В его глазах мелькает чувство вины. Я слишком хорошо знаю это чувство.

— Было больно? — Спрашиваю я, убирая руку от его кожи. Он тянется ко мне и хватает ее, теперь кладя себе на грудь.

— Больно ли, когда я упал с небес? — широкая ухмылка расползается по его лицу, пока он ждет, когда я уловлю шутку.

Моя бровь приподнимается, когда я сдерживаю смех, который почти вырывается у меня изо рта. Моя рука, которая лежит на его груди, слегка похлопывает его, когда я наконец позволяю своему смеху вырваться наружу. Его глубокий смешок согревает меня изнутри. Я замечаю, как на его щеках появляются крошечные морщинки у глаз, когда он смеется. Не думаю, что когда-либо раньше видела, чтобы он по-настоящему так смеялся.

Должно быть, я смотрела слишком долго, потому что он прочищает горло и продолжает.

— Раны болели. Но больше нет. Я все еще время от времени чувствую жжение во всех них, как будто остальная часть моей благодати пытается покинуть мое тело. Хотя никогда не было так плохо, как в тот день. Я никогда не хочу снова чувствовать боль от того, что моя сила покидает мое тело. — Его голова снова откидывается на спинку кровати.

У меня начинают щипать глаза, когда я понимаю, чему он, должно быть, был свидетелем. Боль, которую он перенес только за то, что делал то, во что верил, вместо того, чтобы следовать за всеми, потому что они так сказали.

Я отворачиваю от него голову, не в силах вынести выражение вины на его лице. То же чувство вины, на которое я смотрела в зеркало последние пять лет.

— Я знаю, каково это. — Я быстро вытираю слезу, которая скатывается из моих глаз. — Носить с собой чувство вины за то, что из-за тебя произошло что-то ужасное. Как и все, кто смотрит в твою сторону, изо всех сил стараются не винить тебя, но терпят неудачу. — Я поворачиваюсь к нему лицом и вижу, что он уже смотрит на меня. — Спасибо тебе, что рассказал мне это, — бормочу я, ища его взгляд. — Я знаю, как трудно открыться и вернуться к тем воспоминаниям. — Я играю пальцами у себя на коленях. Разговоры об этих вещах всегда выводили меня из себя.

— Я никогда не боялся делиться правдой, ты, наконец, просто заткнулась достаточно надолго, чтобы я мог тебе рассказать.

От его слов моя голова резко поворачивается в сторону. Широкая улыбка расплывается на его лице, снова показывая эти крошечные складочки и неглубокую ямочку.

— Поскольку ты древний, я уверена, что ты не привык к женщинам с голосом. По крайней мере, это говорит мне о том, что ты обычно не относишься к типу людей с разницей в возрасте 376 лет. — Я саркастически улыбаюсь, прежде чем снова смотреть прямо перед собой.

Боковым зрением я вижу, как его голова откидывается назад, и изо рта Азры вырывается красивый животный смех. Я не могу сдержать настоящей улыбки, которая расплывается по моему лицу при этом звуке. Улыбка, которой у меня давно не было по-настоящему.

— Я намного старше 398 лет, ангел. Именно столько я прожил на земле. — Все еще посмеиваясь, он кладет руку мне на щеку и нежно поворачивает мою голову, пока я снова не оказываюсь к нему лицом. — Мне нужно кое-что сделать перед ужином сегодня вечером. — Азра проводит большим пальцем по моей скуле, прежде чем повернуться и встать с кровати. Потеря тепла от его руки на моем лице вызывает озноб в моих костях.

— Ладно. Я, наверное, вздремну, сегодняшний день был утомительным. — Я подмигиваю ему после того, как он открывает дверь и оглядывается на меня. Он кивает с ухмылкой.

— Если тебе что-нибудь понадобится, просто назови мое имя. Я услышу его, где бы я ни был, и буду здесь в течение секунды.

— Как? — Спрашиваю я, вспоминая ту ночь на балу. Он как будто услышал, как я мысленно произнесла его имя.

— Ты можешь призвать меня по моему имени. Так мы привыкли слушать молитвы. Я просто больше не обращаю на них внимания. — Он выходит из моей комнаты, напоследок кивнув, прежде чем закрыть дверь.

Я наконец-то чувствую, что только что встретила мужчину, которого увидела в тот первый вечер в пабе, с тем же выражением надежды в глазах.

