— Все же выжили?

Кощей рассмеялся.

— Зачем ты меня отозвал?

— Все просто. При тебе не сработает ни один амулет, ты еще не умеешь сдерживать свою силу в рамках своей ауры. А ребятам работать нужно.

— Как мне научиться?

— Не знаю, никто этого не знает. У каждого есть свои приёмы. Например, я, вначале увидел ее, ауру, потом ееуплотнил. Попробуй увидеть ту сферу что тебя окружает.

— Попробую.

— А мы пока закончим с карательным отрядом призраков-обличителей.

— Зато воровать не будут! — Кощей басисто расхохотался и пошёл к байку.

И это только утро.

Мы три часа еще сидели у машин, в машинах и близлежащих кафешках, пока работали медики. Они отвезли начальника в больницу, троих отпустили домой с нервным истощением. Остальные сидели в курилках и обсуждали-ругали газовую службу за утечку, но, нет-нет, крестились и сплёвывали. Соответствующие машины тоже стояли на парковке, и народ с кодом 04 бегал из здания к машинам и обратно. Нас домой так и не отпустили, даже на привычные рабочие места не вернули. Вот и сидели все вместе, перебрасываясь шуточками об этом утре.

Около часа дня о нас всё-таки вспомнили. Подскочил уже другой Дежурный и позвал следовать за ним.

— Пошли, ребят. Кажется, нам выделят место.

Место как раз нам и выделили: шесть столов и компьютеры, которые видели рождение Билла Гейтса. Пыль лежала слоями как годовые кольца деревьев. В некоторых местах она скатывалась в клубки и, мигрировала из угла в угол, от периодически открывающейся двери.

— Я, пожалуй, свой привезу. Иначе подхвачу от этого холеру.

— Слава, ты что там так рассматриваешь?

Анубис тихонько вздохнул, но не обернулся на меня. Он гипнотизировал небольшую кафедру с кучей пробирок. Гипнотизировал, скалясь шакальей пастью, в видимом для меня спектре.

— Слав?

— Зой, они реально считают, что эти материалы помогут? Я им что, бог?

— Ну-у-у, ты бог в патологической анатомии и химии.

Вячеслав хмыкнул и сгрёб ближайшие пробирки в сторону. Влажной салфеткой протер кафедру, сплюнул и достал следующую — главное, при деле.

— Уборщица здесь умерла не своей смертью. Иначе я бы прибил за такую работу. Мало того, нас в полуподвал отослали.

— Весело будет.

— Коллеги, чем займёмся?

— Работой? Уборкой?

Спецы тихонько разбирали угол, организовывая себе под спортзал местечко. Они уже прикрутили турник невесть где, раздобыв необходимый инвентарь. Зачем их с нами поселили — не знаю. К двум часам приехал Горчаков с Щербаковым, старшим опером его же отдела. С порога сообщил, что он с нами, и в связи с этим у него отпуск. И я его понимаю, документов пока (!) Никаких. Одно печалит — начальство рядом.

К двум часам к зданию подкатил мой бюджет лет за триста, а именно санкционный Майбах. Водитель скоренько оббежал и раскрыл дверь. Из недр вышел поп. Ну или какой чин он там имеет? У дверей важно запалил кадило и, читая под нос (надеюсь молитвы, а не ругательства), вплыл в здание. Судя по окружности его рясы, святой дух был очень калорийный или грешники — вкусные.

— Народ, к нам духовенство?

— Кого изгонять?

— Нас.

— Я с удовольствием изгонюсь их этого здания.

— Я бы тоже, — протянули хором.

Уборка продолжалась. Горы мусора были нещадно свалены в пакеты и выставлены в коридор. Мыть было нечем, поэтому из машины были принесены тряпки. Мы смахнули пыль и выдрали заклеенные окна. Нужно же проветрить? Нужно! А так видимость рабочей деятельности присутствует? Присутствует! Так что начальство видело снующих сотрудников из кабинета в кабинет. Время близилось к шести, когда из коридора послышалось заунывное мычание. Мычали басом, с каждым шагом приближаясь, постепенно складывались в слова. Через минуту Анубис начал чихать постепенно, наращивая скорость чиха в геометрической прогрессии. Хорошо, что короновирус закончился, а то чихал он на нас — можно было прировнять к покушению на убийство из пулемета.

— Влад, у тебя на ладан аллергия?

— Раньше, апчхи! Не, апчхи-апчхи…

— Мы поняли. Раньше этого не было.

— Апчхи! — cогласно чихнул Стражников.

Эпидемию чиха подхватил командир спецов.

