Почему я решил пойти в МЧС? А нечего было развлечение себе искать перед защитой диплома. Но то, что должно было быть забавным вечерним развлечением, неожиданно перевернуло ту мою жизнь.

Почти середина июня, парк. Мы с девочками и друзьями хотим попить пива, погулять, оттянуться на полную катушку. Но в парке стало неожиданно скучно, никаких развлечений толком не было, либо уже занято, как с площадкой для волейбола. А Наташка, как назло, трещала, что недавно посетила квест. И такой-то он страшный, клевый и вообще! Вы же не трусы?

Убедили. За пару минут нашли один поблизости и приняв еще пива, для храбрости отправились покорять новую забаву.

Аттракцион оказался не страшным, на выносливость, посвященный пожарным. В начале порывались отказаться, ведь это менее интересно, чем Пираты карибского моря или про Фреди Крюггера. Девушки начали подзуживать, и мы сдались перед энтузиазмом нашей женской половины компании.

Все было абсолютно безопасно, но максимально реально. Имитация настоящего пожара с искусственным дымом, без открытого огня на площадке типа склад, с небольшими бочками и коробками по центру. Задача команды вытащить троих пострадавших манекенов и затушить три очага возгорания, в тех самых бочках.

В настоящей форме пожарного, с маской и баллоном сжатого воздуха, я ощущал себя настолько крутым, что у самого захватывало дух. У меня до сих пор висит фото, где я и Сева позируем, играя несуществующими тогда мускулами, Влад бесконечно щелкал фотоаппаратом. Девочки визжали от восторга, делая сэлфи на фоне таких брутальных парней как мы.

Мы смеялись, практически не слушая инструктаж. Мы пришли развлекаться, а не слушать умные речи, трое, уже здоровых мужчин и две спортивные девушки вошли в основное здание. В маски подали воздух, смех стих, как же стало странно. Шумный вдох, препятствие на выдохе. Непривычно, тяжело, а в форме уже жарко, маска запотевает и баллон уже не кажется легким. Лямки натирают.

Еще улыбаясь и дразня друг друга, больше натянуто, чем на самом деле, делали первые шаги в затемнённой комнате. Спустя минуту в темном задымленном помещении, под имитированные крики о помощи, Сева и Влад покинули игру. Я ни тогда, ни сейчас не считал бы их трусами. Сейчас уже и подавно, не каждый может выдержать, как сам то сдержался и не выскочил вон. Не знаю. Две девушки, и я смогли совладать с собой и со своими страхами. Даже вытянуть двух манекенов и «затушить» всего один очаг получилось.

А потом закончился воздух в баллоне. Там не было по-настоящему жарко, там не было по-настоящему опасно. Но там была нулевая видимость, я своих пальцев не видел, была тяжелая форма, были пусть и ненастоящие, но крики людей.

Просто спустя сорок мин сидя на коленях, обнимая маску, прижимая ее к себе, привыкая снова нормально дышать, выжимая мокрую от пота одежду, я во все глаза смотрел на инструктора. Он смеялся, по-доброму, даже хвалил нашу неловкую команду, а до меня доходило, вот человек, самообладание которого я хочу себе.

Спустя неделю, я опять постучался на тот склад, даже стук показался робким. Стучался, стыдился и боялся, что не возьмут, не помогут вернуть то мимолетное чувство собственного достоинства, нужности и правильности.

Я, заикаясь, попросил научить большему.

Уже потом я узнал, что страх можно только перебороть в себе. Уже спустя годы понял, что спасатели не отказывают помочь. Борисыча, того самого инструктора со склада я видел перед этой командировкой. Он смеясь вспомнил тот случай, улыбался.

Сколько же он видел таких как я мальчишек? Сотни? А сколько похоронил?

Остановился около КПП. Лениво глянули на пропуск и приоткрыли ворота.

Родители смирились с моим выбором, к пятому году моей работы. Я горел этой идеей, занялся спортом, ушел в армию, сам. Военком был просто счастлив, смотрел на меня как на идиота, но счастлив. Было много хорошего, плохого, опасного. Все было.

