– Лика, когда будешь выбирать дорогу, не забывай, что лучше нам встречать поменьше местных, – на всякий случай предупредил Макс. – Не шибко они тут дружелюбные, а я хоть и солдат, но убивать не люблю.

– Конечно, Макс! Мы пойдем самой безопасной дорогой! – уверила девушка.

У спецназовца не было причин не верить намерениям своей спутницы, но тот факт, что они шли по тропинке, пусть и едва заметной, слегка беспокоил его. Раз есть тропа – есть и те, кто ее протоптал. Выкинув из головы эти мысли и решив довериться Лике, он расслабился и просто брел вперед, прислушиваясь к своим ощущениям. Вчерашняя слабость полностью исчезла – длительный сон и сытный завтрак в буквальном смысле поставили его на ноги.

О завтраке у него сейчас и возникли вопросы.

– Лика, а что это за мисюк такой, которого ты приготовила? И если мы съели только окорочка, то где остальная туша?

– Мисюк – это круглое восьмилапое создание, – пустилась в объяснения Лика. – Они очень быстро бегают, так что в основном на них охотятся умари; зелирийцам поймать или подстрелить их чаще всего не под силу. Мисюка можно съесть и целиком, но для нас это не имеет смысла, ведь самое вкусное у них – именно ноги.

– Не боишься, что наш путь смогут отследить по брошенной туше или костру? – нахмурился Макс, вспомнив, что Лика просто оставила остатки мяса на земле, а где она разводила костер, он так и не увидел. – Да и вообще, как ты, охотница, можешь разбрасываться добычей?! Меня бы жаба задавила! – усмехнулся он.

– Мне охота дается легко, так что я не экономлю мясо и обычно не беру с собой остатки, – пожала плечами девушка. – И ты напрасно волнуешься о следах – стоит нам отойти, как тушу сгрызут налетевшие попечатки. Да и костром в этих местах никого не удивишь – приматы разводят их где ни попадя, отчего в лесу случаются пожары. К счастью, огонь всегда очень быстро тухнет.

Макс и Хамки удивленно переглянулись, и фиолетовый пожал плечами. Слова про быстро гаснущий лесной пожар звучали по меньшей мере странно. Впрочем, Хамки активного интереса к вопросу не проявил, а Макс просто решил не забивать себе голову. Если будешь всему удивляться в новом мире, то челюсть устанет отвешиваться.

– Хм… А попечатки – это кто? – спросил он, вспомнив про «поедателей отходов».

– Крупные плотоядные бабочки. Они чуют кровь, так что, если немного замешкаешься при разделке, то придется их палкой от добычи отгонять. Но это вряд ли поможет, и что не успел забрать, уже им и достанется, – хмуро проворчала она. Видимо, не раз страдала от них таким образом. – Но не переживай, – тут же вновь заулыбалась девушка. – У нас всегда будет свежее мясо! Ведь я одна из лучших охотниц Теократии умари! – она осеклась. – Ну, мне так кажется… Ведь поохотиться я могу только во время вылазок на Зелирию – на окраинах Теократии мисюки давно перевелись. А каждая вылазка – риск, чтобы устраивать их слишком часто.

Под конец она помрачнела, будто вспомнила что-то неприятное, и Макс заметил это.

– Что-то не так? – спросил он.

– Н-нет, все в порядке, – быстро замотала головой Лика.

– Брось! Я же вижу, что ты расстроилась, когда сказала об этом.

– Все в порядке, Макс. Мои проблемы недостойны твоего внимания, – быстро затараторила Лика, пряча глаза.

Хамки не проявлял к беседе никакого интереса, но Макс не хотел менять тему. Лика проявила неподдельную заботу о нем, и парень не хотел просто пользоваться этим, ничего не давая взамен.

– Лика, расскажи все как есть, пожалуйста. Без этого я не смогу никак помочь тебе.

Девушка едва заметно втянула голову в плечи и несколько секунд шла молча, опустив взгляд на землю. Макс хотел сказать еще что-то, но Лика его опередила.

– Раз тебе это в самом деле интересно, я расскажу. Мама говорила, что мой отец – один из сильнейших представителей умари. К тому же, он имел волосы божественного розового цвета. Я, как и большинство внебрачных детей умари, никогда не видела своего отца, но мои волосы – лучшее доказательство правдивости маминых слов.

