Я-то рассчитывал, что мой организм без проблем справится с ними, и потому не отказывал себе ни в чём, чем сильно удивил моих друзей, и особенно Елецкого, который, судя по всему, лучше всех знал, чем оно может окончиться.

А ведь мне намекали, что утром меня будет ждать ад. Зря не поверил. Хотя оно того стоило!

Надо будет рассказать об этом месте Даниэлю — с его кулинарными изысканиями, думаю, он будет в восторге. Хотя, опять же, с учётом его увлечённости в этом процессе, скорее всего, он и без меня знает про подобные места.

— Ничего страшного, все через это проходили. Зато теперь ты будешь знать свою меру, — не удержалась от очередной подколки моя сестра, при этом в её взгляде появилось что-то такое, будто она сама перенеслась в дни своей юности. Ностальгия по прошлым дням. — Судя по твоему состоянию, свиные медальоны у нас отменяются. Пойдём в другое место, будем из тебя человека делать.

Под этими словами она имела в виду ресторан здорового питания или как это по-умному называется? Впрочем, мне в таком состоянии это было несильно важно. Сестра взяла для меня какой-то чай, выпив который, я почувствовал, что боль стала сходить на нет.

Посидев вот так немного и пообщавшись на разные, не особо важные темы, я снова был вынужден попрощаться с сестрой. Всё-таки я должен встретиться с Рязанским, и мне хотелось бы решить, чем я займусь в ближайшее время.

Мстислав Черкасов сидел в кабинете главы дисциплинарного комитета, замещая Амелию, пока та находилась в отъезде в другом городе.

В этом году ни он, ни она, не участвовали в проводимом турнире и подготовке к нему, и поэтому забота о делах Академии в любом случае падала на его плечи, даже если в самой Академии наступили выходные.

Как ни крути, а множество студентов оставалось жить в общежитии даже на время проведения турнира или, скорее, из-за него, и регулирование конфликтов по-прежнему падало на плечи членов дисциплинарного комитета, правда, в меньшей степени.

Ко всему прочему, даже во время выходных, на территории Академии работали клубы, где точно также происходили конфликты. Хочется не хочется, а кому-то приходилось разгребать все эти дела.

Правда, сам Мстислав редко лично решал вопросы, доверяя это дело своим подчинённым. Большая часть его работы заключалась в чтении отчётов о выполненной работе и проверке жалоб. Ну и, разумеется, в реагировании на всё это.

В целом, его устраивала не слишком пыльная работа, тем более благодаря ей, он был полезен Академии и что самое главное в этой ситуации — самой Амелии. Недаром только его она так ценила, и только перед ним не носила свою холодную маску.

Нет, даже не так — лишь перед ним она не была той Снежной королевой, которой видели её другие студенты. Только его она одаривала полным благодарности взглядом и улыбкой.

Ему невольно вспомнились слова, когда Амелия рассказала, что чтобы стать главой дисциплинарного комитета, ей пришлось надеть маску. Только отстранённый от эмоций человек сможет стать символом абсолютной власти и беспристрастия. И именно таким человеком она себя видела в дальнейшем.

Лишь такому человеку будут верить, что им не руководят эмоции в вынесении приговора, и он будет абсолютно справедлив. Только так можно привить студентам необходимое уважение к дисциплинарному комитету и навести порядок в Академии, который из-за действий старшекурсников всё же не был доведён до идеала.

В конце концов, многие из них в будущем станут главной структурой властью в стране и на дисциплинарном комитете также висит ответственность за их воспитание и прививание необходимых моральных ценностей для грамотного управления страной.

Это были очень красивые слова, и в тот момент Мстислав убедился, что хочет стоять рядом с Амелией Львовой и поддержать её в этом нелёгком деле. И по прошествии двух лет он нисколько не изменил своего мнения, скорее, наоборот.

Однако в тот раз, когда она ему впервые открылась, девушка умолчала, что порой приходится превышать свои должностные обязанности во благо других, особенно, когда правила бессильны.

