В целом социальная структура византийского общества в эпоху Юстиниана была довольно разнородной. На его вершине находились аристократы-сенаторы, в большинстве своем происходившие из древних римских фамилий и владевшие крупной земельной собственностью. Вторым привилегированным сословием были городские земельные собственники-куриалы. Ниже находились люди свободных профессий — врачи, юристы, учителя и др. Низшую ступень занимали крестьяне-общинники, колоны (крестьяне-арендаторы, прикрепленные к земле), городской плебс и рабы. Надо заметить, что общество Византии не было строго «кастовым». Простой воин, даже из варваров, или крестьянин благодаря сметливости и таланту мог постепенно достичь значительного положения, добиться высокого поста или даже стать императором. В качестве примера можно привести того же императора Юстина, далеко не знатного провинциала, начинавшего свою карьеру простым солдатом-наемником.
Религиозная и церковная жизнь также была полна скрытых и явных конфликтов. С разделением империи стало быстро нарастать соперничество церковных иерархов Востока и Запада за власть в «земной жизни». Причем если на Западе сложилась централизованная церковная иерархия под главенством римского папы, то на Востоке достигнуть единства не удалось и часто возникали трения между патриархами главных религиозных центров — Иерусалима, Константинополя, Антиохии и Александрии. В самом православии шла тяжелая борьба с ересями, которые порой «захватывали» целые патриархаты и временами становились государственной идеологией. К основным ересям того времени следует отнести, кроме упомянутого монофизитства, арианство и несторианство. Ариане, напротив, не признавали божественной природы Христа, считая его творением Бога, подобным всем простым смертным. Несториане также полагали, что Христос нес в себе только человеческую природу, однако считали, что Он со временем был как бы усыновлен Богом и по Божьей воле стал мессией. Став фактом духовной жизни, эти ереси часто политизировались, когда их идеологи находили благодарную паству в тех или иных социальных группах. С другой стороны, ереси становились своего рода «эрзац-христианством» для различных варварских племен, не способных похвалиться высокой культурой. Ясно, что германцам-готам, «внезапно» оказавшимся в пределах христианского мира, было куда легче усвоить мысль о Христе как посланнике Божием, нежели о Его двуединой, неслиянной, но нераздельной Богочеловеческой природе. Потому они и приняли арианство.
Вернемся же к личности самого Юстиниана, правившего Византией почти сорок лет, с 527 по 565 год. Энциклопедии приписывают все великие достижения именно ему, говоря, что он «завоевал Северную Африку, Сицилию, Италию, часть Испании». Действительно, при Юстиниане Византия превратилась в самое могущественное государство Средиземноморья, и ее политическое главенство вплоть до возникновения империи Карла Великого, хотя и номинально, признавали европейские королевства. Ведя тяжелые войны с Ираном, Юстиниан одновременно разгромил Государство вандалов в Северной Африке (533–534), мощное Остготское королевство в Италии (535–555) и завладел юго-восточными областями Испании (554). Таким образом при нем была восстановлена единая Римская империя. Византийский золотой солид играл в ту пору роль международной валюты. Кроме того, при Юстиниане был создан «Свод гражданского права», ставший вершиной византийской юридической мысли. Многие положения Свода вошли в основы правовых систем будущих государств Европы и не потеряли своего значения до XX века. Наконец, не подлежит сомнению факт, что в VI веке византийское общество было самым высокообразованным и культурным обществом в Европе. Да и вплоть до эпохи Высокого Возрождения оно сохраняло это культурное первенство.
Вместе с тем кое-какие факты заставляют взглянуть на личные заслуги Юстиниана перед отечеством с более критических позиций. Он вступил на трон в весьма солидном возрасте — сорока пяти лет от роду. Бурной политической активности, подобно Юлию Цезарю или Августу, он с тем, чтобы добиться престола, не проявлял. Все источники, однако, утверждают, что он был человеком очень разносторонним, умным, образованным — настоящим интеллектуалом, обладавшим высокой работоспособностью и административным талантом, но — отнюдь не политическим гением, подобным тому же Юлию Цезарю или Петру I, хотя вполне мог бы поспорить с ними своими успехами. Известно также, что с возрастом он все больше тяготел к «философскому образу жизни», к глубоким теологическим размышлениям и прочим отвлеченным предметам. Даже беззаветная привязанность его к супруге, воистину романтическая любовь, не остывшая в его сердце до самой кончины, свидетельствует о том, что для великого завоевателя и грозного самодержца Юстиниан был слишком «мягкотел»… Наконец, удивляют поразительное малодушие, беспомощность и попросту трусость, проявленные им во время народного мятежа «Ника», случившегося в 532 году, как раз перед началом великих завоеваний. И вот тут-то надо повнимательнее приглядеться к тем людям, которые в тот критический час, когда уже весь Константинополь пылал, а регулярные войска были бессильны, сумели спасти империю и самого василевса.
