К тому, что в этих моих повествованиях вы познакомились с моим аулом, обществом из восьми сёл Джурмут, с Антратлем и с главными моими собеседниками — отцом моим и тётей.

А был в моём раннем детстве ещё один очень интересный персонаж в лице моего покойного дедушки. Отца моей матери звали Абдурахимил Мухама из Чорода. Он слишком рано ушёл, мне было всего 10, когда его не стало. Но я хорошо помню его внешность, одежду, людей, которые окружали, его длинные молитвы и разговоры с гостями. Он был удивительным рассказчиком.

У дедушки была небольшая комната, постоянно горел огонь в печи, а на ней закипающий свистящий чайник или кастрюля, на полу матрас и овечья шкура на матрасе. Там лежал он, там сидел и там же молился. Бабушка готовила возле печи, а он в центре сидел и что-то рассказывал людям. Я был слишком мал, чтобы понять и запомнить его истории. Потом, как дедушки не стало и я повзрослел, стал слушать, что говорили о нём старики:

«Когда Абдурахимил Мухама рассказывал, такое ощущение было, что мы не возле него, а там, на месте его повествования находимся. Он заставлял или смеяться, или печалиться, слушать его было одно удовольствие», — говорили его друзья и сельчане. Всю жизнь дед чабановал. В детстве изучал исламские науки, как я помню, постоянно дома читал Коран. Светского образования не было у него, и кириллицу не знал. Каждое воскресенье старший брат ходил к дедушке с аварскими книгами, чтобы ему читать.

Без них дедушка никак не мог. Брал в руки аварскую хрестоматию и по лицам писателей и поэтов определял, кто из какого общества или аула. Очень хорошо разбирался в лицах людей. Хорошо знал аварцев, их внешность и характеры.

Почему вдруг я сегодня заговорил о дедушке? Причиной стала беседа с одним из читателей газеты «Миллат». Там в моей колонке была одна мысль, которую читатели приняли неоднозначно. Вот она: «Когда люди физически бьют друг друга, это унижает обоих участников этого процесса. И того, кто сам бьёт, и того, кого бьют. Не зря ведь горцы в прошлые века кинжал с пояса не снимали ни при каких обстоятельствах. Оружие было на страже чести и достоинства горца. Оно ставило людей в равное положение и не давало оскорблять друг друга».

Вы скажете: «Всё верно, но при чём тут твой дедушка?». А вот при чём. Он рассказывал одну удивительную историю из совсем давних времён, где оружие поставило людей в неравное положение. Вот она:

— В старину был, оказывается, один цорский аварец, признанный храбрец. Он был очень ловким, удалым молодцом, с кем никто не мог сразиться ни на саблях, ни в кинжальном бою. Одним махом отсёк бы голову любому, кто замахнётся на него. Все очень уважали его за удаль и ловкость, а ещё за благородство и доблесть. Его часто чабаны приглашали в гости, резали для гостя барашка и проводили славные вечера в горах у костра. И вот как-то гостил он у чабанов недалеко от Белоканов, и к их костру подошёл путник, а за спиной он нёс странный длинный предмет. Храбрец, любопытный до всего нового, начал беседу с гостем и поинтересовался, что это за металлическая палка.

— Этой палкой можно убить человека на расстоянии, — ответил гость. — Вот тут зажигают огонь, она выстрелит и убьёт. Тупанк (ружьё) называется.

Храбрец недоверчиво усмехнулся:

— Да брось ты, убей, если можешь, меня.

— За что я буду тебя убивать? Ты мне не враг, а так убьёт, и не сомневайся, — ответил гость.

— Убей, если можешь, вон того буйвола, — сказал опять молодой человек, — я разберусь с хозяином.

Гость выстрелил. Буйвол грохнулся на землю. Молодой человек побежал к буйволу пощупал тушу, замер на мгновение и зашагал назад, глядя на свою ладонь, где ярким цветком алела буйволиная кровь. Он был бледен как полотно. Гость поскакал дальше. Молодой человек долго молчал и смотрел вслед странному гостю, а потом, обращаясь к друзьям-чабанам, сказал:

— Да, братья, времена храбрецов прошли, отныне любой трус, который получит вот такую дырявую палку, из-за угла может убить любого бихьинчи.

У многих пословиц и поговорок есть своя предыстория. Просто так ничего не появляется. Например, у джурмутовцев есть такая поговорка: «Байби ургъил эрбенияса» (Пусть об этом позаботится армянин). Что за армянин? Откуда он возник в Джурмуте, вроде бы и не граничим мы с Арменией.

Мне недавно рассказали историю появления этой поговорки, делюсь с вами.

В старину джурмутская молодёжь от скуки часто устраивала сухбаты (вечеринки). Разводили костёр на открытой площадке в центре аула. Под зурну и барабан танцевали лезгинку. Самые отчаянные парни в азарте танца перепрыгивали через огонь. А девушки держали дистанцию, к костру не приближались. Как-то была на сухбате избалованная девица знатного, богатого рода, увешанная серебром и золотом. Подошёл к ней один из танцоров и пригласил на танец. Красавица в золоте пошла в пляс, словно бабочка порхала она вокруг костра.

