Либо я ошибся, и сноходец все-таки искал не меня, либо у нас с этим дяденькой один и тот же недоброжелатель. Вариант с тем, что это хитрая ловушка на меня я не рассматриваю, так как она будет чрезмерно усложненной. Да и успел я оценить потенциал врага моего и не в его силах настолько качественно скрыть свое присутствие, замаскировав душу под некроманта и послав под его видом одну из своих тварей.

Секундное усилие и еще сильнее начавший ничего не выражать некромант оказался в уютной комнате с камином и двумя креслами. Спустя еще миг, я создаю собственное тело, пусть и без любых опознаваемых черт, да так и сажусь в ближнее ко мне креслецо. Создав в руках куклы чашку с чаем, отпиваю из нее и доброжелательно изрекаю.

- Похоже, у нас с вами один враг, если, конечно, раны на вашей душе не оставлены кем-то другим, а не тем же сноходцем, что взъелся на мою персону. - Голос спокойный, без попыток надавить или повлиять, но и без заискивания.

- Раз уж я еще жив, то учту этот факт, как частичное подтверждение ваших слов. - Ответили мне все таким же равнодушным, но куда более расслабленным тоном, одновременно садясь в кресло и беря в руки созданную чашку. Правда пить из нее он не торопился.

- Константин. - Представляюсь, обещая себе убить его, если заподозрю неладное, чтобы не оставлять у кого-то свое имя, что может, пусть и самую капельку, но помочь найти меня тем, кто станет искать. - Тин, если коротко. Костик, для друзей.

- Каспиан. - Ответили мне в той же манере, все так же пребывая в полной боевой готовности. - Касс, в сокращенной форме. Касси. Для друзей. Только у меня их нет.

Ну, начало сотрудничества и обмена информацией вышло не самое плохое, если подумать.

Неслышный шорох, шелест крыла ночной птицы, парящее перо, плавно опускающееся на пол - идущий в гости был столь же незаметен, столь же неумолим и неотвратим. В этом городе вообще было мало сильных существ, но тех, кто мог сравниться с ночным гостем в искусстве тихого передвижения, не было и вовсе.

Нельзя сказать, что гость приближался со злыми намерениями, хоть он и не исключал такого варианта, но плотно въевшаяся в его суть привычка приходить без приглашения и не давать чужому взгляду поймать свой облик до того момента, пока он сам не позволит, была одной из тех мелочей, что не только не вредили, но и оказывались очень полезны во многих случаях.

Перенести вес с одной ноги на вторую, шагнуть вперед и чуточку в сторону, осторожно перенести ногу влево, подальше от хрупкого участка промороженной стужей черепицы, снова шагнуть вперед и приложить ухо к дымоходу, едва курящемуся дымком от зажженного камина. Там внутри тепло, уютно и много вкусной еды да выпивки, там не ждут гостей, но гость все же пришел, без приглашения и без спроса. Впрочем, гость из тех, кого сложно выставить за дверь, несмотря на его невежливое поведение.

Приложив ухо к дымоходу, гость обращается во слух. Его показатель восприятия весьма высок, а некоторые умения направлены на то, чтобы слышать куда больше, чем можно услышать человеку. Слух приносит чужие слова, чужое дыхание и биение чужих сердец. Он сегодня может остановить их - дыхания, сердца и слова, - остановить навсегда и он очень того желает. Впрочем, все мы часто делаем то, что нужно, а не то, о чем искренне мечтаем. Гость, как и любой живущий под взглядами извечных Сестер, прекрасно знал, что эта истина распространяется и на него самого. Ему тоже приходится делать то, чего не хочет, слишком часто.

Гость слушает, внимательно ловя своей сутью услышанное и ожидая самого удачного момента, чтобы войти в дом, рискуя вызвать на себя гнев тех, кто сегодня поселился в этих стенах. Эти люди не столь просты и вполне могут доставить проблем даже ночному гостю, если дело дойдет до сражения. Гость не сомневается в своей победе, ведь не единожды сталкивался с противником похожим, или даже более сильным, но гость сохраняет осторожность, несмотря на эту уверенность.

