К пяти утра я была злой. Видео выучила наизусть, а материалы сверкали так, что прокуратура не придерётся и к запятой. Мой внутренний зудильник перестал лаять и просто тихо поскуливал, сообщая, что я не совсем верно его поняла. Да, паника относится к делу, но не так, как я решила. Интернет ничего толком не выдал по фирме братапострадавшей. Что-то куда-то перевозит, по миру, хотя основные контракты по России, в глубь страны. Компания была не на слуху, а так, средний формат. Не поделил что-то с конкурентами? Или это способ отжать его дело? Сестра выглядела вообще святой-безработной. Правда, сестра сводная по матери, о ее отце мало что известно — умер задолго до рождения брата. Мать, судя по всему, вышла замуж повторно и родила мальчика. Но вот и про его отца ничего не известно. Есть только свидетельство о рождении, даже новый паспорт отсутствует. Странно. Операм дам задание все проверить, пусть у них голова поболит. Так что еще я могу сделать? По документам ничего. Разбуженный представитель даркнета не сильно мне обрадовался, но и он скинул уже все что нашёл. Что же я так паникую?

К восьми утра и к двадцать пятой кружке кофе я была готова. По причине не рабочего дня, на мне был летний сарафан и кроссовки. Мода, конечно, та еще дрянь, но удобно.

Суббота утро, лето, второй день, страстная любовь автовладельцев — пустая Москва. До места добралась за какие-то жалкие двадцать минут. Ну хоть здесь все отлично. На детской площадке, где Мамай совместно с ордой вчера вытоптали все, что хоть отдалённо напоминало зелень, уже гуляла какая-то мамочка с коляской. Красно-белая лента сиротливо валялась по углам площадки. Доверившись интуиции, я подошла к той лавочке. Рассеянно прошлась взглядом по месту преступления и краем глаза заметила пару седых волос, зацепившихся за куст у помойки. Сколько не силилась, так и не вспомнила, откуда столь длинные седые локоны. Взяла их, убрав в салфетку. И как, скажите на милость, криминалисты про…фукали это? В перечне собранных материалов волос не было, никаких. Но именно этот кустик мелькал на видео, я даже три ветки узнала. Не заметили? Ну и огребет от меня криминалист, по самые начальственные гланды. Вот где это видано, что следовательдолжен собирать улики? Правда в начале выясню чьи они, а то и самой недолго за профнепригодность сдать ксиву.

В подъезд я вошла все так же рассеяно оглядываясь. Вполне возможно я и к пострадавшей загляну — в отдел ехать не сильно хотелось. Да и пострадавшей будет комфортнее. Второй этаж, квартира рядом с аркой. На звонок никто не ответил, может спит? А нет, послышался шум из квартиры и через десять минут мне открыла Баба Яга. Ну может и не Яга, конечно, хотя выглядела она похоже…. Только Пал Семёныч мог назвать это приятной старушкой.

— Доброе утро, Зинаида Аграфеновна. Я Гаюн, Зоя Владимировна, следователь по особо важным делам. Вы вчера разговаривали с участковым.

— Уж больно молода ты для важного следователя.

С улыбкой пираньи она направилась вглубь квартиры. Будет труднее, чем я думала.

— Ногу я сломала, вот и сижу дома. Даже на дачу поехать не могу. Вот и сижу у окна.

— Зинаида Аграфеновна, вы видели момент похищения ребёнка?

— Нет, я ж говорю, сидела я на кухне, у окна. Невестка чай купила. Хоть и не тот, что я люблю. Мне с женьшенем нравится. У него вкус отдаёт травами. Я помню в молодости, пила такой, еще до революции.

За время рассказа мы дошли до кухни. Маленькая кухня была сделана в современном стиле: то есть окно было «сидячее», а рядом столик. Видно недавно ремонт сделали, запах еще не стерся. Яга-Зинаида неопределённо кивнула на стул и продолжила монолог о том, что раньше было лучше. Может и так, не мне судить о раньше, не жила. Много читала, слушала и принципиально согласна с этим утверждением. Но частности все равно никто не отменял.

— Зинаида Аграфеновна, подскажите, что вы видели.

Диктофон аккуратно лёг на стол.

— С вашего разрешения я буду записывать.

