— Поговори с Анубисом или Мораной, даже смерть не дает сто процентную свободу. Душа должна и там пройти перерождение, или службу или уйти в забвение. И опять это решило большинство. Но ты ведь со мной согласна, чего споришь?

— Не спорю, интересуюсь и задаю максимально частые вопросы, которые мне задает молодёжь, особенно после митингов. Приходят такие и права качают.

— Удивительно, права то они качают, а вот обязанности забывают напрочь!

— Они искренне считают, что у родителей обязанности, а у них права. Я как-то осадила любителей «а вот при Сталине». Сидит передо мной нечто, на голове — взрыв на заводе красок, жует жвачку, как в лучших вестернах. Ну и это чудовище заявляет — «Свобода слова, свобода слова», как попугай. «Вот раньше я мог свободно пойти на демонстрацию». Ну я и достала конституцию СССР. Ты бы видел эти глаза после того, как я прочитала приговор «Расстрел».

— Ты на что ссылалась?

— Схитрила, на конституцию 1926 года еще РСФСР.

— А попугай?

— Выписали административку и отправили жаловаться родителям. Нам кажется пора?

Подхватив сумки, я все-таки задержала взгляд на девушке, она пила свой кофе, злая и грустная. Если посмотреть правде в глаза — она жертва большинства, но это ее вина. Мы сами делаем себя заложниками, своей трусостью, слабостью и смирением.

— Надеюсь летим не Победой? — догнала я Кощея.

— А ты летала?

— Нет, но много слышала.

Сам полет пролетел незаметно. Можно сказать, что меня разбудили, чтобы напоить, а потом на выход.

— Проснись, красавица, открой сомкнуты негой взоры…

— На встречу северной Авроры[1]… Уже долетели?

— Ты успела все проспать!

Грозненский аэропорт был очень маленьким, достаточно уютным и ремонтируемым. Таможня нам не требовалась, потому подхватив сумки вышли из здания. Залитое солнцем парковочное пространство и запах жары, отгороженный стеной кондиционеров. Южное настроение.

Ровно напротив входа, я обнаружила гигантскую парковку и небольшую мечеть, пока щурилась на нее, мои спутники высматривали кого-то на парковке. Я одна и подскочила:

— Кощей, дарагой, сколько лет!

Откуда-то сбоку к Кощею подкрался незнакомый мужик, ничуть не уступающий ему ростом, с черной бородой и волосами. Одет он был просто в джинсы и майку, но аура вокруг него заставляла прохожих пригибаться, а иногда и кланяться.

— Шайн — саг[2], рад видеть тебя друг!

— Ты ничуть не изменился, старший брат.

— Да и ты не постарел! — и они оба заливисто рассмеялись. Даже потеплело рядом, — Зоя, познакомься, мой очень старый друг Багдасар[3].

— Очень приятно!

— А кто эта красивейшая из звезд, затмившая собой солнце? Не был бы четырежды женат, украл бы эту божественную красавицу у тебя, Кощей!

— И получишь потом от всех, кого знаешь.

Ухмыльнулся колдун. Восточные славословия продолжались еще некоторое время. Подняли мне давление, горели даже уши! Вот тоже странность, вычурно, слишком сладко, не знаешь, как на такое реагировать, а самооценка взлетает до небес.

— Спасибо!

— Хватит Сар. Я знаю, ты так до утра можешь соловья изображать. Нам бы разместиться в гостинице, а завтра с утра поедем.

— Лучшую взял! Как раз недалеко от самого вкусного ресторана!

Минивен Багдасара шустро мчал по трассе. О правилах дорожного движения я не заикалась, он их и не видел, и не слышал, может все навьи создания и есть те дураки на дорогах? Не вспомню ни одного моего нового знакомого, кто соблюдал ПДД.

На удивление живые мы добрались до гостиницы, где без нас нам уже все приготовили. Даже паспорт не понадобился!

Номер поражал размерами, золота там не было. Зато было эхо, передразнивающее каждый мой шаг. Гигантомания какая-то. Обычный номер, с сиротливо-незаметной двуспальной кроватью и кладовкой для вещей. За второй дверью спрятался санузел. Размером больше моей квартиры. Если здесь поселить слона, я его замечу?

Тук — тук.

— Открыто!