Взять хоть тех же близнецов Львовых, которым, спустя несколько месяцев обучения, пришлось намекнуть, что намеренно калечить своих сокурсников на спаррингах — очень плохо.

Если бы не доброта Амелии, им бы досталось ещё больше. Благо после того случая они прекратили заниматься чем-то подобным. По крайней мере, открыто или в стенах Академии, а за её пределами никого не волновало, что делали юные аристократы.

Хотя это не помешало им сколотить вокруг себя шайку, которая доставляла проблемы всему дисциплинарному комитету. Раз в пару месяцев приходилось устраивать тайную облаву, чтобы усмирить нрав особо буйных студентов, которые никак не понимали слов.

Однако время от времени Мстиславу приходилось идти на довольно неоднозначные, или даже, возможно, аморальные поступки. Сейчас таким случаем стал Евгений Львов, младший брат Амелии.

Амелия попросила сделать так, чтобы Евгений захотел сам покинуть стены Академии. Вспоминая её братьев-близнецов и то, сколько проблем за всего лишь один год они учинили для дисциплинарного комитета, он мог понять опасения главы. Особенно с учётом того, какие слухи ходили о Евгении и чем всё это в конечном итоге могло обернуться.

Мстислав, не задавая вопросов, согласился выполнить эту просьбу, однако по прошествии двух месяцев после согласия на выполнение просьбы, парень стал сомневаться в том, насколько это был правильный поступок.

Евгений Львов оказался самым обычным студентом, как бы он ни пытался выяснить большего. Да, он водился с Гиневардом Рязанским, который состоял в клубе дуэлянтов и с которым у дисциплинарного комитета были давние тёрки, но по сравнению с близнецами, брат Амелии был на удивление добросовестным студентом.

Единственный раз, когда он на кого-то поднял руку — это во время попытки его убийства. И даже так, он выбил дух из всего одного аристократа, не тронув никого из простолюдинов, хотя имел на это полное право. В этом плане даже члены комитета не стали бы его останавливать — простолюдины никого не волновали.

Более того, он их защищал и просил не наказывать, говоря, что парням угрожали и что они были вынуждены так себя вести под давлением.

Всё это выглядело слишком странным. Тогда он впервые подошёл к Амелии и спросил о точной причине, по которой она попросила исключить своего младшего брата. Мстислав привёл ей свои доводы, из-за чего взгляд главы потяжелел. Выглядело это так, будто она стала вынуждена затронуть больную для неё тему.

— Это всё ради моего брата, — смотря в окно, за которым можно было видеть внутреннюю территорию Академии, тихо сказала Амелия тогда. — Он всю жизнь прожил вдали от аристократии и того, что творится, даже когда мы редко встречаемся со сверстниками. Он всю жизнь был слишком легкомысленен и слаб. Евгений не осознаёт, как устроен наш мир, и не понимает, что как бы мы ни пытались его защитить, в стенах Академии найдутся те, кто захочет причинить ему зло, просто потому что он Львов, — девушка с силой, так, что побелели костяшки, сжала кулаки, но так и не посмотрела на своего верного помощника. — И против них он ничего не сможет сделать, и даже статус княжича ему в этом никак не поможет. Поэтому прежде, чем это случится, ему стоит вернуться к себе домой, где он сможет прожить долгую и счастливую жизнь. Лучше ему не ввязывать в то, что происходит в столице.

С этим доводом Мстислав согласился, считая, что Амелии виднее. Однако сейчас вот уже второй раз он был вынужден усомниться в словах главы. Евгений мог быть кем угодно, но точно не слабаком, раз занял третье место на отборочных турнира, пусть и среди первогодок.

Если уж сравнивать, сама Амелия заняла второе место, пусть даже тогда конкуренция была сильно выше. Так что, либо девушка ошиблась насчёт своего младшего брата, и Мстислав зря попросил Гольцкую заставить Евгения испытать много боли, либо же…

Либо же пыталась избавиться от своего брата, как от конкурента, пусть и прикрывает всё это более благими намерениями.