На мгновение этот поток атак прекращается и Гиневард останавливается, перехватив меч другим хватом, будто собирается совершить решающую атаку. Судя по всему, к этому моменту и его источник питания почти на нуле, так что, скорее всего, так и есть.

Я несусь вперёд, не заставляя себя ждать. Гиневард атакует выпадом меча вперёд и неожиданно рассеивает меч, уходя перекатом в сторону.

Я не теряюсь и разворачиваюсь в его сторону, после чего без промедления бью его по корпусу кулаком. В этот момент мне кажется, что мы встречаемся с противником взглядами. Я слышу тихое хмыканье, и наши кулаки сталкиваются друг с другом. Даже не представляю, как он так извернулся, чтобы суметь подобное провернуть.

— Сойдёмся на ничьей, — сказал Гиневард и, по сути, ознаменовал окончание тренировочного боя. — Хороший бой.

— Согласен, — вздохнул я, по привычке пытаясь вытереть пот со лба. Увы, шлем не даёт этого сделать. Со стороны выглядит глупо, но уже ничего не поделаешь. — Правда, ничьей это назвать тяжело. Ты всё равно сдерживался.

Осознание этого пришло уже после завершения боя. Нет, я заставил Гиневарда сильно выложиться, но свой максимум он всё равно не показал. Я понял это по тому, как вместо меча он решил использовать кулак. Правда, зачем?

— Ох, Евгений-Евгений… — протянул он, подходя к «крану» и с помощью этого сложного механизма снимая с себя броню. Затем он поднял руки вверх, будто их разминал, и только затем добавил: — Я не сдерживался. На удивление, против того, кто не называет себя мечником, это было бы непозволительной роскошью, это был открытый намёк на меня и мои возможности. — Ты же во время тренировочного спарринга не стал бы без большой нужды раскрывать один из своих козырей?

— И то правда, — наконец-то, я тоже снял с себя броню, пришлось повозиться с тем, чтобы правильно встать в нужную позицию, но всё же у меня получилось, и едва не издал вздох облегчения. Сразу стало легче и ветерок приятно обдувал кожу. — Только в отличие от тебя, мне в бою было больше нечего показать. Скрывать подобное не вижу смысла. Поэтому ничья весьма натянутая, — я решил быть до конца объективен с собой и с Рязанским.

Не хотелось лгать ни ему, ни самому себе в этом вопросе. Тем более, я сразу заявил, что в фехтовании, присущем аристократам, я не силён. Меня учили убивать и защищаться мечом, а не делать это красиво и по всем правилам.

— Только вот фехтование — это моя основная стезя, пусть и совсем другим оружием, — возразил Гиневард. — А у тебя, мой друг, тоже есть свои козыри, уж это я чувствую. Поэтому это и интересно — попытаться раскрыть тебя.

— Смелое заявление, — хмыкнул я на это, не став ничего добавлять к своим словам.

— Уж какое есть, — развёл руками старшекурсник. — Зато я убедился, что мне не показалось. У тебя навыки мечника где-то на средне-профессиональном уровне. Видно, что ты им тренировался, но явно не всю жизнь с клинком ходил. Но вот откуда у тебя такая наработанная реакция, мне страшно представить. Такой талант пропадает…

— Не лежит у меня душа к подобному стилю боя, — пожал я плечами, в принципе, даже не соврав при этом. — Я тренируюсь фехтованию, чтобы быть готовым к любой ситуации и затем, что магу тоже нужно уметь вовремя реагировать на атаку. Искусство меча в этом отлично помогает.

В помещении вроде бы было не так чтобы прохладно, но после изматывающего боя, мышцы приятно ныли и кожу продолжало холодить. В идеале ещё бы одежду сменить, но Гиневард сейчас пребывал в таком же виде, так что я ничего говорить не стал.

По уму он должен был мне предложить тренировочную одежду, но судя по тому, что я вижу, Рязанский и сам подобным пренебрегает.

— Я это запомню, — хитро улыбнулся Гиневард и добавил: — Кстати, может, ты всё-таки проголодался? Люблю вкусно поесть после боя. Тем более после такой тренировки тела, когда разогрелась практическая каждая мышца. Стейк, пожалуй, будет слишком тяжёлым блюдом… О, как насчёт жареных овощей на гриле?

