Джеку огромного труда стоило справиться с накатившей на него яростью, когда он услышал имя подружки. Ещё и Сэма с его поддержкой рядом не оказалось — напарник выскочил из офиса и побежал к мистеру Шекли, намереваясь воспользоваться его телефоном и позвонить в полицию, дать им возможность отследить этот звонок. Рэтчет поступил бы так же, потому без труда догадался о действиях напарника. Это его чуть успокоило. Сделав пару вдохов и выдохов, обуздав свои эмоции, он решил попытаться спровоцировать незнакомца на том конце провода:

– Да, я прекрасно понял твои мотивы. Ты ссыкливый м… – Джек знатно обложил собеседника, вспомнив с десяток самых забористых эпитетов в его адрес. – …, не способный встретиться со мной лично. Трусишки замочил, силёнок не хватает бодаться со мной лично? Бывает. Я, собственно, и не сомневался, когда ты с девчушки начал. Сразу понял, кто ты есть. Ну а что до твоих планов… Я тебя разочарую, ублюдок. Сбудутся скорее мои, по которым я найду тебя и выпущу кишки на главной улице. Можешь сам убедиться, а если вдруг не веришь — где мой офис ты знаешь, заглядывай в гости в любое время.

Собеседник Рэтчета какое-то время молчал, собираясь с мыслями, а заговорив, наконец, сразу же запнулся:

– К-какая милая б-бравада, Джек. Не переживай, мы встретимся с тобой лично. Скоро. Но сперва я упакую для тебя всех твоих друзей так же, как и твоих дальних знакомых — в стальные гробы. Я ведь специально начал с самых далёких, и малознакомых тебе людей, подбираясь к тебе всё ближе, сужая круг по спирали, чтобы ты смог насладиться всей глубиной ужаса и отчаянья… и поверь мне, малыш Джеки, ты будешь в восторге от того финала, что я для тебя запланировал!

– Во мне нет и капли ужаса или отчаянья, урод. Только острое желание перерезать тебе глотку.

– Сомневаюсь, что у тебя выйдет. Но ты определённо попытайся, Джеки, попытайся. Иначе какой во всём этом смысл? – собеседник столь же хрипло рассмеялся.

– А действительно, а какой? Чего ради я тебе сдался, а, урод?

– Ну к чему эти оскорбления, дорогуша? Будь выше этого, веди себя достойнее. Я ведь ни разу тебя не оскорбил, даже своими действиями. Скорее наоборот — я признал в тебе равного, я веду с тобой диалог… да, при помощи смертей. Но так куда поэтичнее, как мне кажется.

– Больной сукин сын… – ошалело протянул Джек, пытаясь понять, с кем же он говорит. Точно не Чарли, его голос детективу был отлично известен. В том числе и хриплый от простуды, потому он был уверен — это не толстяк. Но кто? Отчего-то голос казался знакомым, но очень отдалённо…

– И опять — оскорбления. Как это низко и вульгарно, просто ужас! Хорошо, если ты действительно не понимаешь смысла, то игра не стоит свеч. Придётся тебе слегка намекнуть. Ты готов, внимательно меня слушаешь? Итак, моя первая и последняя подсказка тебе: «око за око, ученик за ученика». Ну а теперь прощай… и до скорой встречи!

В трубке раздалась череда коротких гудков. Джек поднял взгляд на дверь, на стоявшего рядом с ней Рикки. Мыли в голове метались, не способные сформироваться во что-то конкретное, как и взгляд сыщика. Он так и не смог вспомнить, где мог слышать этот голос… лишь то, что уже слышал его прежде.

Уже вскоре дверь распахнулась и в офис вернулся Сэм. Он сокрушённо качнул головой, обозначив, что отследить звонок так и не удалось. Впрочем, Рэтчет на это особо и не рассчитывал, надеясь больше на свои силы. И ему действительно удалось что-то узнать, вот только смысла в услышанном пока было не очень много, даже лично для Рэтчета. А ведь собеседник именно ему эту фразу адресовал, уверенный, что он её поймёт… «Переоценил меня, выходит» – хмыкнул Джек невесело на собственные мысли.

– Ну что? – уточнил Стоун, когда молчаливая пауза порядком затянулась. Он надеялся, что они с Джеком сейчас же обсудят этот звонок, однако его напарник решил иначе.

– Ничего. Давайте приводить офис в порядок и поскорее. Спать хочется.

