Нельзя сказать, что Мэри готовила вкусно. Сытно — и то хорошо. Жизнь на Парадизе давно отучила Джефа от привередливости. Возмутился он только один раз, когда получил на ужин пустой рис, слегка приправленный рапаньим соусом.

— Эй, Мэри, а куда подевались рапаны? — спросил Джеф, ковыряя ложкой в миске. — Я же целую корзину принёс?

— Я отдала почти всё Росинке, — ответила Мэри. — Она очень сильно исхудала после того, как кончилась тушёнка.

— Если так дальше пойдёт, то я тоже исхудаю, и очень быстро!

Мэри посмотрела на него с упрёком.

— Ты можешь усваивать кашу, а Росинка — нет.

— И поэтому всё мясо надо скармливать ей? Я тоже жрать хочу. У нас там в кладовке яйца были…

— Какие?

— Ачьи, которые я с берега принёс.

— А… Боюсь, съесть их уже не выйдет.

— Испортились?

— Нет. Росинка на них сидит.

— Зачем?

— Полагаю, для того, чтобы вывелись птенцы, — с хитрой улыбкой пояснила Мэри. — Она с самого первого дня перенесла яйца на кучу камыша, спрятала под крылья и греет.

— Только ачат нам здесь не хватало, — возмутился Джеф. А потом спросил осторожно: — Кстати, Мэри, ты не в курсе, сколько времени ачихи высиживают птенцов?

Ачата вылупились на сорок восьмой день. Их было пятеро, два яйца так и остались лежать в гнезде, когда Кляча увела выводок к морю, обживать пляж.

За время, проведённое ачихой в кладовке, на острове многое изменилось. Пара тёплых дождей смыла со стен гарь. В огородике зазеленели всходы. Овощей ещё предстояло дожидаться, зато садки со съедобными водорослями уже начали приносить урожай. На мелководье у пляжа поднялись к небу заросли молодого камыша. Благодаря им Джеф открыл для себя новый, весьма удобный способ охоты. Из стеблей и листьев он смастерил корзину, которую с вечера опускал в море, положив внутрь небольшой камень и вчерашние объедки. К утру стенки корзины оказывались дочиста вылизаны стадом рапанов. Крупных моллюсков Джеф относил Мэри, а мелочь выковыривал из панцирей и оставлял на приманку. По утрам у берега паслись стаи рыб. Закрыв корзину крышкой с отверстием, позволяющим рыбе пролезть внутрь, Джеф снова ставил её на дно и спокойно ждал улова.

Голод жителям острова больше не угрожал, но на всякий случай Джеф сушил рыбу и водоросли про запас. Кроме того, он выкопал в пещере ещё одну кладовку и понемногу заполнял её сеном из камыша. Мэри с удивлением наблюдала за этими приступами хозяйственности, ей казалось, что лучше бы Джеф истратил часть времени на приведение в порядок своей шевелюры. Но тот только отмахивался и ворчал:

— Успеется. Когда вернутся плавучие электрошокеры, будет важно, есть ли у нас припасы, а не причёсана ли моя башка.

— С чего ты взял, что они непременно вернутся? — спросила его как-то Мэри.

— Если какая-нибудь гадость случилась один раз, она непременно случится ещё. Закон природы.

— Ты говоришь сейчас, как зануда и пессимист.

— Я говорю, как человек, не склонный два раза наступать в одно и то же дерьмо.

— Подводными машинами, которые ты видел, наверняка управляют люди. Если они вернутся, надо попытаться привлечь их внимание. Мы сможем узнать последние новости, попросить, чтобы с нами поделились мылом, кое-какими вещами. К тому же скоро на остров вернутся огнекрылые, и тогда…

— Лучше бы нескоро, — пробормотал Джеф себе под нос. — Без них как-то спокойнее.

Мысль, высказанная Мэри, не на шутку встревожила его. Что если ачи, и впрямь, вернутся со дня на день? Как бы им с Мэри не досталось от крылатых хозяев за все постигшие остров разрушения…

На всякий случай Джеф спустился на пляж, отыскал в камышах Клячу и задал вопрос, скоро ли обещал за ней возвратится Полуденный Ветер. Ачиха задумалась ненадолго, потом выбрала стебель камыша и сделала на нём клювом зарубку между шестым и седьмым междоузолием.