И вот эта поездка. Мама правда причитала, помогая собраться. Говорила, сердце не на месте. Просила звонить. Сказал, что в Рязань на пожар послали, это лучше, чем на ЗАЭС. Рано или поздно сознаться придется, застрял я по ходу здесь на долго.

Сюда переведен из пожаров под Нижним. Жарковато там было, почти тысячу спасателей, волонтеров, море техники и всего десяток километров до населенных пунктов. Потом дали недельку отдыха и закинули на Запорожскую атомную. Моя бригада и еще две, тоже с бывшими атомщиками.

Не слезая с транспорта закурил. Как приехал, сразу поседел, я и все спецы, кто хоть на микрон понимал в каком состоянии ядерный реактор! Запорожская атомная станция была проблемной и до начала СВО и обстрелов украинской стороной. Здесь используются уже давно просроченные ядерные реакторы. Станция не разваливалась только потому, что многие детали «прикипели» друг к другу в силу ржавчины. К местным лестницам старались даже не приближаться, не то, что наступить и это минимальная проблема.

Первые дни, ходили пригибались, от звуков ракет, потом перестали замечать. Строители старались исправить по максимум, чинили лестницы, латали трещины в здании, что новые, что старые. Постепенно привыкли к звукам ракет, они даже не заставляли икнуть от неожиданности. Определяя опасность по военным, расквартированным тут же. Вот если эти бегут, то и нам пора. А потом тушить, расчищать и вытаскивать. И снова, и снова строить, латать, крепить. Радиоактивный день сурка.

В тот самый первый месяц мы лазили везде, стараясь исправить хотя бы пожарную составляющую станции. Все три бригады были в шоке от того, что ничего не работает. Были заварены даже гидранты! В первый мой здесь пожар, пришлось тянуть шланги к машинам, которые стояли далеко от станции. Длины шлангов постоянно не хватило, и мы стали делать из рукавов переходники теряя время. И молясь, молясь, чтобы огонь не перекинулся на контейнеры, с радиоактивными отходами. В тот раз обошлось. Только трое парней стали седыми.

По нашему настоянию, военные нагнали технику, начали ремонтные работы, замену техники, которая видела еще живой Союз. Всей техники. За несколько месяцев удалось хоть заменить почти все оборудование. Работали и днем, и ночью. В первую очередь позаботились о тех самых гидрантах, охладительной системе и предохранителях. Сейчас работают уже не в том аврале, но все равно быстро. А тут еще сверху свинцом поливает!

Та сторона как не понимает, что будет если попадет в реактор. И последствия её могут быть такими же, как после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году. Скорее даже хуже. Ничего не будет, километров на сто пятьдесят СОВСЕМ ничего, то, что стоит подальше — будет зависеть от многих факторов.

Тишина. Тишина в мертвом городе.

Нам уже приходилось тушить здесь, не раз и не два. Одновременно родственники и друзья скидывают сообщения о том, что «русские сами обстреливают станцию», и о том, что «русские превратили её в свою военную базу». С точки зрения базы, может быть, все-таки ПВО здесь на каждом углу. Но сами себя? Не припомню здесь никого с синдромом камикадзе. Какой уж тут самообстрел? Все чихнуть боялись, кабы что не рассыпалось.

И вот опять проверка. Только нервы трепать приедет. Самолет поставь рядом с реактором и хохляцким флагом — не заметят, а ТТ с русской маркировкой — это угроза взрыва! Даром, что пока на станции будет работать комиссия прилетов будет по минимум.

При этом во время прошлого визита комиссия МАГАТЭ ничего опасного на станции не обнаружила. Есть большие сомнения в том, что она заметит что-то теперь. Только если это будет не гриб от взрыва. Так, зачем же всё это? Украинская сторона очень не хочет, чтобы делегация из Запорожья попала в Энергодар и оказалась на Запорожской АЭС, чтобы проверить, что же на этой самой станции происходит. Действительно что? Обстрел?

После того первого пожара от прилетов на ЗАЭС, трое подали рапорт на перевод… Все мы здесь добровольцы — Родина сказала надо, мы добровольно ответили «есть!». А ребята не смогли, да и в принципе были новичками. Текучка кадров… За ту зарплату, нужно быть фанатиком как я.