Ее глаза загораются, и она поднимает подбородок:

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты прекратила попытки захватить мои земли. Я отдам тебе девушку в обмен на прекращение войны еще до того, как она начнется. — Я отвечаю строгим голосом.

Лилит десятилетиями пыталась захватить мой дом. Ее маленькие приспешники пустили слух, что скоро за него начнется война. Я не отступлю от боя, но если я смогу избежать ущерба, который это нанесет моему народу, я сделаю это. Особенно за счет никчемного человека.

— Я должна была догадаться, что ты найдешь способ надавить на меня. Ты лучший в том, что делаешь, Ангел Смерти, — мурлычет она.

— Это больше не мой титул. — Мое терпение начинает истощаться.

— У тебя есть время до следующего полнолуния, чтобы привести ее ко мне, или я приму решительные меры против Отрекшихся, а затем заберу ее сама. Если она будет доставлена ко мне живой, я отзову свою армию. — Ее костлявые руки теперь сжимают обе стороны ее трона.

— Хотя мы пришли к этому соглашению, все равно знай свое место, Лилит. — Мои руки покалывает, когда мои силы угрожают проявиться. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, прежде чем остатки моего терпения иссякнут от силы, текущей по моим венам.

Следующее полнолуние через месяц, 31 октября, когда завеса между нашими мирами тонкая, а наши силы наивысшие. Это даст мне достаточно времени, чтобы использовать человека, чтобы повиснуть над головой Лилит.

БРИЭЛЬ

Не знаю, сколько дней я нахожусь в этой камере. На данный момент мне кажется, что прошли недели. Нет окна, по которому можно определить, день сейчас или ночь. Еду доставляют три раза в день: завтрак, обед и ужин. Это единственный способ узнать, когда мне следует ложиться спать и просыпаться. В любом случае, я сплю не так уж много.

Я не видела Азру с того дня, как проснулась здесь. Еда появляется в моей камере, так что на самом деле я никого не видела. Иногда я клянусь, что слышу голоса вокруг себя, но это вполне может быть у меня в голове от усталости.

Мой брат и Андреа, наверное, сейчас ищут меня. У меня щиплет в глазах каждый раз, когда я думаю о том, как они, вероятно, волнуются. Я пообещала себе, что не буду плакать здесь. Я не буду какой-то жалкой беспомощной девчонкой, какой была в тот день, когда наблюдала, как из моей матери высасывают жизнь.

Я найду выход. Я всю свою жизнь тренировалась бороться с этими вещами. Кем бы ни был Азра, я знаю, что должен быть способ убить его или, по крайней мере, ослабить его, пока я не смогу найти выход из этого места.

— Удачи с этим. — Знакомый глубокий голос заставляет меня вскочить на ноги.

— Где ты был? Ты просто бросаешь меня в эту тюремную камеру и не возвращаешься несколько дней? — Я скрещиваю руки на груди.

— Я не думал, что ты хочешь моей компании. — В голосе Азры послышались веселые нотки.

— Подожди, удачи с чем? — Спрашиваю я, мои брови хмурятся от комментария, который он сделал, когда подошел.

— Удачи в том, чтобы убить меня или ослабить, на что бы ты ни собиралась решиться. — Мои глаза расширяются от его ответа. Я ничего не сказала вслух. Я медленно подхожу ближе к разделяющей нас решетке. Его ледяные глаза блестят даже в темноте этого промозглого места. Я едва могу сказать, где заканчиваются его черные волосы и начинается тень.

— Как ты узнал, о чем я думаю? — Медленно бормочу я. Я никогда не слышала ни о каком существе, которое могло бы читать мысли. — Кто ты? — Спрашиваю я.

Дверь щелкает и скрипит, когда открывается.

— Ты можешь… читать мои мысли? — Спрашиваю я, гнев поднимается во мне, когда я думаю о том, что он вторгся в мою личную жизнь.

— Я слышу только твои самые громкие мысли, — наконец отвечает он.

— Что это значит? Мои самые громкие мысли? — Огрызаюсь я.

— Повторяющиеся мысли. Мысли, которые тебе трудно игнорировать. Мысли, которые ты чувствуешь, звучат громче остальных; я подхватываю их. Я объясню за обедом. — Он протягивает ко мне руку в камере.

Я смотрю на его руку, затем снова на него… Теперь у меня есть шанс.