– Я люблю розовый, поэтому выбрал его для фона стереограммы и ее постамента, – влез в разговор Хамки. – Видимо, поэтому они и обожествляют его.

– Доставшаяся от папы сила и волосы божественного цвета стали моим проклятьем, – голос Лики чуть дрогнул. – Мама говорила, что все завидовали мне из-за цвета волос, ведь для умари родиться розоволосой – признак Благословения Салангана. Но верховная жрица не узнала обо мне. Завистливые стражницы под угрозой расправы выгнали нас с мамой из города. Со мной на руках ей нигде не были рады, пристанище она нашла лишь на самой окраине Теократии, в глухой расщелине, где я и выросла. Мамы не стало восемь лет назад, Проклятье не обошло и ее. Я же осталась жить в нашей пещере. Мне и впрямь не стоило лишний раз соваться в столицу: всегда, когда я там появляюсь, ловлю косые взгляды и шипение в спину. Но с тобой, Макс, и с Саланганом Хамки я смогу вернуться в свой… в мамин дом в городе на правах хозяйки! – блеснувшие на ее глазах слезы сменились радостной улыбкой.

– Я не понимаю, – Макс был в растерянности от ее слов. – Ты говоришь о Благословении и Проклятии – что ты имеешь в виду?

– Благословение – родиться с розовыми волосами, – пояснила Лика. – Это почти гарантированное замужество и должность при Храме! Но мне не повезло: чужая зависть сгубила нас с мамой. Возможно, потому что в то же время родилась розоволосая дочь у наложницы моего папы, которая уже была послушницей при Храме. Я не знаю точно, это было лишь маминым предположением. Но это не так важно, все равно получилось, что благословение стало вторым проклятьем. Когда я выросла, меня уже не приняли как Благословенную, ведь я изгнанница, остальное уже не имело значения. Для всех в Теократии я – просто существо второго сорта, никому не нужный мусор., – снова дрожь в голосе и опущенный в землю взгляд.

– Подожди, а то проклятье, о котором ты сказала первым, что оно значит? – переспросил Макс.

– Смерть, – вздохнула Лика. – Умари живут не больше тридцати лет, после чего умирают в самом расцвете сил. Мы не знаем причины, видимо, так хотел Саланган. Мы не смеем роптать – раз он наслал это Проклятье, значит, мы его заслужили. Но мы верим, что, когда Саланган Хамки вернется, он снимет Проклятье, и наша жизнь станет длиннее, – она снова улыбнулась. – И сейчас, когда ты здесь, я уверена, что все именно так и будет!

Макс вспомнил слова Хамки про некорректный жизненный цикл умари. Видимо, речь шла именно об этом. Лика замолчала, а парень мысленно метался, пытаясь сказать хоть что-то успокаивающее. Оратор из него всегда был никудышный, и сейчас он и предположить не мог, как сумеет помочь ей. К счастью, неловкое молчание прервала сама Лика.

– Макс, прости, что позволяю себе такое любопытство, но что это за штука у тебя на поясе?

Судя по направлению ее взгляда, вопрос касался пистолета.

– Я видела ее в руках мертвого примата, – задумалась Лика. – Его смерть связана с этим предметом?

– Да, эта ситуация называется «обезьяна с гранатой», – усмехнулся Макс.

Он вынул пистолет из кобуры, но не стал снимать с предохранителя. Краем глаза заметив, что хомяк с любопытством вытянул шею, наблюдая за ним, Макс мысленно сказал ему:

– Смотри тоже, познакомлю с нашим земным оружием.

– И по какому принципу он работает? – прищурился Хамки.

Макс оторопел – не такого вопроса он ожидал от представителя «древней высокоразвитой цивилизации»! Но быстро взял себя в руки и пустился в объяснения.

– Сейчас все покажу и расскажу вам обоим, – вслух сказал Макс. – Лика, Хамки тоже будет слушать мой рассказ. Итак. Это – пистолет. Стреляет металлическими шариками – пулями – на большое расстояние. Пока не уверен, но, скорее всего, пуля сможет пробить любую броню, которая есть на Зелирии. А тот парень… примат, он направил пистолет себе в голову и выстрелил. Последствия вы видели.