Спорить с ним никто не стал.

С уборкой в офисе детективы управились быстро, к собственному удивлению. Единственным этапом, доставившим им много проблем стало отмывание некоторых бумаг от сладких брызг, но и это они смогли ускорить, поставив процесс на своеобразный поток — Рикки подбирал пострадавшие бумаги с пола и передавал их Джеку, который, сидя за свои столом, аккуратно протирал их влажной тряпицей, смачивая её из небольшого ведёрка, после чего передавал их Стоуну, который развешивал влажные страницы на жалюзи и протянутые под потолком верёвки. Целый моток последних, как и тряпку с ведёрком, предоставил им мистер Шекли, явившийся на шум и заставший весь этот бедлам.

Закончив со спасением важных документов (а неважных в офисе не было, как уверял сам Джек), они вернулись к обеду… давно превратившемуся в ужин. Тем не менее, не смотря на все потрясения тяжёлого дня, они смогли сохранить бодрость духа и весёлый настрой, сопровождая трапезу беззлобными шутками в адрес друг друга и спокойной беседой.

Закончив с ужином, они продолжили было работать, пользуясь всё тем же «конвейером» для сортировки остальных документов, но уже вскоре Сэм заметил, что Джека они потеряли — тот наконец уснул. Воспользовался заминкой Рикки и Стоуна, в очередной раз начавших о чём-то спорить, закинул ноги на выдвинутый ящик стола, чуть откинулся в кресле и…

Стоун решил его не беспокоить. Жестами показал мальчику, что заканчивать они будут вдвоём и попросил не шуметь, убавил свет. Около девяти вечера им удалось закончить, рассортировав и разложив всё на прежние места. Они оставили Джека спать и Сэм запер офис на оба замка.

Джек проснулся около половины третьего ночи. За окном было непроницаемо темно, рассвет ещё не занялся, да и плотные жалюзи, завешанные, к тому же, сохнувшими бумагами, начисто лишали комнату хоть какого-то света, способного проникнуть с улицы, от множества фонарей. Лишь пара скудных лучей пробивалась сквозь эти завесы, по бокам от них, позволяя разобрать только смутные очертания предметов и какие-то отдельные детали там, куда падал этот свет.

Детектив проснулся от того, что его шею пронзило чудовищной болью. Открыв глаза, Рэтчет начал судорожно дёргать себя в кресле, упираясь руками в подлокотники, пытаясь нормально сесть и расправить спину, хоть как-то размять шею. При этом ногами он себе помочь не мог — их пережала боковина ящика, на который он их по привычке закинул, потому ниже щиколоток он тоже ничего не чувствовал. До такой степени, что когда Рэтчет попытался встать, чтобы сходить за стаканом воды, он лишь неловко пошатнулся, простояв всего пару секунд, после чего тут же завалился назад, снова обрушившись на кресло. Ему даже показалось, что ног у него вовсе не было и он стоял на деревянных протезах — настолько они затекли.

– Н-да… а пить-то хочется, – проворчал детектив, потирая шею и пытаясь придумать, как выйти из ситуации.

– Я принесу, – отозвался ему из темноты чей-то до боли знакомый голос.

От неожиданности Джек аж подскочил на месте, но быстро собрался с мыслями и потянулся к ящику, за пистолетом.

– Не ищи, – посоветовала темнота из угла, и где-то там, над диваном детектива из тени показалась рука, в которой угадывались контуры его собственного оружия.

– Не буду, – зачем-то согласился детектив, сам удивившись собственному ответу.

– Извини, Джеки. Я не задумал ничего плохого. И твою игрушку забрал лишь из соображений безопасности. Не хочу, знаешь ли, чтобы ты во мне с перепугу дырок наделал.

– Так не пугал бы, зашёл бы в гости утром. Или дождался, пока я к тебе загляну.

Джек уже догадывался с кем беседовал, но всё ещё осторожничал, сам не понимая, зачем. Его ночным гостем был толстяк Чарли — только он именовал его пистолет, способный при правильном патроне начисто снести голову кому угодно, «игрушкой». Да и голос он пусть и не сразу, а смог узнать, как и ещё ряд фирменных словечек бывшего наставника. Тем не менее, недавняя беседа с Сэмом как раз на счёт Чарли, да и столь нетипичный и внезапный визит среди ночи вынуждали его обдумывать каждое слово, параллельно с тем пытаясь придумать план к побегу.