— Бл…, апчхи, что там за трава? Апчхи! Он нас решил выселить? А-А-апчхи!

Под аккомпанемент чихания в дверь все-таки вплыл поп. Боком, со второй попытки. Действие было бы менее забавным, если бы мы полчаса назад не выносили столы в коридор, а потом обратно. При этом два не маленьких спецназовца входили и выходили свободно. Позолоченное кадило чадило серым дымом, отдаленно напоминая ладан. Вторая рука веником расплескивала воду во все стороны света.

— …Избавь меня от проклятий, пусть не принесут они мне страданий и болезней. Я обещаю, что не стану служить я дьявол, избавлюсь от зависти, лжи и злобы, прощу всех своих врагов. Прошу тебя, Господи, очистить мою душу и мое жилье.

Народ завис на своем месте, даже чих замолк.

— Помоги мне предстать в час Страшного суда пред тобой в чистоте и непорочности.

— Апчхи, — а, нет, остановить Анубиса было невозможно, хотя он уже стоял напротив окна. От святой воды оставались разводы на пыльном полу. Поп все не унимался:

— Только Бог — единственная моя защита, отныне и навеки. А-а-аминь.

Кто-то перекрестился, кто-то просто отвернулся. Ну не вызывал этот поп ничего кроме брезгливости. Есть ведь нормальные? Хотя такие только внизу остаются, наверх их не тянет, власть не интересует. Эх, отвернулась.

— Аз вам воздам! — вопиет глас пророчески.

Стены под фресками,

Молят о тлении.

Верует память в кровавое счастье,

Призрачной власти,

Кликушества бесного.

Это было сделано целенаправленно, но очень тихо. Кощей же сказал — учиться, вот я и учусь!

— Аккуратнее проклинай, не нужно чтобы кощеичи учуяли.

— Не учуют.

— Апчхи!

Слишком громко, в ухо ж чихнул.

— Да выйди на улицу. Звягин, ты тоже. А мы пока проветрим!

— Чадо, не дело это святой ладан выветривать!

— Аллергия не разбирает, святой он или нет. Идите с миром.

— Что ты такое говоришь? — казалось, поп еще больше раздулся от возмущения.

— Я атеист.

— Будешь гореть в гиене…

— Прошу покинуть кабинет и оставить свои проповеди для тех, кто их хочет услышать. Всего хорошего.

Попа вынесло из кабинета, но его возмущённые возгласы еще какое-то время были слышны в конце коридора.

Мы продолжали заниматься своими делами. Часы ползли со скоростью улитки. Социальные сети были проверены, чаи разогнаны, а кабинет приведён в более ли менее пристойный вид. Кажется, что нам всем должны на работе давать премию, что никого не пристрелили и сами не застрелились. Низкий старт приняли за полчаса до заветной цифры. И сколько раз я убеждалась, что нужно делать вид в занятости до самой последней минуты рабочего дня.

— Выручайте!

От наших взглядов дежурный попятился.

— Никого же нет. Половина в больнице, половина дома.

— Что там?

— Убийство, в области…

Кажется дежурный побледнел еще больше. Объясню, опера, эксперт и следователь едут в обязательном порядке.

— Подозреваемые есть?

— Нет. Спецназ едет домой.

Талдомский район Подмосковья, убийство шестнадцатилетней девочки — кажется, в новостях что-то такое было. Под ногтями погибшей Анубис обнаружил следы одежды и человеческой кожи. Это говорило о том, что жертва оказывала сильное сопротивление. Смерть, предположительно, наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы.

— Выяснили, кто она?

— Алина Смирнова. Родители уже едут.

Анубис подошел ко мне, снимая перчатки и кидая их в пакетик, убирая в карман.

— Жертва была не первая, читал о нераскрытых делах. В марте 2011-го в Мытищах пропала 16-летняя Виктория Теслову. Оперативники тогда выяснили, что она направлялась в Москву к репетитору по математике, однако так и не села в автобус. Нашли ее только спустя месяц в этом районе. Экспертиза показала, что смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы. Изнасилования не было. Так же материал под ногтями, следы чужой одежды. Преступление сразу связали с профессиональной деятельностью ее отца — топ-менеджера компании "Нукойл". Также высказывалось предположение, что Викторию могли убить из ревности или в результате бытового конфликта. Следователи проверили все машины, которые проезжали мимо дома Теслова в тот день. Однако доказать причастность кого-либо из водителей так и не удалось. Следствие еще ведётся, — на последних словах Бог египетского подземного царства широко улыбнулся и ушел к машине.