В руках Джонатана появился мундштук с зажжённой сигаретой, и он закурил, нервно покусывая наконечник.

— Здравствуй, Джон! — радостно воскликнула Шерон, когда они с Эдвардом проходили мимо. — Эми ещё нет?

Джон мотнул головой и зажал трубку между пальцами.

— Ты должен мне рубин, Керрелл!

Эдвард отсалютовал, мол, понятно, и они с Шерон пошли дальше к особняку. Его окна уже зажглись приветливым жёлтым светом, вокруг дорожки загорелись фонари.

Джонатан ждал. Эмили должна была приехать. Он вдыхал дым и забывал его выдыхать, давясь кашлем и отвратительным вкусом табака. Темнело. Холодало. Прибывали новые гости, но долгожданного экипажа так и не было.

Какое-то время подъезд оставался пустым, пока вдруг из воздуха не появилась белоснежная карета с золотой и синей окантовками. Джонатан скривился и разочарованно покачал головой.

— Какого чёрта она стала принимать приглашения туда, куда раньше её было самым мощным проклятием не затянуть! — процедил он и тут же обратился к Хелене Арт со слащавой улыбкой: — Ваше высочество! Удивительно видеть…

— Спаркс! — протянула Хелена, оглядывая его с театрально преувеличенным участием. — Не утруждайтесь любезностями.

И прошла мимо.

Джон какое-то время смотрел ей вслед, недовольно вертя в пальцах мундштук. Он лишь надеялся, что Эдвард с ней не увидится как можно дольше.

Надеждам, правда, сбыться было не суждено. Джонатан об этом не знал, продолжая зябнуть в ожидании наедине с сигаретой, но стоило Хелене появиться, как взгляд Эдварда метнулся к дверям. Без причин, без предупреждений, будто энергия ворвалась и выбила из груди весь воздух.

Он быстро отвернулся. Если Шерон что-то и заметила, по её лицу Эдвард не мог сказать наверняка. Она не подавала виду, что её как-то это беспокоит.

Она и правда пока не беспокоилась. Даже когда странный разряд разрезал воздух, она не придала ему значения. Мало ли что она чувствовала! Шерон никогда не была по-настоящему сильна в магии. Зеркальщики, такие редкие в мире, такие ценные для любых учебных заведений, но такие бесполезные в жизни, где магию не применяли для чего-то большего, чем застёгивание платья без помощи служанки! Она не различала потоки, не понимала, кого ловила и как это стоит трактовать. Кто знал, что она почувствовала сейчас? Может, кто-то игрался рядом с заклинаниями.

Только вот тревога всё равно поразила её сердце и то гасла, то вспыхивала с новой силой. Эдвард опять витал в облаках, и Шерон не могла понять почему. Это было не из-за неё, что-что, а это она чувствовала с болезненной чёткостью.

Эдвард старался быть осторожным. Он убеждал себя, что это наваждение пройдёт, и с усилием удерживал взгляд на Шерон. Но было сложно и не всегда срабатывало. Одергивать себя не осталось сил, и в какой-то момент он словно отключился. Его взгляд устремился к Хелене сам собой. Её не нужно было даже искать. Она сидела рядом с играющими в карты и с интересом заглядывала то к одному, то к другому, задумчиво щурясь. Один из парней оказался Мариусом, нефритским принцем, а второй — каким-то лордом с Джеллиера, которого Эдвард должен был бы знать по имени, потому что учился в Академии с ним на одном курсе, но чтобы запоминать Джеллиерские имена, больше походившие на причудливые наборы букв, нужно было хотя бы хотеть их запомнить, а желания такого у Эдварда никогда не было.

Мариус посмотрел на Хелену и что-то сказал. Она изогнула бровь, и на губах у неё заиграла странная улыбка, говорящая то ли о том, что ей нравятся его слова, то ли о том, что ему не следовало говорить вовсе.

Но надолго её внимание принц не привлёк. Она снова бросила взгляд в его карты, положила локоть ему на плечо, закручивая собственные волосы на палец, и тут, Эдвард мог поклясться, её губы беззвучно произнесли: «Он проиграет». Её лицо скривилось, а интерес переключился на лорда с Джеллиера.

— Эдвард? — как из другого мира послышался голос Шерон.

Эдвард дёрнулся и повернулся к ней.

— Я думаю о картах! — выпалил он, оправдываясь, хотя его никто не просил, и тут же понял, настолько это звучало неправдоподобно и жалко. — Шер…

Она в это время посмотрела туда, куда смотрел он мгновения назад, и лицо её помрачнело. Губы дрогнули. Она встала и вылетела из игровой комнаты.