— Да пиши, что хочешь! Ну так вот, поговорила я с внучкой, и к окну. Очень уж хочется на свежий воздух выйти. Но куда уж мне с этой ногой. Вот и вижу, как бабка ребёнка несёт. Мне это странным показалось — сама скрюченная, а ребёнка на руках тащит. Я вчера это Пал Семёнычу говаривала, я ж помню его еще мальчишкой, как его в наш район перевели. Молодой лейтенантик, к Гаврилычу его тогда приставили, ох и мужик был, огонь.

История конечно интересная, я и не знала, что Семёныч ее знает.

— Зинаида Аграфеновна…

— Да, поняла, я, поняла. Тащит мальчонку эта карга. Лица не видела, хотя в очках была. Сильная. Я вот своих правнуков и поднять то не могу. А тут бежит она, а потом мамаша Димки как заорёт. Носится по площадке, кричит, зовёт. А старухи уж и след простыл, быстро.

— Во что она была одета?

— Да юбка длинная. То ли чёрная, то ли синяя. Тёмная. Кофта такая же, платок и длинная седая коса, вся встрёпанная. Вот и все что я могу тебе сказать.

— Спасибо, это больше чем у меня есть.

Свидетельница еще полчаса говорила то же самое, прерываясь на воспоминания, потом отпустила с миром. Слегка устав (если вспомнить бессонную ночь), потопала в соседний подъезд. Он ненамного отличался от первого, за исключением моих собственных ощущений. Стало как будто тревожнее, потом интуиция «фыркнула» и поделилась спокойствием. Чем ближе к квартире, тем сильнее меня согревала моя интуиция. На третьем этаже от этого чувства я остановилась. Ну не может так быть. Что за дурацкое ощущение — то страшновато, то тепло. Я встала у окна. Не понятно, что происходит. Ладно, у меня допрос, нужно будет подумать об этом после. После я сказала.

На пятый я поднялась в мыле. Пристрелите меня как загнанную лошадь. Еще одна странность в копилку. Я бегаю, занимаюсь спортом, да я даже на десятый этаж бегом взлетаю, не сильно запыхавшись. Что это за пятый этаж такой? Как на сороковой, право слово! Как сквозь воду или кисель какой пробиралась. Даже воздух стал вязкий и приторный. Звонок на двери не работал, пришлось стучать. Когда дверь открылась я увидела апофеоз удивления. Таких удивлённых глаз я не видела ни у кого! Брат потерпевшей смотрел на меня как на призрак.

— Что вы здесь делаете?

— Доброе утро, я к вам по вопросу похищения вашего племянника.

— Как вы здесь оказались?

Его заклинило что ли?

— Этот адрес указан в заявлении, вам вчера были переданы повестки. Но так как по делам следствия находилась в вашем районе, то я предположила, что поговорить дома будет удобнее, чем в отделе.

— Как вы здесь оказались?

Да у него шок.

— По лестнице, у вас лифт не работает. Дома кто-то еще есть, может Ирина Викторовна?

Мягко отодвинув чем-то шокированного Ярослава Викторовича, я протиснулась в квартиру. Темновато, но благородно. Практически весь коридор отделан каким-то тёмным деревом, везде зеленое сукно, коллекция старинных ножей. Они как будто воткнуты в стену. Дизайнеру явно отвалили не мало. Я дошла до конца коридора, где везде пахло свечами, и позвала.

— Ирина Викторовна, вы дома?

Из дальней комнаты вышла бледная тень женщины. Заплаканное лицо отражало неподдельное страдание. У меня даже сердце защемило. Я не испытывала горе и мне за это было стыдно. Это всего лишь моя работа, и ее нужно делать хорошо. Убрав из глаз стыд и жалость, я наконец-то собралась.

— Доброе утро…

— Зоя Владимировна Гаюн. Я следователь по особо важным делам.

— Да, Зоя Владимировна, я вас помню, мы вчера разговаривали. Есть новости о моем сыне?

— К сожалению, на камеру видеонаблюдения похититель не попал. Но есть свидетельство, что какая-то женщина, предположительно преклонного возраста, вынесла ребёнка. Предположительно в то же время, что был похищен ваш сын. Сейчас я дала задание, оперативники проверяют женщин с похожими приметами. Я предположила, что это может быть сумасшедшая или какая-то женщина, недавно потерявшая ребёнка.