Раны его давно зажили, но память о том, к чему может привести пренебрежение даже самым, казалось бы, жалким оппонентом, прочно въелась в глубины его разума, не спеша покидать его спустя все прошедшее время. Секунда, вторая и вот гость уже готов рвануть вперед, готов провести беседу, ход которой может завершиться любым возможным образом. Еще миг и он отлипнет от дымохода и молнией метнется вниз, к едва приоткрытому для проветривания окну соседней комнаты, чтобы уже из нее сделать еще один рывок.

Он уже почти делает необходимый шаг, платя за него отмеренную чужими жизнями плату, как из-за спины, где еще миг тому назад не было ничего, окроме ночной темноты и холодного ветра, раздается тихий, веселый и слегка заговорщицкий голос:

- Ну, чего там?

Самый главный комарик в этом муравейнике выглядел куда солиднее предыдущей парочки кровопийц. Дело даже не во внешности, сколько в манере движения и прямо сочащейся в каждом шаге опытности. Это существо не понаслышке знало, что такое охота на людей и что такое охотящиеся на тебя люди. Именно из-за того, что тварь пережила в своем существовании достаточно много неприятных ситуаций, что были последствиями неосторожных решений, в этом городе и царят такие вот порядки.

Не из доброты, сострадания или даже страха, но от умения связывать причины и следствия, кровососы в Аренаме почти никогда не творят привычной для тварей дичи. Главный клоп - слаб, пусть и только на фоне действительно могучих тварей. А слабость всегда заставляет выбирать иные, более длинные и проблемные, но безопасные пути. Тварь людей не ненавидела и даже не презирала, если подумать. Кровосос искренне не видел причины, по которой он должен презирать или ненавидеть пищу, воспринимая картину мира крайне своеобразным образом. Те же волки не испытывают ненависти к стаду коров, что может толпою затоптать даже матерого хищника? Вот и он думал точно так же.

Впрочем, свои мысли он оставлял при себе, предпочитая говорить с населяющими Аренам кормовыми базами языком не силы, которой ему для такой лексики недоставало, но звоном монет и перечнем оказываемых услуг. Для магистрата наличие под боком готовых к сотрудничеству тварей оказалось крайне выгодным вложением. Кровопийцы не соглашались устранять конкурентов и убивать врагов своих покровителей, резонно понимая, что завершив работу, они окажутся ненужными. То есть, по приказу они не убивали вообще, да и без оного старались не оставлять за собою трупов.

Но вот рынок амулетов, который кровососы держали в руках, был куда прибыльнее и, благодаря природе тварей, автоматически являлся контрабандным и не облагался налогами в столицу. Довершала картину возможность нанять неслышных и ловких тварей в качестве шпионов и разведчиков. Крови они проливать не станут, но вот раздобыть компромат не откажутся - положение магистрата в этом городе было максимально крепким, ведь все торговцы и немногочисленные благородные господа держались чиновниками в кулаке. И что с того, что твари тоже получали в свои руки этот же самый компромат?

Полагаю, изначально их все же собирались если не зачистить, то вынудить покинуть Аренам - польза от них не такой уж великой была, зато возможных проблем хватало с головой. Но твари вывернулись, очень мягко и почти нежно надавив все тем же компроматом уже на уважаемого бургомистра. Если они шпионят за врагами твоими, то с чего ты взял, что они не шпионят и за тобой? Никаких угроз произнесено не было, нет. И, тем не менее, тварям позволили остаться в стенах города, как позволили и занять нишу торговцев нелегальной магией.

Может быть, их собирались ударить в спину, когда они столкнутся лбами с тогдашними владельцами упомянутого бизнеса. Вот только магистратские чиновники - это не солдаты и не авантюристы, чтобы знать, насколько опасной может быть сытая тварь, атакующая внезапно и не сдерживаясь. Войны банд не случилось, ведь все неугодные новым теневым буграм люди перестали жить в одну единственную ночь. Наверное, именно это и впечатлило чиновников, заставив притормозить с устранением проблемных союзников.