— Шер! — только и успел воскликнуть Эдвард и побежал следом.

Отвлечённые его вскриком игроки и сочувствующие вернулись к игре.

Эдвард нашёл Шерон сидящей на подоконнике. Она обнимала себя, и крупные слёзы катились по её лицу. Слёзы боли. Слёзы обиды. Несколько лет, отданных чувствам к одному человеку. Несколько лет надежды на счастливый исход. Она почти поверила, что всё восстанавливается, что их расставание тогда, почти год назад, когда война на Пиросе достигла своего пика, и правда было просто необходимостью, передышкой.

Теперь же она была подавлена. Всё оказалось иллюзией! Он пытался воскресить то, что было ему удобно. Его рассеянность — лишь подтверждение. Теперь Шерон увидела это чётко и ясно. У него было то самое лицо, какое она видела в их встречу весной: мечтательное, полное вдохновенного восхищения, с каким дети смотрят на невероятно красивые игрушки, с которыми нельзя играть, — и так смотрел он на другую. Эдвард был покорён загадочной улыбкой и острым взглядом, а она, Шерон, не представляла, как это пережить. Она была слишком погружена в него, но с такой соперницей как Хелена Арт она тягаться не могла. Ни по статусу, ни внешне…

Шерон подняла голову, когда услышала несмелые, тихие шаги. Эдвард держал руки в карманах брюк, голова его была опущена, губы — виновато сжаты. Он остановился напротив, не осмеливаясь взглянуть на неё. Шерон отвернулась, тихо шмыгая носом.

— Шер, прости…

Она молчала.

Эдвард нервно жестикулировал, словно пытался поймать нужные слова, и в итоге провёл рукой по волосам, убирая их со лба.

— Мне правда жаль, — прошептал он. — Ты прекрасна… Я… Я надеялся, что всё получится. Нам ведь было так хорошо. — Он зажмурился, горько улыбаясь и боясь, что сам может заплакать. — Но это… Я не знаю, что это, но оно сильнее.

— Зачем ты это говоришь? — спросила Шерон дрожащим голосом. — Ты не должен. Кто я, чтобы ты оправдывался…

— Шер, пожалуйста!

— Тебе больно это слышать? — Она рассмеялась, глядя на него полными слёз глазами. — Прости. Легче?

Шерон покачала головой и закрыла лицо руками. Эдвард замер, не зная, что сделать, а потом подался вперёд, желая как-то её утешить, прикоснуться, обнять, но Шерон замотала головой сильнее, и ему пришлось отступить.

— Всё кончено, Эд… — Она снова подняла на него заплаканные глаза. — Ты ведь знаешь это лучше меня! Счастье не построить там, где один будет несчастен. Я уеду…

Она поднялась с подоконника и пошла, обнимая себя за плечи, по тёмному коридору.

— Давай я тебя провожу!

Эдвард бросился за ней.

— Не надо, Эдвард, — глухо сказала Шерон.

Она ушла, не оборачиваясь, лишь остановилась в парке, увидев уснувшего на скамейке Джонатана. Видимо, попрощалась. Тот приподнялся, с непониманием глядя Шерон вслед, а потом, покачиваясь, встал. Эдвард с крыльца смотрел, как карета Шерон отбывает, и пошёл навстречу Джонатану: ему казалось, что тот вот-вот упадёт и расшибёт себе что-нибудь. Но Джон шёл на удивление уверенно. В одной его руке его была зажата бутылка вина, в другой — мундштук. Эдвард заметил разбросанные вокруг лавочки окурки.

— Шер уехала?.. — спросил Джонатан, глотая слова, хмурясь и смотря мимо Эдварда.

— Да, — грустно улыбнулся он. — Я сегодня всё испортил…

— Поздравляю! — пьяно рассмеялся Джонатан. — Значит, мы с тобой оба неудачники, Керрелл. Эми так и не приехала…

Джон забросил руку Эдварду на плечи, и они поплелись обратно в особняк.

Лиф долго смотрел на зашедшую в кафе девушку. Она быстро заказала кофе и, постукивая тонким зонтиком по полу, стала ждать. Тёмно-каштановые волосы её были собраны на затылке в аккуратный пучок с крошечными нежно-розовыми цветами, лицо обрамляли убранная за уши чёлка и две тонкие кудряшки. Лиф был уверен, что где-то её видел и что-то о ней знал. Он перебирал в голове всех девушек из Особого круга, которым мог бы так же идти зелёный, отливающий золотом на солнце, но имя не приходило. Лишь какая-то призрачная мысль на задворках сознания подсказывала: она имела какое-то отношение к Керреллу и, судя по недавним событиям, не к старшему.