Подобные мысли были вызваны истерическим состоянием, которое довольно часто возникает у женщин в начале беременности. Это состояние, разумеется, омрачает жизнь женщины и заставляет ее чувствовать себя несчастной.

Иногда она пыталась взять себя в руки и все спокойно обдумать. Она убеждала себя, что Юстиниан любит — должен любить ее. Возможно, он, как и она, уже думал об этом. Возможно, он даже был бы рад этому…

Но через некоторое время она с такой же энергией уверяла себя, что все это одни лишь беспочвенные мечтания. Она представляла, какой будет его реакция, если она ему все скажет: сначала удивление и испуг, затем жалость, после — пренебрежение, и в конце концов — ненависть.

Порой ей казалось, что она ненавидит и его. Почему он так с ней поступил? Ну почему мужчины не считаются ни с чем, кроме собственного удовольствия, в отношениях с женщинами?

Она понимала, что рано или поздно должна будет все рассказать. Конечно, наступит момент, когда он и сам догадается. По ее подсчетам, она беременна уже больше месяца. К концу третьего она настолько изменится, что, несмотря на известную слепоту мужчин в таких вещах, он должен будет понять, что с ней что-то не в порядке…

Да, лучше всего сказать сразу. Придя к такому решению, она настроилась поделиться с ним новостью в ближайшую ночь. Но в самый последний момент не решилась.

А когда он ушел от нее, она расплакалась. Бывали у нее и минуты полнейшего отчаяния, когда она подумывала об отвратительном ядовитом питье, являлась даже мысль покончить с собой…

Все осложнялось также и тем, что в это время Юстиниан был невероятно занят. Государственные и дипломатические проблемы буквально поглотили его, он был настолько одержим ими, что забросил все остальное, даже его любовница отошла на второй план. Маленькая притча Феодоры об играющих детях легла в основу блестящей и ловкой политической игры, разработанной с помощью Трибониана, которую Юстиниан использовал против угрожающей империи коалиции.

Ее целью было разрушить вражеский союз до того, как он будет создан, использовав для этого всевозможные способы дезорганизации, которые предопределили в конце концов полное разрушение. союза в дальнейшем: подозрительность, страх, эгоизм и алчность.

На галерах, верхом, в колесницах спешили послы империи во все крупные города, во все лагеря и поселения варваров. У каждого из них были с собой послания, исключительно искусно составленные Трибонианом и рассчитанные на то, чтобы возбудить в головах вождей и правителей, которых посещали послы, подозрения по отношению к образующейся на Востоке огромной мощи.

В результате правители и государственные советы этих стран принялись рассматривать складывающееся положение совершенно по-новому: благоразумно ли помогать этой силе захватывать все больше богатств и стран, что ведет к созданию еще более мощной военной машины, которая действительно может оказаться в состоянии подчинить весь мир.

Для правителей и их советников прежний план коалиции становился все менее и менее привлекательным. Тут как раз и вспомнилось, что империя ромеев всегда привлекала внимание других народов своим зерном, шерстью, кожей, тканями, металлами, маслом, крупным рогатым скотом и овцами и другими товарами. Не за этим ли тянется Персия на запад? Сомнительно, чтобы персы оставались в пределах границ своего государства, для нужд которого беспрестанно закупаются товары у купцов и посредников самых разных мастей — готов, вандалов, франков.

Что касается варваров — и жестоких светлоусых гепидов, и герулов, и диких узкоглазых аваров и булгар, и темнокожих эфиопов, — они, кажется, стали понимать, что, если потребовать выкуп, правители Константинополя согласятся уплатить больше всех. К тому же они помнили, что в армии империи в качестве наемников служит множество их собственных лучших воинов. В конце концов, не много выгоды в том, чтобы скрещивать меч со своими соплеменниками.

Но план Юстиниана оказался еще более глубоким.

В то время как послы и посланники с церемониальной пышностью устраивали дипломатические приемы и были заняты на совещаниях и переговорах при царских дворах, целая армия шпионов под личиной странствующих купцов, торговцев или священников шныряла в массе простого народа этих же стран.

Их задачей было распространение намеков и сомнений, которые оседали в головах лавочников, землевладельцев и даже крестьян. Снова и снова расписывались ужасы предстоящей войны: налоги непременно взметнутся вверх, превысив даже теперешние, и так уже нестерпимые, безусые юноши будут вынуждены оставить свои дома и отправиться воевать с перспективой оказаться зарубленными, подобно быку на бойне, а если война окажется неудачной, враг вторгнется в их земли, опустошит города и села, все население будет уничтожено или порабощено и ни у кого не останется собственности, а женщины неизбежно будут изнасилованы воинами армии-победительницы.

Шпионы Юстиниана справились со своей задачей настолько успешно, что вскоре простые люди в Италии, Африке и в других странах и местностях стали задаваться вопросом — есть ли необходимость в этой войне, а некоторые из них стали громко высказываться против нее.

Когда же голос народа стал достаточно громким, сочли целесообразным прислушаться к нему короли и правители. В результате во многих странах предложенный Персией план образования антиромейского союза встретил мощное противодействие. Эта-блестяще организованная и осуществленная акция явилась, по сути, тем, что позднее стало называться целенаправленной пропагандой. Благодаря этому выдающемуся политическому приему Юстиниан вошел в историю.

Именно в этот период крайней занятости Юстиниана Феодора, которой не к кому было обратиться за советом или дружеской помощью, испытывала наибольший страх и отчаяние.

Старая императрица Евфимия узнала о состоянии Феодоры раньше Юстиниана: фактически каждый при императорском дворе знал это прежде, чем новость стала известна Юстиниану.

Весть передалась следующим образом. Первыми об этом догадались женщины — служанки, костюмерши, многочисленная челядь. В таких вопросах женщины особенно проницательны.

От них волнующее известие просочилось к евнухам дворца Гормизды. Те были только рады возможности распространить слух и прекрасно знали, какую форму ему придать, чтобы как можно более навредить своей госпоже, которую они ненавидели.

Обитатели Гормизд тут же сообщили новость своим приятелям и знакомым во дворце Сигма. От тех она попала к служанкам императрицы. В результате очень скоро, почти молниеносно Евфимии стало известно, что девушка, которую Юстиниан поселил у себя, ожидает ребенка.

Первой мыслью Евфимии было чисто женское злорадство: «Я была уверена, что эта потаскушка влипнет! Это послужит ей хорошим уроком!»

Но вслед за этим явились иные соображения. На свет появится отпрыск наследника, несомненно незаконный, но внебрачный ребенок царской крови это не обычный бастард…

Подобная ситуация затрагивала устои управления государством, вопросы наследования престола. Из-за легкомысленных связей наследников, регентов и королей велись войны, гибли и возникали династии, перекраивалась карта мира.

Для императрицы эта мысль оказалась отрезвляющей, и она стала обдумывать все мыслимые последствия и их вероятность, рассчитывая, каким образом она смогла бы принять деятельное участие в развитии событий.

Между тем, хотя обо всем уже знали и Евфимия, и служанки, и евнухи, и придворные дамы, а новость распространилась в виде самых искаженных слухов по всему дворцу, одним из самых последних, кто узнал об этом, оказался сам Юстиниан.

Такое случается и в обычной жизни с будущими отцами. С императрицей Юстиниан не встречался. И хотя он ежедневно бывал у императора, старый Юстин был так забывчив, что, если ему и сообщили об этом деле, услышанное так глубоко кануло в темный омут его ослабленного возрастом сознания, что он ничего не мог вспомнить. Никому и в голову не пришло сообщить что-либо Юстиниану, ибо все считали, что он давно обо всем знает.