе, хватит ёрничать. Ты вот каждый день лазаешь в лагуну с камышовыми трубками, и ничего. Но может, лучше протянем нормальный водопровод от источника к дому? Землю из фундамента выгрузим, разложим снаружи, лишние щели замажем — и проведём в яму трубу из родника. Получится небольшой прудик. А чтобы он не переполнялся, сделаем из верхней части сток прямо в лагуну. Ачам понравится, они на своих островах пьют проточную воду, а не стоячую, из луж.

Карл чуть задумался, а потом ответил серьёзно:

— Может, и выйдет… Только потребуется довольно много работы. Давай не сейчас.

— Как, неужели даже тебе иногда бывает лень? — усмехнулся Джеф. — Я-то надеялся, что ты немедленно приступишь к делу.

Карл воздел палец к небесам и веско заявил:

— У меня рыба.

— В смысле?

— Сельдь нагуляла жир и идёт к мелководьям нереститься. Я в это время обычно перебираюсь на Солёные камни, вялю рыбу про запас.

— А чем тебе тут не нравится? Лови себе с пристани да вяль.

— Половину растащат ачи. На Солёных камнях спокойнее, туда они не спускаются, потому что там нет пресной воды.

— Это далеко?

— Не очень. Если вылечу с ночным бризом, к утру буду на месте.

— А когда думаешь возвращаться назад?

— Недели через две, — и Карл снова принялся мять сухой камыш, мелодично и беззаботно напевая себе под нос:

— Твердыня наша — вечный Бог,

Он — сила и защита.

Из бед Он выйти нам помог,

В Нем наша жизнь сокрыта…

Джеф поморщился, тряхнул головой, отгоняя раздражение:

— Хорош, а? Ну в самом деле! Не понимаю, как в одной голове дельные мысли мирно уживаются со всяким средневековым бре…

Карл поднял из жёлоба пучок камыша, резко встряхнул его. Во все стороны полетела пыть и щепки костры. Джеф, зажав нос, смеясь и фыркая, шарахнулся прочь, а Карл промолвил ему вслед с хитрой улыбкой:

— Божьей милостью, друг мой Джеффри, Его благоволением.

Вечером Карл, действительно, вытащил с чердака своё старенькое крыло, нагрузился верёвочными снастями, провизией и флягами с водой и улетел. На острове сразу же сделалось как-то пусто. Днём Джеф привычно возился по хозяйству, но вечерами, которые теперь проходили куда однообразнее и тише, он стал замечать, что скучает. Мэри тоже заметно приуныла. Джеф по старой памяти пытался скрасить их посиделки игрой в карты, но выяснилось, что Мэри не помнит даже самых простых правил. Пришлось перейти на самодельное домино.

На третий не то четвертый день перед тем, как лечь спать, Мэри вдруг заметила:

— Скучно без него.

— Угу, — вяло согласился Джеф.

Мэри выглянула за дверь, с надеждой посмотрела в небо, а потом вздохнула разочарованно и, понурив голову, возвратилась в кухню.

— Не сегодня, — сказал Джеф. — Карл должен вернуться через две недели, а пока ещё даже одна не прошла.

— Но он ведь прилетит? — спросила Мэри с надеждой.

— Непременно, — уверенно соврал Джеф. — Обещал — значит, прилетит.

— И не опоздает?

— Нет.

— Знаешь, что? — проговорила Мэри робко. — Давай спать прямо здесь, вместе. Мне страшно одной.

Джеф кивнул — и невольно поёжился от ощущения, что всё это уже было.

Дни утекали незаметно. Джеф разметил будущие грядки, начал понемногу засыпать их землёй с того края, где они с Мэри уже собрали салат, редиску и лук. В одиночку дело продвигалось медленно, но торопиться, пожалуй, не имело смысла: картошку копать было рано, к тому же следовало крепко подумать, куда пересаживать ростки яблонь. Начать копать жёлоб для прокладки водопровода Джеф тоже не мог, потому что не знал в точности, где на дне лагуны открывается труба.

Сперва Мэри напряжённо ждала возвращения Карла: ходила на пристань, подолгу сидела там, всматриваясь в горизонт, расспрашивала о нём у ачей, а по вечерам, прежде, чем лечь спать, проверяла чердак. Так продолжалось дней пять. А потом она вдруг сдалась.

С одной стороны, Джеф был рад, что Мэри перестала просиживать часы на пристани, рискуя свалиться в море, но с другой — в ней словно лопнула какая-то важная струна. Она сделалась слишком покладистой и молчаливой, всё чаще спала днём, всё реже выходила на улицу. Даже внешне Мэри за эти дни изменилась до неузнаваемости: сморщилась, поникла, сделалась слабой и хрупкой, как высохший лист. Ела всё хуже, и уже не пыталась перед ужином прочесть молитву. Единственное, чем её ещё можно было порадовать — прогулкой на берег, к ачам. Но самой дойти до берега лагуны и вернуться назад у Мэри уже не хватало сил, Джефу приходилось уносить её домой на закорках.

Однажды, спускаясь к берегу, чтобы забрать Мэри, Джеф заметил в небе странное оживление. Десяток ачей с серебряными подкрыльями прилетели со стороны Гондолина и выстроили над Даффу радужный мост. Юг, Запад и старший над ачами с Даффу, которого Джеф за неторопливость и флегматичный нрав прозвал Тормозом, повисли под ней, протянув между собой вторую радугу, гораздо короче и бледнее. Белопёрые на земле волновались, перебегали с места на место, прятали головы под крылья. Мэри металась среди них.