Бой идет по всем фронтам, даже тем, о которых полчаса назад я и подумать не мог!

— Коль, читал? — я вздрогнул, мой ведомый, тянул мне какую-то очередную статью, — Там мечтают, чтобы Россия развалилась….

Память подкинула образ огромного ящера. Фантазия прикрепила к его трем шеям веревочку и потащила по городам, потом заключила в клетку зоопарка. Я представил Змея в том зверинце, забор как раз зубы почистить, после «охотников».… И заржал, так по-детски чисто, всей душой, давно так не смеялся. До икоты и непонимающих взглядов сослуживцев!

Пусть их! Нужно же журналистам как-то отрабатывать подачки власти. Успокаивать своё население, да и себя тешать пустыми иллюзиями. Потому что повторения не будет. Россия никуда не денется и не развалится. Грузовик с конфетами больше не перевернётся на американской улице. Подарков от истории больше не будет.

Русь матушка, оберегаемая, родная, любимая — Родина. Ее не может не быть, пока живы ее дети. Пока дышат ее защитники.

«Можете назвать меня с сегодняшнего дня идеалистом, но правда ведь то, что в России все народы могут жить сообразно своим обычаям, своей вере, со своим языком и всей своей самобытностью. Вот она настоящая свобода — свобода народов. И эта хрупкая девчушка — пичуга защищает эту свободу. Именно она позвала Змея, Ночных ведьм, Ягу…

И почему народы России должны захотеть променять свою реальную свободу на эфемерные «свободы» западного мира? У нас своя свобода и свой путь, а чужого — чужого нам не нужно!».

Я набрал номер на память:

— Привет, дед.

— Чего не спишь? Случилось чего?

— Случилось, дед. С праздником тебя!

— И тебя, туда же.

Неуверенно раздалось в трубке, ну да, пятый час и вдруг звонок.

— Дед, спасибо тебе.

— Чего это ты? — еще более подозрительно зазвучал голос.

— Нормально все, просто спасибо. Я так, поздравить и поблагодарить…

— Поблагодарить? Что такое? За что?

Я слышал его волнение и тревогу. Почему ему, им, так неловко получать благодарность? За то, что они есть? За их подвиги? За то, что отстроили страну заново, воспитали детей, внуков? Люди из Стали. А им неловко и как будто чуточку стыдно. Им нужно чаще говорить слова благодарности и любви.

— За наше мирное небо, дед. Спасибо.

[1] Сейчас город Пермь.

[2] Прошу не судить строго, на военных воздушных судах не была, всё вымысел, если кто может помочь, буду благодарна.

Интерлюдия Кощей

Птичка нервничала, выглядывала из-за спин на дорогу, теребила ключи. На работе опять без меня не могут, отключенный на время полета (каких-то сорок пять минут!) мобильный, теперь вибрацией доводил до зубной боли. Может уволиться? А кого назначить? Эх, старость не радость.

Нервозность Зои нарастала, как она не старалась себя успокоить. Не выдержал, отобрал ключи и взял за руку, стараясь своей магией успокоить, немного расслабилась.

— Успокойся!

Не подействовало. Нужно было дернуть служебный транспорт, сейчас бы не было огромных подозрительных глаз в зеркале заднего вида.

— Девушка, у вас все в порядке?

— Да, спасибо. Летать боюсь, отходняк.

На сколько уж поверил водитель — его проблемы. Рука с каждой секундой леденела, даже ощущал, как в ответ немеют мои пальцы. Как наливаются птичьей желтизной ее глаза, пока только отсветом, а дальше? У ее матери я такого не наблюдал. Подтянул Гамаюн к себе и усадил на колени, согревая. По салону слышался запах холодного вереска. Навь ее зовет. Зашептал ей в ухо:

— Спокойнее, птичка, все нормально, все будет хорошо. Держись, ты справишься!

Как маленькому ребенку, тут важно не что говорить, а как. Но реакции никакой, она их даже не слышала, не реагировала и на тон голоса. Ее глаза становились все ярче, насыщеннее, но пока не светились.

— У тебя глаза птичьи.

— Перьев нет?