АЗРА

После того, как я покидаю комнату Бриэль, я мысленно призываю всех своих братьев и сестер на кухню и иду в свою комнату одеваться. Я быстро принимаю душ, чтобы смыть с себя ее запах как можно лучше.

Мне потребовались все фибры моего существа, чтобы не сорвать одежду в клочья прямо с ее восхитительного тела и не изнасиловать ее, когда я увидел Бриэль на коленях.

Одного вкуса никогда не будет достаточно. Жажда по ней становится еще сильнее теперь, когда я знаю, какая на вкус ее сладкая киска на моем языке, как ее стоны звучат у меня в ушах, и как она хныкала мое имя, кончая мне на лицо.

Я добираюсь до кухни, где меня ждет Торин. Мои повара начинают готовить ужин на сегодняшний вечер. Я заставил их всех подождать, пока она не уйдет в свою комнату, прежде чем начать. Я не хотел подавлять ее.

— Я начинаю верить, что ты стесняешься меня, брат, — бормочет Торин, откусывая яблоко.

— Разве я утверждал обратное? — Я шучу, встречаясь с ним за столом, к которому он прислонился.

Мой брат хватается за грудь:

— Ты ранишь меня.

Я оглядываюсь вокруг и замечаю, что на моей кухне меньше людей, чем должно быть здесь:

— Где Селеста и Киприан?

Я бы знал, если бы Киприан был рядом, помимо его огненно-рыжих волос, которые трудно не заметить, я бы чувствовал его высокомерие по всему дому. Он появился здесь вскоре после нас с моими братьями и сестрами. В поисках убежища от той же войны, на помощь в которой были посланы ангелы.

Он самоуверенный ублюдок, но на данный момент мы считаем его членом семьи. Не могу жить с ним, не могу без него, поэтому я стараюсь, чтобы его комната была как можно дальше от моей.

— Они должны скоро вернуться. Они ушли в деревню. Селеста пошла забрать кое-что для человека. — Торин откусывает еще кусочек от своего яблока.

— У нее есть имя, — огрызаюсь я на него немного резче, чем намеревался. Он на секунду прекращает жевать из-за моего тона, но что-то привлекает его внимание позади меня. Я прослеживаю за его взглядом и поворачиваюсь.

Киприан и моя сестра проходят через арку, в руке у последней маленькая коробочка. У Селесты всегда было самое большое сердце из нас четверых. Мне потребовались годы, чтобы контролировать ярость, которая охватывала меня, когда я думал о том, как ей было больно. Как меня не было рядом, чтобы остановить это.

— Так где же эта извращенная мерзость? — Спрашивает Киприан, оглядывая кухню. Его заостренные уши навостряются, когда он пытается найти ее.

— Она отдыхает перед ужином, я хотел, чтобы мы все обсудили, как пройдет сегодняшний вечер, прежде чем она присоединится к нам. — Мой голос теперь суров. — Где Эш?

Словно откликнувшись на призыв по имени, он появляется рядом с Торином. Его каштановые волосы были растрепаны, а рубашка наполовину расстегнута. Я приподнимаю бровь, глядя на него, когда он садится за стол.

Селеста вручает одному из наших официантов коробку, которую она принесла, и садится за стол.

— Тебе не о чем беспокоиться, Азраил. Мы будем вести себя наилучшим образом, верно, мальчики? — Она прищуривается, глядя конкретно на Торина и Киприана. Торин закатывает глаза и кивает, но на лице Киприана появляется хитрая усмешка. — Говори за себя, Торин.

Ухмылка растягивает мои губы.

— Ты можешь попробовать свои обычные выходки, но просто знай, что я не буду вмешиваться, когда она ответит.

Киприан потирает руки, садясь рядом с моей сестрой. Вероятно, сговариваясь о том, как он будет мучить Бриэль сегодня вечером. Он должен беспокоиться о ней, а не наоборот, но я позволю ему выяснить это самостоятельно.

— Итак, что еще ты хотел обсудить перед ужином, кроме того, что ругал нас, как детей? — Селеста скрещивает руки на груди, ее светлые брови приподняты.

— Никто не упоминает Лилит или что-либо еще, что происходит во время ужина. И вы все не будете поднимать ничего о нашем прошлом с людьми. Понятно? — Я встречаюсь взглядом с каждой парой глаз, которые будут сегодня за ужином. Все они обмениваются взглядами друг с другом, а затем кивают.