— Понял, не психуй, — Джеф поднялся на ноги, закрепил за спиной рейку-шею, повесил корзину через плечо и пошёл к берегу.

По мелководью уже бродили, собирая рапанов, Дрищ, Вонючка и Балабол. Кляча стояла перед контейнером, готовясь чистить улов.

— Привет-привет! Как жизнь молодая? — крикнул Балабол.

— Лучше всех, — ответил Джеф, закатывая штаны выше колен.

— Я рад, — Балабол, пригладил перья и отвернулся, показав лысый затылок — жест доверия и примирения среди ачей.

— Спасибо, дружище. Что бы я без тебя делал, — вздохнул Джеф, залезая в воду.

Прежде эти разговоры его изрядно забавляли. Он даже надеялся, что однажды ачи настолько изучат язык людей, что с ними можно будет нормально общаться. Пустые мечты…

Кто сказал, что ачи способны к осмысленной речи? Ачи — талантливые имитаторы. Возможно, когда-то это помогало им в охоте, но сейчас все животные крупнее моллюска на Парадизе истреблены. Ачи не терпят конкурентов.

В первые дни на острове Джеф пытался наладить с местными контакт. Он подходил, заводил разговоры. Ачи слушали, направив на человека пристальные взгляды — поза угрозы, по неопытности принятая Джефом за проявление внимания.

Иногда кто-нибудь из ачей вдруг возвращал Джефу его же слова. Джеф радовался и спешил дать ответ. Но ачи очень быстро теряли интерес к этим односторонним разговорам. Только Балабол по-прежнему старательно предлагал Джефу цепочки заученных фраз и искренне возмущался, если тот не отвечал или изменял привычную последовательность вопросов и ответов. Зачем он так поступал? Скорее всего, пытался доставить Джефу удовольствие.

Между ними с самого первого дня завязалось нечто вроде приятельства. Джеф ценил это, зная, что хотя бы к одному из своих соседей может без страха повернуться спиной, но сильно на счёт Балаболовой дружбы не обольщался: когда Чиль в припадке дурного настроения начинал раздавать тумаки, каждый спасался, как мог, не заботясь о других.

Справедливости ради следовало признать, что свирепствовал Чиль не часто. И не слишком чванился своим положением главного на острове. Если вдруг выяснялось, что к полудню они не успевают выполнить норму по сбору рапанов, Чиль вместе с простыми сборщиками лез в воду, а иногда даже пускал бригаду на свой личный пляж. Впрочем, старался он в обоих случаях для себя: в полдень на остров прилетал Отморозок. К его появлению контейнер должен быть забит под завязку, иначе полетят над морем Чилевы пёрышки…

Кто сказал, что ачи свободны? Их жизнь полна унылого принуждения. Поутру, вернувшись с лёта, Чиль разгуливает вдоль берега и раздаёт безмолвные указания. Но чем ближе полдень, тем он больше волнуется и тревожнее поглядывает на небо. Боится Чиль не Отморозка, хоть и получает порой от того тумаки. Это простым сборщикам при появлении фуражиров положено уткнуть клювы под крылья и не отсвечивать пером, Чиль же, нахохлившись, стоит рядом с Отморозком, пока тот проверяет качество улова, а четверо носильщиков цепляют контейнер к своей упряжи. Зато стоит в воздухе показаться самому Большому Боссу или кому-нибудь из его прихвостней, и Чиль, и Отморозок, и даже здоровенный Кусака — все засовывают клювы в песок и плотно прижимают крылья. Внимание Босса привлекать не стоит, за это в лучшем случае бьют.

Кто придумал, что ачи благородны и миролюбивы? Пару дней назад Джеф своими глазами наблюдал, как одна из жён Чиля убила птенца младшей товарки, когда тот подошёл слишком близко к её гнезду. И Джеф не вступился за малыша. Как, впрочем, и все остальные, включая папашу. Лезть в бабьи разборки — ниже его достоинства, другим же обитателям острова не положено приближаться к женщинам. Исключение — бедная одноглазая Кляча, которую топчут все, кому не лень, и все, кому не лень, бьют.