— А почему бы и нет? — улыбнулся я и внезапно услышал звук уведомления на телефоне. — Одну секунду, похоже, что-то важное.

— Я не тороплю, — коротко ответил Рязанский, в то время как я достал телефон из кармана.

Сообщение было, что неожиданно, от Виктории. Содержание было достаточно коротким, но тем не менее заставило меня нахмуриться:

«Мне всё доложили. Через несколько часов буду у тебя дома. Не задерживайся».

Как говорится, покой мне только снится… С другой стороны, не я ли столько времени ждал её приезда? Правда, всё произошло слишком быстро…

Весь род Рязанских никогда не жаловал показушность в плане богатств, ставя практичность на первое место. К сожалению же для Гиневарда, в столице её требовалось показывать, чтобы внушать уважение не только за счёт силы и не выглядеть как «варвары», пришедшие из глубинки огромной страны.

Только дома он мог позволить себе расслабиться и жить в более комфортной для себя обстановке. В данном случае Гиневард сидел за рассчитанным на двух человек столом, с обычными, даже не серебряными столовыми приборами, и ел поданное на ужин ассорти из жареных овощей.

Особенно его в такие моменты радовало, что в комнате ничего не блестело и не бросалось в глаза. Ничего лишнего, только то, что необходимо.

Правда, сейчас он думал не об этом, а о прошедшем бое с младшим сыном рода Львовых. С человеком, который с первой их встречи стал для него ходячей загадкой, и чей потенциал он не мог оценить в полной мере.

Пусть Гиневард не был знаком со всеми представителями Львовых, но глупо будет отрицать — Евгений выделялся на их фоне своей удивительной открытостью. Он не скрывал своих намерений, и его можно было читать как открытую книгу. Но при этом он не создавал образ простака — считать его таким стало бы ошибкой.

Возможно, он и был открыт, но как бы это противоречиво ни звучало, показывал лишь то, что сам хотел показать. Читать такого человека было сложно, и порой он выдавал очень необычные реакции на события. Не те, что прогнозировал Гиневард, а ведь он считал, что в чтении людей он как раз хорош.

Возможно, всё это потому, что Евгений жил вдали от аристократического общества? Как один из вариантов. Если живёшь вдали от интриг и козней вокруг себя, то разве сможешь сам научиться хитрости? Маловероятно. С другой же стороны, быть может, он решил пойти по стопам своего отца?

Этот вариант виделся Гиневарду куда логичнее. Князь Дмитрий Алексеевич Львов имел довольно тяжёлый характер как раз из-за этой черты. Он либо молчал, либо прямо говорил, что думает о том или ином человеке. Причём мог это делать по праву силы, с которой приходилось считаться.

Подобное очень сильно выделяло его на политической арене. Те, кто шёл к Львову с целью заключить союз, могли быть уверены, что хитрить он не станет и ему можно будет твёрдо доверять, по крайней мере, в рамках заключённого договора точно. На фоне остальных аристократов это выглядело перспективным вариантом.

Другое дело, что князь дураком не был и попытки хитрить ему в ответ жёстко пресекал. Вплоть до той степени, что мог объявить войну всему роду, который вдруг захотел использовать Львовых без их ведома.

Частично из-за этого у Львовых появилось такое сильное влияние и такое количество противников, пытающихся снизить мощь рода. Особенно попытками устранить потомков князя, в том числе нарушая многие негласные запреты, за которыми следил сам правящий род.

Будто они не понимают, что терпение у Его Императорского Величества не безгранично, и в один момент они могут исчезнуть. Несчастный случай может случиться с каждым.

— Молодой господин? — вырвал его из мыслей пожилой дворецкий, который незаметно вошёл в комнату. Интересно, что его тайному защитнику от него понадобилось?

— Да, Вильям? — обратился к нему Гиневард.

— Всё в порядке? Вы к еде почти не прикоснулись, — взглядом указал он на чуть больше чем наполовину полную тарелку овощей.