И тогда можно смело сказать, что Юстиниану очень повезло с приближенными. Ему служил один из величайших полководцев мира — Велизарий (490–565), в военном деле несомненно равный Ганнибалу, Юлию Цезарю и Наполеону, но, увы, оклеветанный при жизни, а по смерти и со стороны самой Истории испытавший унизительное пренебрежение. Именно Велизарий (вероятно, славянин по происхождению) сумел подавить бунт с горсткой верных ему солдат, а потом завоевал для Юстиниана Северную Африку, разгромил остготов Италии и спас страну от персидского вторжения. Юстиниану служил маленький евнух Нарсес (ок. 478–568), армянин по национальности, обладавший не только блестящим умом политика и дипломата, но и талантом полководца. Также приняв участие в подавлении мятежа, он впоследствии завершил разгром остготов, взял Рим и присоединил к империи Северную Италию. Он одержал победу над вестготами и отразил нашествие на Италию франков и аллеманов. В числе ближайших сподвижников Юстиниана был и Трибониан (ум. ок. 545), один из виднейших юристов. Именно он был одним из руководителей кодификации римского права, а затем и руководителем комиссии правоведов империи по составлению Кодекса Юстиниана.
И наконец Феодора… Блистательная Феодора! Та, которая в самую трудную минуту проявила мужество и стойкость Велизария, хитрость Нарсеса и спокойную рассудительность Трибониана.
Да, именно она спасла престол.
Да, некогда она вышла из самых низов, родившись в бедняцкой семье цирковой прислуги. Ее мать была актрисой, и сама Феодора выросла среди актеров, на дне самого богатого и самого развратного города мира. Она была красива и умна. Можно ли упрекать ее в том, что она воспитывалась в атмосфере свободных нравов, а не в крестьянской глуши или среди монахов египетской Фиваиды?
Да, она всецело овладела императором. Юстиниан любил ее без памяти и исполнял все ее требования. Она любила золото — и он дарил ей бесценные сокровища. Она жаждала почестей и уважения — и он выхлопотал ей у своего дяди, в ту пору еще здравствовавшего императора, звание патрицианки. Юстиниан женился на ней, поставив под удар свое собственное достоинство аристократа и престиж наследника престола. Можно ли упрекать Феодору в том, что она была истинной женщиной, что обрела счастье быть любимой и ничем не очернила его, став опорой трона и завоевав уважение народа, жизнь которого она знала куда лучше, чем дворцовая прислуга?
В течение двадцати одного года своего царствования она ко всему прикладывала руку: к администрации, куда назначала своих любимцев, к политике, к Церкви, все устраивая по своему усмотрению. Она назначала и смещала пап, патриархов, министров и военачальников. Она с неистовым упорством добивалась продвижения для своих любимцев и столь же пылко противостояла успехам своих противников, не боясь идти наперекор воле Юстиниана и заменять его приказания своими. Во всех важных делах Феодора была деятельной сотрудницей супруга, порой более глубоко понимая интересы государства и политики империи. Кроме того, она как правительница обладала одним воистину редчайшим даром. Если верить большинству источников, она никогда не предавала своих соратников и верных слуг. С риском для собственного положения и с неукротимым упорством она «вытаскивала» своих людей, даже низкого положения, из самых тяжелых переплетов. Мелкие прегрешения и проступки не меняли ее мнение о человеке, ибо кому, как не ей, было понимать, что люди грешны и имеют право на слабости. Тот, кто служил ей верно, был уверен, что повелительница не даст его в обиду, что бы ни случилось. И ей служили воистину — Верой и Правдой.