На островах ачей не принято замечать подобное и уж тем более — возмущаться. Однажды Джеф, ещё не знакомый с местными порядками, сунулся было мешать Чилю, колотившему Дрища за какую-то ерунду. Результат оказался весьма поучительным: едва вскочив с земли, Дрищ заодно с Чилем набросился на своего непрошенного защитника. Клювы у ачей твёрдые, Джеф успел порадоваться тому, что не снял защитный комбинезон. Ещё больше он был рад бутафорской голове, принявшей на себя львиную долю ударов. Реакция у ачей — не чета людской, получив клювом в настоящий висок или глаз, Джеф наверняка простился бы с жизнью.

Выдранные перья или выбитый глаз — далеко не худшее из того, что может случиться с ачем. Не так давно, дней пятьдесят назад, с западного побережья владений Чиля был виден соседний островок, точно такой же, как их собственный: унылое место, населённое двумя десятками доходяг, собирающих рапанов, водоросли и мидий. Джеф понятия не имел, чем его обитатели досадили Большому Боссу. Может, плохо собирали жратву или, завидев начальство, недостаточно резво падали в пыль?

В один из ясных рассветов над островком соседей вспыхнула радуга, порождённая множеством крыльев. Джеф тогда не знал, что означают подобные сборища, и искренне любовался их красотой. Не так уж часто ачи летали над островами большими стаями. Большой Босс мог иногда пролететь в вышине, сопровождаемый парой крупных ачей, да сам Чиль каждое утро поднимался на крыло и улетал в океан. Иногда он брал с собой Вонючку с Дрищом. Но в тот раз стая, кружившая над островом, насчитывала десятки крыльев.

Три утра подряд, поприветствовав рассвет радужным заревом, стая уносилась прочь. На четвертое, дождавшись полной яркости светила, каждый ач поймал свет Астериона зеркальной стороной оперения и направил поток лучей вниз. Кучи сухих водорослей и заросли тростника сперва задымились, после — вспыхнули чадным, тёмно-красным пламенем.

Ачи, жившие на подожжённом острове, пытались спастись бегством, но на каждого, кто рискнул взлететь, безжалостно нападали парящие в вышине. Тех, кого успевали поймать, разрывали в клочья. И всё же нескольким счастливцам удалось ускользнуть от расправы. Один из них, чудом оторвавшись от преследователей, долетел до острова Чиля и без сил упал на песок.

Джеф ожидал, что несчастного добьют, но ничего подобного не произошло. Чиль важной походкой, горделиво выгнув шею, приблизился к беглецу, щёлкнул клювом, взъерошил перья, рассыпая вокруг себя солнечные зайчики и осколки радуг. Чужак быстрым дрожащим движением присыпал своё оперение пылью, а голову засунул глубоко под крыло. Чиль подгрёб лапой на спину лежащего перед ним ача немного песка, а потом показал зеркальное подкрылье всем парящим в небесах. В ответ ему множество крыльев отразили поверхность моря. Так на их острове появился новый житель — Кляча. А Джефа осенило вдруг пониманием, что означают радужные парады, привлекающие сотни туристов на Парадиз. Проклятые птицы примерялись к островам людей и копили силы. Они готовились вновь испепелить незваных гостей. Но пока Джеф не видел над океаном новых дымных столбов. Значит, синтекамень ещё не поддался, и у людей есть время до той поры, когда небесный огонь сделается неодолимым. И восторженные дураки каждое утро по-прежнему любуются световым шоу сквозь огнеупорное стекло, не зная, что война против них уже начата.

Ах, если б хоть кто-нибудь из этих зевак оказался достаточно дерзким для того, чтобы провезти с собой коммуникатор! Но нет, стадо законопослушных баранов продолжало внимать проповедям и любоваться, как растёт мощь, призванная их уничтожить.

Первые полгода Джеф ещё не терял надежды услышать ответ, после — отчаялся и включал свой комм лишь по привычке, раз в день посылая в эфир в течение часа безостановочную запись: «Внимание! Ачи готовят нападение!» и координаты точки отправки.

Вероятно, Джеф давно забросил бы эти бесплодные попытки выйти на связь с людьми. Но выключить рацию ему мешало одно важное обстоятельство. Его комм хранил записи нескольких входящих звонков, полученных ещё на орбите, до спуска на Парадиз. В самый жаркий час дня, как только ачи устраивались на дневной сон, Джеф забирался подальше в камыши, включал комм и запускал послание людям, а сам раз за разом прослушивал сообщения, жадно впитывая родные голоса.