Я вздохнула вместе с ним.

— Алла, утро доброе. Олег Николаевич, возьмете в напарники?

— Что, тоже выжили из кабинета и нужно создать вид бурной работы?

— Что значит «тоже»?

— Да с восьми утра чувствую себя в реалити-шоу. Камера только из зад… попы не торчит.

— Не замечала такого литературного языка…

— Зоя иди… В СОГ! Я на Петровку с отчетом, потом куда-нибудь подальше свалю из этого дурдома.

— Я пока по операторам проедусь.

— Поддерживаю твое решение. Мои уже в МТС заехали. Это по второй жертве, а по первой — смотайся в Билайн.

— Принято, на телефоне.

Еще пару минут постояв на площадке, я направилась в обратную сторону к машине. Удача сегодня смотрела на меня косо, но смотрела. На выходе чуть не столкнулась с новой группой журналистов, даже парочка блогеров образовалась. Почему блогеров? Так они с телефоном снимали сначала себя, а уж потом окружающее пространство. Отчего один и поплатился, сделав нечаянное сальто назад хребтом о гранитные ступеньки. Именно благодаря этому чудищу от сети, мой побег остался незамеченным.

Если у вас появится повод сбежать с работы, то что вы сделаете летом, в жаркий и солнечный денек?

Я вот чувствовала себя безбожной прогульщицей, прям злостной нарушительницей распорядка дня. Тут даже не работа виновата, а сбитый режим дня. Сейчас бы торчала на совещании, проклиная бессмысленную потерю времени, потом дошла до кабинета и получила бы вкусный кофе. Вот, пожалуй, с кофе и начну. А нет, вначале переодеться.

Багажник авто — это женская сумка на максимум. Джинсы, кроссовки и топ нашлись, последний даже не очень мятый. Так же нашлись забытые шевроны, три аптечки, щетка для зимы и печенье — уже не съедобное, и даже не понятно, как тут очутившееся. Так и оставив машину на парковке, почувствовала себя человеком, а не притяжением теплового удара. Направилась пешком к ближайшему кофейному строению, а потом в метро. Исцарапанное плечо чесалось под пластырем, что-то я не догадалась поменять его еще в машине. По-летнему и рабочему времени было очень мало людей, а кондей в новых вагонах просто замораживал входящих в вагон. Если в самом начале это было даже приятно, то спустя пару минут хотелось выключить рубильник. Поэтому основной пассажирский состав вагона жался по углам, где не сдувало холодным воздухом.

Но по-настоящему стало холодно в тот момент, когда в вагон вошла девушка: около двух метров роста, сильная, темноволосая. Я чувствовала, как от нее веяло холодом — не потусторонним, а горным холодом. Пока я исподтишка рассматривала девушку-великана, с другого конца вагона к нам направились двое молодых мужчин. Первый двигался грациозно, чуть обгоняя — как охотничья собака, напавшая на след. Второй, массивный мужчина, продвигался широко расставляя ноги и мотал плечами. Как он при такой ходьбе не задевает, пусть и редких, но присутствующих пассажиров, я могу объяснить только мороком. Ратник. Откуда-то всплыло это слово. Но не это главное — странность заключалась в том, что находившиеся в вагоне люди не обращали на них внимание до того момента, как они не поравнялись с моей группкой коченеющих граждан. Одновременно с удивленным вздохом пассажиров, заметивших новые действующие лица, ратник задел повесившегося на поручне мужика. Тот автоматически саданул локтем в ответку. Поставив синяк на локте, он охнул и уставился на «обидчика». Девушка-великан, тоже с удивлением посмотрела на парочку. И навострила лыжи на выход. Я бы даже сказала: «побег».

— Простите, случайно зацепил, — ратник не стал развивать конфликт, но с интересом начал оглядываться.

Тут до меня дошло, что рядом со мной они «видимы». Волхв еще на первом месте преступления очень удивился, что его заметили. Мало того, штраф выписали. Я состроила удивленную мордашку, начала рассматривать их одежду и ждать «развития» перебранки.

