Внутри квартира-этаж напоминала каюту капитана. Все стены были обшиты старыми или искусственно состаренными досками. В некоторых местах приколотили руль от старых кораблей. Хозяин заметил мой интерес.

— Это все доски с кораблей.

— С кораблей?

— Я каждую битву помню. После них я поднимал корабль и забирал по одной доске с палубы каждого русского корабля, что утонул. Или если доска плавала, просто подбирал ее. Здесь есть все доски, с каждой палубы, — я оглядела комнату. Доски были похожие, но все-таки разные, некоторые темнее, некоторые светлее. — Вот это от эскадры во время русско-турецкой войны тысяча семьсот шестьдесят восьмого, семьдесят четвертого, эти с восемьдесят седьмого — девяносто первого. Федя затейником был, знал о моей страсти, вот и прислал.

— Ты говорил, что был знаком с Ушаковым?

— А как же! Каждый моряк, если он по призванию, получает от меня маленький подарочек. Он тогда заканчивал Морской кадетский корпус. Вот и первого мая тысяча семьсот шестьдесят шестого года он стал мичманом на Балтийском флоте. И как любого мичмана его на месяц отправили в отпуск. Федя выбрал преодолеть часть пути по реке. Я потопил то суденышко.

— Зачем?

— Я бог, Гамаюн. Бог самых суровых северных морей. Мои подарки даются только достойным.

— Ты проверял его?

— Обязательно. Он помог людям, вытащил четверых на берег лично. И пообещал себе, смотря на тонущий кораблик, что больше ни одного не потеряет.

— И ты даровал ему это?

— Ты бы видела море в его глазах. За всю свою жизнь он не потерял ни одного корабля, ни один матрос не попал в плен. Именно это я подарил ему, море разрешило.

Переплут подошел к старому секретеру, откинул крышку и бережно положил сложенный Андреевский флаг.

— Когда с палубы средиземных кораблей его вернули на Балтику, не захотел стать парадным адмиралом. Ушел молится мертвому богу, но тосковал. Он мне подарил этот секретер. Он стоял на его «Бесстрашном».

— Это его портрет?

В простой фоторамке увидела меленькую миниатюру капитана.

— Да и на свои портреты Федор не похож, не писал он их при жизни. Этот самый похожий на него. С моих слов писали. Заговорил я тебя, пора и откушать.

Стол уже был накрыт, домовой только украшал блюда. В основном рыба, точнее только рыба и морские гады — караси в сметане, белуга, икра обоих видов, пироги с осетром и еще много чего — названия многих рыб я просто не знала.

— В Москве раньше рыба была в почете. Ты попробуй.

— Пока все не попробую я отсюда не выйду. Я же половины этих яств в глаза не видела.

— У меня домовой, еще на царские рецепты расщедрился. Сам их давно не видывал.

— Спасибо!

Поклонилась я маленькому помощнику. Серый комочек стал в начале розовым, а потом маленьким мужчиной, похожим на моего Митрича, он поясно поклонился мне в ответ.

За столом к нам присоединилась девочка — подросток, оказавшейся богиней Даной. Откуда выплыло сие чудо…вище, я не знаю! Девушка — река, в прямом и переносном смысле этого слова, журчала без умолку.

Дана была стройной, голубоглазой и синеволосой красавицей. Ее это ничуть не смущало — сейчас и не такие оттенки волос встречались. Оказалось, она приехала погостить к дяде еще вчера, но тот был на службе. Так что она просто просидела мышкой в комнате. Сама проживает на берегу Амура, сейчас закончила практику, учится (который раз?) на микробиолога, раза три в год приезжает к каждому родственнику — количество оных зашкаливало.

Дядя Переплут был искренне рад этому визиту, так что почти перестал с нами говорить — молча ржал. Как и оборотни, которые искренне кивали, пережевывая угощение. Заставить замолчать Дана, или Дану, невозможно — просто нереально. Хотя через какое-то время ее монолог стал не раздражающим, а фоновым. Человек же не всегда обращает внимание на журчание?

Меня хватило на три часа, даже оборотни сидели и тяжело дышали.

Не лезло, ни кусочка! Больше не куда, хотя Переплут искренне оправдывал свою божественность — бездонный. Шестьдесят четыре блюда, хоть я и старалась есть по маленькому кусочку от всего, но больше не смогу. Караси были просто огонь, как и пироги и прочая — прочая. Со стороны казалось, что Дана ничего не ела, однако она и есть умудрялась, и журчать не переставала!