Я бросаюсь на него, отводя руку назад и направляя кулак к его лицу. Прямо перед тем, как я вступаю в контакт, его рука обхватывает мой сжатый кулак. Я поворачиваюсь в его захвате и заношу локоть свободной руки назад, чтобы ударить его по носу, он уворачивается и разворачивает нас, толкая меня вперед. Моя скула ударяется о каменную стену снаружи моей камеры, запястье теперь прижато к спине. Жар от его твердой груди прижимается ко мне, согревая мою кожу, его тяжелое дыхание шевелит волосы у меня над ухом.

— Меня очень привлекает твоя воинственность, человек, но мы ничего не добьемся, если ты продолжишь, — шепчет мне на ухо хриплый голос Азры.

Мой гнев все еще пульсирует в моих венах. Я пытаюсь сбросить его с себя, но он не двигается с места. Зубчатая стена, впивающаяся в мою кожу.

— Я собираюсь убить тебя. — Я выдавливаю слова зубами, прикусывая внутреннюю сторону щеки.

— Прежде чем ты попытаешься, ты хочешь, чтобы я ответил на твои вопросы или нет? — Раздражение в его тоне посылает жар по всему моему телу, когда оно дрожит от гнева. Может быть, это мой единственный шанс сбежать… Мне лучше не думать об этом, так как я не уверена, сколько из моих мыслей он действительно может услышать.

— Хорошо… — Пораженно шепчу я. Он отпускает меня и отступает, поправляя свой черный пиджак.

Я потираю ноющее запястье, которое он заломил мне за спину.

— Никогда больше не прикасайся ко мне. Или я всажу нож тебе в яйца. — Я смотрю на него сквозь сведенные брови, пока я разминаю руки. Все мое тело ноет от этого жалкого подобия матраса.

— Ты умеешь обращаться со словами. — Азра сверкнул на меня своими идеальными зубами.

Трепетание, которое я чувствую в животе из-за моего гнева, говорит мне об одном… Мне пиздец.

Он проходит мимо меня по темному коридору, свечи зажжены, чтобы осветить помещение, но они так далеко друг от друга, что здесь все еще почти темно. Он поворачивает голову и кричит через плечо:

— Идешь?

Я медленно иду к нему. Следуя за ним по коридору, я начинаю искать что-нибудь, что я могу схватить, чтобы защититься, если он попытается напасть на меня.

Не обращая внимания на то, что передо мной, я врезаюсь в кирпичную стену. Я отшатываюсь и понимаю, что это была не стена. Это была спина Азры. Должно быть, он остановился, чтобы открыть дверь перед собой.

Он отворачивается в сторону, его губы сжимаются в тонкую линию:

— Не делай глупостей.

Я усмехаюсь и закатываю глаза, когда он поворачивает ручку. Дверь открывается на еще более темную лестницу. Я вижу только около четырех ступенек, ведущих вверх, пока остальные не исчезают в темноте.

— Что там наверху? — Спрашиваю я.

— Ты узнаешь, если пошевелишь задницей, — резко отвечает он.

— Почему меня не удивляет, что у тебя есть подземелье? — Я снова закатываю глаза. Звук, слетающий с его губ, застает меня врасплох. Смешок.

Моя голова резко поворачивается в его сторону.

— Что-то смешное?

— Вы, люди, так любите театральность. — Он входит в дверь и исчезает наверху по лестнице. Я нерешительно следую за ним.

Я держусь рукой за стену, осторожно поднимаясь по ступенькам, и наконец сквозь темноту пробивается свет. Это еще одна дверь с единственной свечой, установленной на бра рядом с ней. Как только Азра открывает её, солнечный свет ослепляет меня. Моя рука взлетает, чтобы прикрыть глаза от ожога от того, насколько он яркий.

Рука Азры обхватывает мой бицепс и вытаскивает меня с лестницы, по которой мы только что поднялись. Я вырываю у него руку и убираю ладонь от глаз, щурясь, пока они привыкают.

— Не прикасайся ко мне! — Я предупреждаю его.

— У меня нет времени на весь день, пойдем. — Азра машет рукой, давая мне знак следовать за ним. Мои глаза, наконец, привыкают достаточно, чтобы заметить, что мы находимся в лесистой местности. Эти деревья выглядят иначе, чем дома.