Спустя год он уже мог зарабатывать достаточно, чтобы за счет продаваемого мяса и пушнины обеспечивать семью на уровне "среднего класса по-пейзански". Спустя полтора года его отчим таинственно исчез прямо посреди очередной зимней вьюги. Заблудился по пьяни и замерз, что было вполне очевидно, но вот тела его так и не нашли. А следы? В такую метель их найти смог бы только элитный следопыт, какого тут не встретишь. Кто-то (вся деревня, если уж быть честными) подозревал в этом исчезновении самого Тарка, но предъявлять ничего не стали - мало кто любил покойного отчима.

А спустя еще семь лет, закупившись алхимией и даже парочкой волшебных побрякушек из арсенала профессиональных зверобоев, мальчишка ушел в леса с известной целью, от которой его отговаривали всем селом: за Усатым многие ходили, но возвращалось таких ходоков куда меньше. Вернулся хромым, с огромным шрамом через всю грудину, но с двенадцатым уровнем и самодельными санями, на которых были аккуратно сложены весьма профессионально снятая шкура, вырванные когти и клыки, да сердце с печенью в специальных деревянных бочкообразных контейнерах.

Мальцу повезло с тем, что его не прирезали ради добычи. Очень повезло, прямо невероятно повезло, ибо такие денежки, какие у него были на тех санках, пейзанам иметь просто оскорбительно для любого знатного господина. Спасло его то, что это были не просто трофеи со старого и опасного зверя, ценою нее*ической для простого человека. Это была шкура того самого Усатого, у которого кровных врагов было больше, чем у иных дворян, чья родословная длиною с магистральное шоссе.

Когда срочно получивший весть торговец мехами, потерявший виною Усатого тестя и двух сыновей, приехал в деревню, дом наглого мальчишки, не уважающего старших и вообще быдла неблагодарного, уже думали подпалить, наплевав на трофеи. Так-то их очень хотели получить, но двенадцатый уровень даже у хлипкого и раненого подростка остается двенадцатым уровнем. Хоронить пришлось аж восьмерых, и еще столько же калеками остались.

Торговец выкупил страшный и воистину кровавый трофей не за полную цену, но за цену нормальную. Заодно поспособствовав переселению всей семейки из деревни, где им теперь были не рады. Трудно, знаете ли, людям, хоронить своих близких из-за того, что мелкий крысенок не пожелал отдавать уважаемым людям ненужное ему барахло. Они же ему так помогали! Так помогали! Раза два или три делились объедками, да еще разок дров на зиму дали в долг, чтобы не померзли. Отчим и тут "услугу" оказал, из-за чего к его семье отношение было и без того испорченным. Будь парень более подвешенным на язык и не таким злобным, то мог бы и полюбовно послать всех жадных.

Но парень не простил голодных лет, насмешек старших детишек (двое из которых таки поймали стрелу лбами) и постоянного презрения окружающих. Если подумать, то в том, что он стал изгоем, его вина тоже была - слишком злой, жадный и грубый, он не умел просить и не желал идти на компромисс. Того, что жил он в деревне, населенной той еще сволочью, это, конечно, не отменяет.

Тут какая фигня, ребята? Местные пейзане были типичными представителями своего класса, со всеми пороками и добродетелями. И за кого-то своего они бы стояли весьма крепко, но жители Лощинного просто не считали всю семейку охотника своими. К тому же, привыкнув скупать за бесценок добычу мальца, который в силу возраста не мог цену оспорить, а в силу отсутствия альтернатив отказаться продавать, им невдомек было, что в этот раз парень может не пожелать действовать по привычному сценарию.

Я к чему всю эту историю, вколоченную мне в темечко через ясновидение, поднял и рассказал? А к тому, что авторитет у мальца, несмотря на возраст, очень даже прочный и спорить с ним желающих мало. И если этот малец сказал, что рядом бродит какая-то херня, способная матерого косолапого убить и утащить, не оставив ни единого следа, то его не высмеют, а послушают.

В общем, тут нужно хорошенько подумать над тем, как тихонько вывести Ыгру из чужого внимания и вообще, убедить всех-всех-всех, что им показалось и это просто "свет Венеры отразился от болотного газа". Так будет умнее, правильнее и просто более верно исходя из уже имеющейся ситуации и нашей маскировки.