Ничего не найдя, мужик аккуратно встал около девушки великана, подцепив ту под локоть. Она не стала сопротивляться. До следующей станции мы ехали, молча разглядывая друг друга. Они на меня — с подозрением, я на них — с интересом. Когда дверь должна была открыться, а компании покинуть вагон, то парень, похожий на гончую, наклонился ко мне и спросил на ухо.

— Что у тебя за артефакт, красавица?

— Ксива!

Парень закатил глаза, видно пытаясь рассмотреть там мозг. Но не найдя, пошел догонять товарищей. Кажется, не поверил, но и не почувствовал никакого амулета или чего-то похожего.

Это даже смешно — если ты владелец красного авто, то ты повсюду замечаешь исключительно красные машины. Так и у меня. Не скажу, что я часто ездила в метро. Все-таки наличие машины играет свою роль, но по идее я таких должна была видеть и раньше. Думаю, что казавшийся мне отблеск в глазах некоторых людей работал, как индикатор или как опознавательный знак жителей мифологии. Как иначе называть вновь открывшийся новый мир, для меня новый? Не представляю. Потому пока назвала его «мифический мир».

Еще три раза я ловила взглядом неправильные вещи. Собака, размером с теленка, шла по туннелю. Поезд как раз остановился на перегоне, и эта красавица прошла по соседним путям. Потом на перроне я заметила мужика, кажется араба, от которого веяло пустыней. Ну и на выходе чуть толкнула девушку, у которой в прическе росли березовые ветви. Так как я потом стояла за ней на эскалаторе, то три раза попыталась их выдрать или отломать — девушка не заметила.

Не смотря на то, что мобильная связь в метро работает, звонок раздался уже на выходе. «Алло» я сказать не успела. Из трубки послышался вой — нет, это не зверь, всего лишь начальник. Ну правильно, селектор закончился. На полтора метра от трубки разнесся вопль:

— Где тебя черти носят?

Я умная, трубку к уху не поднесла. Потому не оглохла. Там правда слышались приставки к словам, но я сделала вид, что не слышала куда мне идти, в каких координатах Перу меня носит и тому подобное.

— Работаю, Димитр Александрович. Забираю документы сотовых операторов для ускорения процесса идентификации возможных подозреваемых.

Чтобы со злости понять эту фразу, как минимум, приходится задуматься. Что по моему опыту заставляет начальника замолчать. Опыт победил. Шеф замолк и уже более спокойным тоном начал задавать вопросы.

— Так, Зоя, ты на работе сегодня появишься?

— А должна? Табор уже уехал?

— Эх, организовали лагерь у моих окон, только что акцию протеста не собрали. Сегодня-завтра занимайся в поле. Не дай бог твое фото появится в новостях с твоими комментариями.

— Чур меня!

— Вот именно, что чур! Ты меня поняла? И чтоб документы были готовы. А еще лучше детей найди!

С этим ценным замечанием шеф решил отпустить меня на вольные хлеба. Теперь что делать я и не знала. Скажем так, чем себя занять? Документы были готовы, опера бегали, наскипидаренные начальством, мной и начальством начальства. Они носом рыли землю, но толку чуть. Нужно Ярославу позвонить. Тут я только сообразила, что материалы либо дома, либо в конторе, а телефонынаходятся только в деле. Пока забирала документы (про технический прогресс в виде электронного документооборота и почты я знала, но этот «оборот» увеличил расход бумаги в два раза), пока умостилась на лавочке в сквере — я все думала, как, не дожидаясь вечера, связаться с Волховским.

Где-то над головой раздался птичий крик, посмотрела — над головой мой болид Формулы 1 в птичьем обличии. Бумага в сумке есть, ручек и того больше. Я подставила руку, и беркут аккуратно спланировал на неё. Не подумала я, как писать с птичкой на руках, а создание весит как порядочный ноутбук. Но сам беркут перебрался на плечо. К счастью, не то, что разодрал утром.

«Ярослав, позвони мне как освободишься, нет твоего. Не срочно. Зоя».

— Найдёшь мне волхва Ярослава?

Птичка клекотнула что-то утвердительное, забрала бумагу и была такова.