Такого знака Джеф не помнил. Помеченный Клячей стебель он забрал с собой и вечером показал Мэри:

— Посмотри-ка. Это что-нибудь значит?

— Шесть с половиной месяцев, — ответила Мэри, едва взглянув на камыш. — А тебе зачем?

— Да так просто, интересно…

Как и предполагал Джеф, первыми на остров заявились люди. Произошло это дней через пятнадцать или двадцать после вылупления ачат.

Погода в то утро стояла прекрасная: Астерион припекал не слишком жарко, и с моря дул прохладный, лёгкий ветерок. Мэри ушла на берег стирать бельё. Кляча с семейством паслась где-то в камышах. Джеф сидел в тени у входа в пещеру и пытался надеть кроссовок: тот давно уже просил каши, приходилось каждый день плести поверх него что-то наподобие лаптя.

Джеф закрепил на лодыжке верёвочные завязки, вытянул ногу, полюбовался своей работой, потом пару раз лягнул воздух, проверяя, хорошо ли держится подошва…

Яркий солнечный зайчик сперва ослепил Джефа, сверкнув прямо в глаза, а потом переместился ему на грудь. Проморгавшись (и заодно помянув бодрым словом мать неведомого шутника), Джеф увидел возле мыса корабль, обычный парусник из тех, что развозят по замкам туристов. На корме стоял высокий мужчина в лётном комбинезоне с зеркалом в руке. Джеф почувствовал, как по спине понеслись стада мурашек: в моряке он узнал брата Эндрю.

«Принесла нелёгкая, — подумал он, быстро обшаривая взглядом пляж. К большому облегчению, ни Мэри, ни Клячи с птенцами не заметил. — Что этой сволочи здесь понадобилось? И почему опять парусник?» Солнечный зайчик тем временем переместился с груди Джефа под ноги и недвусмысленно указал на тропу. «К себе зовёшь? Ну ладно, я-то приду. Только не думай, что тебе здесь рады», — подумав так, Джеф сунул за пояс топорик и бегом направился в сторону мыса.

Где-то в середине пути Джеф сбавил ход, потому что заметил у Эндрю за спиной лазерную винтовку. Тот сразу понял причину заминки: снял с плеча ремень, положил оружие на пол и оттолкнул от себя.

Подобравшись как можно ближе к кораблю, Джеф встал таким образом, чтобы в случае опасности мгновенно спрятаться за камни, и крикнул:

— Чего надо?

Эндрю поморщился, приложил палец к губам. Когда он наклонился, Джеф едва не сиганул в укрытие, однако Эндрю тянулся вовсе не к винтовке. Он поднял с палубы чёрную доску, взял кусок мела и написал:

«Не ори».

Джеф кивнул. На доске появилась следующая надпись:

«Спускайся вниз, я пришлю за тобой лодку».

Джеф начертил в воздухе пальцем вопросительный знак.

«Надо поговорить».

Джеф поднял руку и продемонстрировал известный всем людям жест невежливого отказа. Эндрю криво усмехнулся, написал на доске: «Кому ты нужен, параноик хренов», потом стёр и сделал новую надпись:

«Тогда принимай меня в гости».

Поразмыслив немного, Джеф кивнул. «Эндрю опасен даже без оружия, — промелькнуло у него в голове, — но если дойдёт до драки, топор в руках будет веским аргументом в мою пользу. Если же всё ограничится разговорами, хоть спрошу у него, что так славно горело в Гондолине. Эндрю, конечно, тоже захочет взамен получить какую-то информацию… Да и фиг. Если придётся выложить лишнее, всегда можно после воспользоваться топором. А улики скормить Кляче».

Возможно, кровожадные мысли Джефа слишком ясно отразились у него на лице. А может, Эндрю заранее предполагал, что при встрече с островитянами придётся как-то обеспечивать собственную безопасность. Он сделал рукой приглашающий жест, и на палубу поднялись Фрэнк с Кати. Следуя указаниям Эндрю, Фрэнк подобрал винтовку, снял её с предохранителя и направил в сторону берега. А Эндрю написал на доске: «Вернусь на корабль — тоже пойдёшь домой целым и невредимым. Так что без фокусов, Крысёныш».

Они встретились в узкой полоске тени у подножия горы. Эндрю молчал, сидел в расслабленной позе, отвернувшись к морю, но каким-то шестым чувством Джеф угадывал, что равнодушие это напускное, на самом деле келарь внимательно следит за каждым его движением.