— Все, больше некуда впихивать, спасибо тебе за такой стол!

— С собой еще возьмете.

Я конечно кивнула, но скорее болванчиком, чем осознано. Я на рыбу еще год не посмотрю. Тем временем в Кронштадте отгремела запоздалая гроза, наполнив воздух озоном и сыростью.

— Градивник[1] постарался, видно не по нраву ему пришлись кораблики не званные.

Прокомментировал морской бог. Я бы уточнила, перестарался, залив не только пожар, но и канализацию. Сильно прибавив работу коммунальщикам. Выглянуло северное солнышко и Явь была спокойна, приятно разливаясь теплом.

Время тихонько перевалило за четыре часа, но удар пришел откуда не ждали. Мобильные телефоны, забытые в карманах джинс и куртках, были безнадежно залиты морской водой. Заметила я это исключительно, когда стали собираться в обратную дорогу. И то потому, что решила записать номер телефона хлебосольного капитан. Когда и Сашин и Колин телефон показали черные экраны, мы запаниковали.

Помощь морского бога импортную технику не возродила. Еще полчаса бегали по Кронштадту в попытках найти хоть один салон связи — глухо. Это ведь закрытый городок и сетевиков не найти, в тревожном ожидании головомойки добрались до Петергофа, где бросили машину, а потом и до города.

По дороге заскочили в магазин связи. При наличии паспорта, улыбчивые манагеры восстановили симки. Что удивительно коричнево-золотая книжица не пострадала в приключениях, это магия! Я до трусов вымокла, а ей хоть бы что!

Новый телефон разорвало смсками. Как благо — большей частью был спам. Как тихий ужас — восемнадцать непринятых от Кощея. Малодушно захотелось отключить с концами. У оборотней курлыкала та же какофония. Мечтам не суждено сбыться:

— Алло?

Рев в трубку от неизвестного-неопределимого номера оглушил с первых нот.

— Что с тобой? Ты где?????

Орал Кощей, стремясь через динамик оторвать мне голову:

— Ты меня слышишь? Ты сейчас где?

— По дороге из Кронштадта.

— ДА?

— Почему ты сомневаешься?

— До вас троих никто не может дозвонится! Более чем пять часов!

— Все в порядке! Уронила мобильный в море, а Саша с Колей в грозу намочили. Вот обнаружили и купили.

— Точно нормально?

— Нормально, правда! — в голос я вложила максимальную убедительность.

— Хорошо, когда в гостинице будешь?

— Через часик наверно, нужно еще оперу набрать, я же здесь в командировке.

— Ну хорошо тогда.

И отключился…Вот и что это было? Наорал, поверил и отключился. Ответ пришел сам собой уже в гостинице. Пока добирались по пробкам, я выясняла с опером, что было сделано и как. Пришлось даже добывать его контакты через столицу, позвонив в родное СК.

Во-первых, никого он конечно не поймал, во-вторых ничем кроме поездки в местное управление не занимался, потому собственно меня и не искал. Договорились на завтра поехать вместе с местными, на задержание, местные сотрудники были не сильно против. Точнее поедем по предполагаемому адресу, где возможно будет подозреваемый.

Гостиница встретила нас переполохом, наша половина бегала уже не скрываясь. В исконном виде, обитатели Нави, не часто позволяют себе бегать. Мимо чуть растерянных оборотней пробежали трое домовых, подгоняемые кикиморой.

— Сань, что-нибудь понимаешь?

— Да начальство приехало, у тебя что ли такого не было?

— Было…. Не такое правда абстрактное, но перед проверкой у нас полковник бегал как стрекозёл.

— Вот и тут так же.

— Но кто мог приехать такой важный, чтобы здесь все ТАК бегали?

— К сожалению, догадываюсь…

— Я возможно тоже….

Интуиция — это способность головы, чуять попой.

Около администратора стояла почти двухметровая фигура с темным ежиком на затылке. Отрастил? Ошибиться с этой фигурой — невозможно. Кощей собственной персоной. Грозные оборотни, аккуратно осмотрелись. С безнадежностью осознали, что незамеченным мимо колдуна они не проскочат и постарались мимикрировать под мебель. Замедленный, как в кино разворот, и я наблюдаю желто — прозрачную радужку глаз, немного подсвечивающийся. Сомневаюсь, что от радости.