— Эта радиация тебя не тронет. Держись за мной.
А потом обернулась на поле и уже из трещины взлетел огненный столб. Я почувствовал, как вздрогнули люди рядом со мной. Мне даже послышалось в этой какофонии собачий скулеж.
Враждебных объектов и аномалий не обнаружено…
Твой Гейгер спокоен и сердце ему вторит в такт…
Ты заслужил- я тебе доверяю выбор оружия,
Приятная тяжесть в подсумках — это первый твой артефакт.
Из огненной трещины вышли пожарные, в старых «боевках»[1] времен СССР. Первые ликвидаторы. Пожарные, которые тушили возгорание в первый час после взрыва и которые боролись с атомной стихией. Их было 28 бойцов, принявших на себя жар пламени и смертоносное дыхание реактора. Каждый нес рукав, который вместо воды извергал тьму. Не узнать я их не мог. Я помнил их. Всех двадцать восемь бойцов, чьи портреты встречают тебя при входе в главное учебное здание МЧС.
Константин подвинул меня рукой, стараясь загородить собой эту страшную картину. А девушка все пела:
Тени Чернобыля…Свинцовыми тучами, в бездну уносят это серое небо
Башни некрополя, четвертого блока, рвут души на части, убивая надежду…
Ничто не будет как прежде…
За первыми выехали машины, старая техника, легенды пожарных бригад. Почти семьдесят единиц техники. Они осветили собой землю. Радиоактивно-зеленое свечение было везде. От машин, формы, касок, ядовито зеленое, смертельное.
Пожарные по-деловому выскакивали, хватали оборудование и спешили помочь.
Будь начеку, — я чувствую их в темноте,
Хищные взгляды, Знамение в черной воде…
Дом на болоте, для тех, то собьется с пути…
Убежищем станет, но на карте его не найти…
Пожарные машины натружено качали тьму вместо воды, с зеленоватым, радиоактивным блеском. Стрелка дозиметра отклонялась вправо и замерла на самой высокой отметке. «Легла». Как учили, я автоматом перевел прибор на следующую градуировку шкалы, где более высокие уровни радиации. Стрелка по-прежнему склонялась в право и трещала, но уже не до конца. Меня это все равно радовало мало. Счетчик показывал около 300-500Р[2]. Глаза как будто высохли.
Тени Чернобыля…Свинцовыми тучами, в бездну уносят это серое небо
Башни некрополя, четвертого блока, рвут души на части, убивая надежду…
Ничто не будет как прежде…
Горстка отважных людей боролась с кислотным туманом, не давая ему перекинуться на энергоблоки Запорожской атомной станции. Сбивали кислоту, а она ползла. Раздался вой той твари, копоть, откуда-то, она оседала на форму, руки, лицо. И нестерпимый жар, все светло как днем на этом пятачке, счетчик отмеряет дозу радиации.
А небо начало затягиваться свинцом. Нет, не тучи… Саркофаг, Огромный свинцовый саркофаг. С каждой секундой становился все более осязаемым.
Благими намереньями вымостим дорогу туда,
Откуда уже никогда не вернуться…
Навеки забудем все то, что любили и верили
Теперь делая выстрел, — не за бывай оглянуться…
Борьба продолжалась, хотя во многих местах ликвидаторы почти уничтожили облако и баграми забивали тварь, утрамбовывая ее под появившийся купол. Я увидел, как одна из щупалец ползла со стороны, к занятым пожарным.
Это было больше похоже на инстинкт. Я не стал задаваться вопросом, видит ли его кто-то, нужна ли им помощь. Когда оно поднялось как кобра, за их спинами, я ударил ногой. Поскользнулся и в полете максимально отбросил тварь к обернувшимся ликвидаторам. От моего движения зашевелились спецы и к общему гаму добавилось стрекотание автоматов.
На поле все было кончено. Пожарные стали собирать свое снаряжение. Один из них шустро подбежал к нашей группе. Дозиметр взвыл, оглушая меня и заглушая сирену и поющую девушку.
Молодой мужчина, кажется, лейтенант, стянул с головы свои защитные очки и протянул мне. Еще сидя на траве, я обернулся к группе.
Константин кивнул, а я протянул руку. Старые кожаные очки, которые я когда-то видел в нашем музее, на них даже от руки было выведено «Кибенок В.И.». Лейтенант отдал честь и вернулся к своим.