Ритм танца всё ускорялся, расстояние между костром и девушкой всё уменьшалось, она кружилась и кружилась. И в какой-то момент её роскошное платье коснулось пламени костра, вспыхнуло, и огонь перекинулся на девчонку. Женщины с кувшинами воды, мужчины с бурками бросились спасать её. Не успели сбить с неё пламя, как она вновь закружилась в танце ещё ближе к огню. Танцем красавицы любовались не только собравшиеся на сухбате, но и аульчане со своих плоских крыш, наблюдавшие за весельем. Вдруг с одной из крыш закричали:

— Огонь!!! Огонь!!! Ещё чуточку подойдёшь, сгорит в огне твоё дорогое платье!

В ответ девушка бросила ставшие поговоркой слова:

— Байби ургъил эрбенияса (Пусть позаботится армянин).

Дело в том, что каждый год весной через перевал в Джурмут приходил армянин с белой кобылицей. Все женщины села, начиная с девчонок, что только научились ходить, заканчивая старухами, которые уже готовились к последнему пути, ждали его прихода. Ведь и на спине кобылицы, и на собственной спине нёс он товар — дорогую ткань и платья для девушек. Позволить себе такие покупки могла не каждая женщина в Джурмуте, но всем хотелось хотя бы поглядеть на расшитое золотом платье, погладить рукой разноцветные отрезы шёлка, атласа и бархата.

Богатая избалованная танцовщица, которой родители не отказывали ни в чём, бросила те слова, чтобы лишний раз подчеркнуть свой статус, богатство и важность своего рода. По сей день их произносят в Джурмуте по поводу дел, не касающихся говорящих:

— Мне-то что, не моя печаль, байби ургъил эрбенияса (пусть позаботится армянин).

А мы за ужином сидим молча. Присутствие отца за столом несколько сковывает всех. Одна Ик может нарушить «протокол» и рассказывать всё, что считает нужным: о своём учителе английского, о повадках её кота и прочих вещах вселенского масштаба.

— Так ушёл Абдулатипов или нет? — спросил отец, пользуясь паузой.

— Заявление об уходе подал он, Путин в Туркмении, кого определили на его место, неизвестно, завтра, наверное, узнаем, — говорю я.

— А что люди говорят?

— Разное… Кто-то радуется, другие недовольны. Большинство в ожидании чуда, только с чем связан такой оптимизм, не знаю.

— Там, наверху, нет порядка, судя по всему, иначе такая ситуация не возникла бы, — сказал отец и замолк…

— Радость или печаль от ухода одного или прихода другого главы — это глупость. Такое чувство может быть только у очень недалёкого человека. Верующий в предопределённость судьбы не испытает ни радости, ни печали, ибо от правителей ничего не зависит. Есть же одна интересная притча про крестьянина, который потерял монету… — сказал отец и замолк. Я ждал продолжения разговора, а он возился с куском мяса и молчал.

— И что было у крестьянина? — спрашиваю я. Отец отодвинул мясо, потянул к себе стакан чая и начал:

— Работал крестьянин на земле у одного богатого человека. Богатый его кормил. Однажды, когда собрали небывалые урожаи, богатый дал крестьянину золотую монету и отпустил его. Радости бедного крестьянина не было конца. Он шёл по полю, луна стояла над его головой, и он чувствовал себя безмерно счастливым человеком. Когда луну закрыли облака и стало совсем темно, крестьянин споткнулся о камень на тропе и упал лицом вниз. Он встал, пощупал карман, где была монета, и вздрогнул, дырочка в кармане и нет монеты. Испугался бедный крестьянин, хватался то за карман, то за голову и начал тёмной ночью среди высокой травы наощупь искать свою монету. Под руки попадала сухая осенняя трава, камни, хворост и ещё непонятно что. Заплакал крестьянин и пнул ногой камень, о который споткнулся. Уже собираясь уходить, он на всякий случай ещё раз присел и пошарил по земле вокруг себя. Вдруг что-то прохладное и круглое оказалось в руке, в ту же минуту разошлись облака, бледная луна опять повисла над его головой и под лунным светом тускло заблестела на его ладони потерянная монета. От радости часто заколотилось сердце крестьянина. Монету в карман он больше не положил, крепко сжал в кулаке и зашагал дальше. К утру добрался до дома, обнял старую матушку, рассказал о великодушии богача, который дал монету, и милости Всевышнего, который вернул её. Он отдал матери монету, присел и стал разуваться. Снял чарыки, бросил к порогу сначала один, потом другой, и тут из второго чарыка что-то выпало, покатилось и легло прямо у его ног. Это была золотая монета. По видимости, она выпала из дырявого кармана и, скользнув вдоль ноги, упала в чарык. То, что суждено Аллахом, человек найдёт даже ночью наощупь в бескрайном поле. Обе монеты дал Аллах, первую сделал причиной, чтобы привести его ко второй. Поэтому глупо радоваться чему-то или печалиться, каждому своя доля предопределена, — сказал отец.