— Знаю, но не вежливо, кидай все, идем кушать шашлык и вкусные овощи.

— Идем, но в начале, кто такой Багдасар?

— Шайн — саг, жрец, конкретно этот жрец и помощник Эштра, забытого бога смерти. Мы утром поедем к нему. Сар не любит город, так что надолго не задержимся.

— Что с собой взять?

— Ну можешь не распаковываться особо, по горам ночью я бы не хотел кататься.

Южная ночь, столько стихов и песен о ней написано! И она рухнула на Грозный за секунды, выкрутили лампочку. Светло и мгновенно темень непроглядная. Пыльные улицы, огненный асфальт, аромат роз и шашлыка. Два поворота от отеля и нас уже ждали.

Удивительно для меня, то, что не было общей зоны в ресторане, исключительно кабинки и отдельные шатры закрытые каждый из них кустами. Везде стояли свечи, низкие диванчики и массивные столы. Приватность здесь культ. А может часть культуры? Хочется же и с девушкой посидеть?

Багдасар не умолкал. Наши ответы: или он хорошо знал или в них не нуждался. Нам приносили блюда, а он пел о нем поэму или оду. От того как аппетитно расписывал то или иное мясо, овощ, фрукт, шербет, я как Шарик объелась! Все было вкусно, но описание было еще вкуснее.

Растрясти всю еду по дороге не получилось, кто ж меня отпустит погулять? Вот и ворочалась до двух ночи. Когда наконец закрыла воспаленные глаза, меня пришли будить.

— Не бурчи, ехать долго, выспишься!

— А едем то куда?

— Почти на границу с Грузией, в верховьях Малхистинского ущелья.

— Если бы мне это еще что-то говорило!

— Двоечница!

Но меня было уже не спасти. Я уснула на заднем сидении, чутко выныривая из сна на малейшей кочке, повороте, как любой водитель я не могла не «прислушиваться к дороге. И при этом благополучно проспала почти ее. Выманил меня из остатков сна запах мяса.

— Мы здесь закупаемся, и едим. Дальше будут маленькие селения. Мы сейчас в селе Шатой.

Поев и оправившись, наконец-то обратила внимание на места, по которым еду.

Оно того стоило! Горы поражали. В начале было ощущение, что ты едешь почти по прямой, но повернуть голову и ты видишь наклон. Тебе закладывает уши, как в самолете. Исполинские деревья из окна машины кажутся игрушечными. Потом сравниваешь: одно такое деревце размером с пятиэтажный домик, плюс-минус, пара метров. С дороги только верхушки видны, и смотрятся они маленькими кустиками, в это мгновение приходит понимание. Страх и восторг, одновременно, головокружительно.

Каменно-зеленый пейзаж разбавляют указатели. Перед одним из которых Кощей предложил заехать, поесть и полюбоваться. Сам Кощей молчал весь путь, уступая право показывать своему приятелю. Не другу, слишком они были разные. Я бы даже сказала колдун покровительственно относился к жрецу. С другой стороны, я же не знаю сколько-кому лет. Из жреца Гид получился хороший, но уж больно «восточный».

— Нихалойские водопады! Красивейшее ущелье мира. Здесь перекинут мост, чтобы насладится видами! Далеко внизу, слышишь? Шумит Аргун, здесь его неистовство удерживают скалы. В него и стекаются Нихалойские водопады, они стрелами воды образовали чашу изумительной красоты! Чаши с ледяным нектаром, который усталые путники вкушают, наслаждаясь прохладой.

Действительно стоило посмотреть, изумрудно-зеленая шапка мха, вокруг древних валунов серого и коричневого цвета прикрыты кипельно белой вуалью воды. Дюжина водопадов разной высоты и ширины, от скромных трех метров, до исполинских тридцати. К самому большому туристы шли со снаряжением, я его только слышала, к трем вели лестницы, на подобии пожарных.

Пришлось одну проверить лично. Немного скользкая от водяной пыли, она хоть и жалобно стонала под нашим весом, но с честью выдержала.

Облазить даже половину не надеялась, нужны месяцы и практика альпиниста. Но даже на осмотр уже протоптанной туристами территории ушло несколько часов и умерший от натуги мобильный телефон. Связь, кстати, в некоторых местах отсутствовала как вид. Как я угадала, это сильно напрягало колдуна.