Тени Чернобыля…Свинцовыми тучами, в бездну уносят это серое небо
Башни некрополя, четвертого блока, рвут души на части, убивая надежду…
Ничто не будет как прежде[3]…
С последней буквой куплета свинцовый саркофаг упал на остатки твари, вдавив ее в землю, а потом и вовсе растворившись в земле. На поле остались только мы. Девушка устало села там, где стояла. Дышала она как после пробежки.
— Кощей, когда в следующий раз… кха-кха-кха… поеду без вас!
— Разбежалась, птаха. Тебя бы сюда даже не пустили без нас.
Девушка повернулась и не смотря на осунувшееся лицо улыбнулась.
— Ну здравствуй спасатель.
— Здравия…
— Что полез в гущу? Не страшно было?
— Помощь может понадобиться каждому.
Она хмыкнула, с помощью протянутой руки встала, сделала пару шагов ко мне, все так же держащему очки. Положила руку на них:
— Владей Михаил.
Видно, мой взгляд стал выразительным, у меня счетчик Гейгера от этой вещи становится бешенным. Я уж и не знаю сколько рентген получил за эти минуты, но ладно я! А остальные?
— Очки безопасны. А вот ты увидишь через них все живое. Для твоей работы они будут незаменимы. Да и тебе подскажут, где безопасно.
— Спасибо.
Тем временем мне все казалось странным, ЗАЭС прекратила орать об опасности. Мирно загорелся свет, в окнах, на улицах. Единственное тихо спящие, говорили о том, что не все так просто и гладко. Девушка, опираясь на своих провожатых побрела в сторону общежития.
— Мне то, что делать?
— Жить, помогать. Все, как всегда. Они, — взмах в сторону своих, — зимой еще встретятся с тобой.
Тот, кто представился Константином, смотрел на меня насмешливо, участливо.
— Не переживай, пошли лучше выпьем?
Он легко меня поднял, одернул форму, стряхнул невидимую пыль.
— Так что это было?
— Попытка высадить десант в районе Запорожской АЭС.
Пили всю ночь, я не представляю, где они взяли этот алкоголь, но очнулся я только утром. Станция продолжала жить своей жизнью. Условно спокойной. По осторожным расспросам, никто ничего не видел, не помнил, не знал.
Да, прилетала инспекция вчера под вечер, все осмотрела и отбыла в неизвестном отправлении. Даже, о чудо, никого не наказала и не обругала. Видать не до того было. Но ту комиссию проводили, ждем следующую.
Инспекция из Европы приехала после полудня. Девять белых внедорожников МАГАТЭ въехали на территорию Запорожской атомной электростанции. Специалисты, как тараканы, приступили к осмотру. Среди них один важный, только ходил и кивал, переводчику.
Их сопровождали сотрудники "Росатома". Эти были скучающей публикой, как статисты записывали, переглядывались многозначительно и молчали. Они, как и я, понимали, что, собственно, ждать от этой миссии чего-то значимого не стоит.
Исключительно с целью соблюдения дипломатического политеса и «жеста доброй воли». Кроме того, не исключено, что ядерная инспекция, по аналогии с пресловутой ОБСЕ займётся и сбором разведданных в интересах западных разведок.
В любом случае, пока они не приехали была призрачная надежда на то, что с приходом миссии на АЭС, регулярные обстрелы станции прекратятся. До темноты проводили осмотр, после развернули свои пыльно белые джипы и ушли в туман.
Практически в тот момент как скрылась проверка, заголосило ПВО. Нет, эти бумажные черви ничего не будут делать, только мешать. Отработали штатно. Обломки потушили, ушли спать.
Надежда осталось только на ту странную группу. Я вспоминал рыжую косу, спокойные слова, хрупкость и стойкость. И ребят, что тогда в восемьдесят шестом, закрыли своими телами мир. Первые ликвидаторы. Очки, что оставили мне держал рядом, дозиметр лежал с ними спокойно.
Перед сном, после ночной попойки (А была ли она? Я даже выспался в кои-то веки), я помню ее слова:
— Все приходит вовремя, для того, кто умеет ждать. Помни это в минуты сомнения. Врагам государства мы ничего не простим.