- Д-да твою мат-т-ть! - Стучал зубами седоусый и умудренный жизнью дядька в униформе аренамского стражника. - К-какого л-ляда я в-вообще в это говно влез? Н-на премию польстился? Да чтоб с-сир М-маури с-сам своих родичей из застенок вытягивал! Я н-не на то с-соглас-сие д-давал!

Второй мужик, - не стражник, а доверенный порученец для мелких задач одного из вельмож Аренама, - зубами не стучал. То ли он был смелее, то ли спасала куда более теплая меховая одежда, то ли так сильно сжал челюсть, что ее аж заклинило. Вероятно, последнее, ведь даже свой ответ он не проговорил, а то ли промычал, то ли просипел.

- Помолчи уж, а то услышит твой главный и как даст тебе сальца, что сразу запоешь птичкой. - В иной ситуации этот дяденька не отказался бы от маленькой провокации, нацеленной на то, чтобы стражник сам себе наговорил побольше, дабы потом иметь рычаг давления. - Да и отвлекаешь.

- В ж-жопу в-выговор! - Не стал успокаиваться стражник. - Й-йя уже почти п-поверил в то, что п-помру в своей п-постели, а н-не в засн-нежен-нных еб-бенях, сожран-ный нев-ведомым чудищем!

- Цыц! - В разговор вмешался третий участник, являющийся замом важной шишки, что собиралась спасать своего братца. - Молчать и смотреть во все очи! Суки, отвлекаете, мать вашу, тупую колоду! Я в такой метели и так мало вижу, а тут еще и вы, педрилы кожаные! Вот приедем в Тавимарк, и еб*тесь как хотите, а сейчас молча, суки, молча!

Он, по идее, должен был бы за своего шефа еще и в морду дать простому рубаке, решившему, что оскорблять вышестоящих - это допустимая норма. Увы, но в морду он хотел дать самому вышестоящему, разделяя, в целом, мнения двоих переговорщиков. Потому что поход вышел реально неудачным, да и вообще все планы уважаемого Унемара Маури пошли по одному известному женскому органу, после чего накрылись им же.

Началось все с того самого замечания паренька-охотника о том, что рядом бродит что-то большое и опасное. После этого ночные вахты увеличили, патрульным выдали профилактические трындюли и успокоились. Опасная там тварь или не очень, но тут не дикие земли, а нас самих было почти полторы сотни мужиков, умеющих держать оружие в руках.

На следующее утро на дереве, нависающем прямиком над шатром уважаемого мэтра Маури, висела туша довольно крупного лося. Вернее, висела не туша, а пустая и окровавленная шкура с разорванной мордой. Будто кто-то большой и страшный просто взял и вычерпал все внутренности через пасть убитой животинки, причем почти не повредив эту инсталляцию.

Если немного позанудствовать, то болотные огры могут создавать подобные картины даже без прямого приказа попаданцев. Они, например, огораживают своеобразными "вешками" местоположение стойбища, где подрастает молодняк. Правда, там все не так живописно, ведь огры не заморачиваются со шкурами, ограничиваясь простыми черепами с кусками позвоночного хребта - так и мяса теряется меньше, и не сгниет за пару дней пребывания во влажном болотном климате. Отдельно отмечу, что во взрослой жизни огры не делают ничего похожего, ведь их разум не понимает необходимости пугать будущую добычу. Для огров "вешки" - это способ отпугнуть хищников от еще не умеющих за себя постоять детей и подростков. То есть большей мерой защитный механизм, чистый инстинкт, чем часть их примитивной (зачаточной, будем откровенны) культуры.

Другое дело "кожевник", как его зовут в Меларете, или "целующий", по наименованию, данному этому чудищу в Империи Веков. Мерзость преизрядная, причем, совсем не приспособленная для обжитых биомов - не то чтобы оно не могло жрать людей, но вот насытиться ими получалось плохо. Целующий должен зимой впадать в спячку, спасаясь от губительного холода, но хорошее питание может поправить эту уязвимость.