Такой трансформации не было, ключевое слово тут «пока». Плести отвод глаз с ней на руках — не получится. Она сейчас не в состоянии держать свою ауру, ее сила скачками окатывала нас. И если водителю и оборотню это неосознанно нравилось, да и мне тоже, то колдовать в таких условиях — попусту тратить силу. Раз на разоблачение она «откликнулась» будем дальше отвлекать.

— Пока нет. Но не уверен, что не появятся. Что ты чувствуешь?

— Струну, натянутую струну. Она звенит в голове и не дает покоя.

— Где?

Подобрался. После Питера Зоя остро чувствовала барьер, да и сама защита тянулась к ней, как к хозяйке. Правда больше вытягивая из Нави, чем оберегая, но так и она еще голодна, не восстановилась после исчезновения ее матери. Если звенит Навь, значит будет прорыв, барьер не справляется, вот и тянет свою защитницу в наиболее острые места.

— На окраине, где-то там. Мне нужно туда.

— Физически это невозможно, значит ты должна уснуть.

— Как?

Я положил ей руку на затылок и влил немерено энергии, шепча заговор успокоения. С переднего пассажирского сидения на меня посмотрел оборотень, я прикрыл глаза соглашаясь, что все нормально. Если бы птица мне не доверяла — вся моя сила была бы бесполезна, ничего бы не подействовало, да и откат бы прилетел — пол— Москвы осветить хватит. Единственное изменение, девушка похолодела еще на пару градусов и дышала через раз.

Еще запах вереска стал насыщеннее. В остальном устала и устала. Оборотень полностью захватил внимание водителя, что на остальных пассажиров его не оставалось.

У подъезда выгрузились, Коля выставил наши чемоданы, я девушку. Ключи не понадобились. Домовой сам открыл нам двери, ласково придерживал голову или ноги бессознательной.

Когда уложил Гамаюн на диван. Тащить на кровать не рискнул, мало ли, будет не спокойна. А упасть почти с двухметровой высоты… ну, мы, конечно, бессмертные или условно бессмертные, но приятного все равно мало. Да и если шею свернуть — восстанавливаться придется долго, по себе знаю.

Стянул с себя куртку и попросил сделать чаю. Остальные то в аэропорту перекусили. Из незакрытой двери появились чемоданы. Берлев не стал проходить, поинтересовавшись от двери:

— Кощей, какие наши действия?

— На сегодня свободен, я посмотрю. Завтра как обычно.

Забытый за раздумьями оборотень кивнул и исчез, только дверь негромко хлопнула. На кухне зазвенела посуда, значит все почти готово. Пару бутербродов и пару пирогов, значит еще пару часов Зоя проспит, такие вещи они чувствуют.

В гостиной, пока ел на кухоньке, ничего не поменялось. Зоя безвольной куклой лежала на диване, заботливо укрытая пледом с убранными в косу волосами. Отличало ее только порозовевшее лицо, не на много, но разницу приметил. Значит уже почти обычный сон.

Не сказать, что на полу было очень удобно, но табуретка выглядела еще печальнее. Спать пока не хотелось, интернет я не очень люблю, да и устаю от него порядком. Вытащив нож принялся портить пол защитными рунами, увлекся. Вибрирующий мобильный звонко попрыгал на полу.

— Да?

— Слышь, Неумеручий, твои гарпии ошалели со всем! Либо ты им скажи кто я, либо ищи новых сотрудников!

— Яга, что у тебя?

— Остановлена за полеты в бесполётном пространстве.

— В смысле? Ты где вообще?

— На кордоне я, в окрестностях Белгорода, кажется…. Птичка вытащила, расскажу при прилете. Но тут твои псы за полет тормознула. А я слишком устала, решила дать им шанс на жизнь.

От неожиданной диспозиции ведьмы сел на корточки. Потер лоб с зажатым в нём ножом, пытаясь вернуть себе ясность мысли. Почесал кончиком нос, к выпивке или драке?

— Понял, дай им трубку!

На противоположном конце зашуршало, упало и спросило, хрипло так, полузадушено:

— Да?

— Представьтесь!

— Страш — кх — ник третьей сотни Святовида, Егор.

Пограничная Стража, как они Ягу то подловили? Совсем старая, мышей не ловит. Или настолько устала?

Святовид меня потом со свету сживет, сварливый воевода, бог войны как-никак. Отправлю его к Яге, пусть сама объясняет, если только он к ней подойдет.