Всем хватило.

Шчепан ощущал, что он буквально варится живьем, настолько жарким был катаклизм наверху, куда там огненным шоу в Доме Тысячи Зрелищ, на которые его пару раз вытаскивали согильдийцы. Будь они одни, их бы даже не сварило, их бы выкипятило вместе с болотцем, а останки их соскользнули бы в бездонный омут, став частью природной силы и общего энергофона. Но огра была в том же омуте, пряталась там вместе с ними и при этом находилась куда ближе к буйству энергий, попросту прыгнув в укрытие последней.

Болотный маг ощущал ее действия, чуял, как звала она свой родной дом на помощь, а болото помогало в ответ, спасая и закрывая от любой беды. И раз уж она умудрялась спасти себя, то и их всех, не только Шчепана, но и его соратников, даже бесящего Возьму, она тоже закрывала, спасая свою удивительно гладкую и нежную шкуру. Судя по тому, что болото все еще подконтрольно ей, а не ему, то спасение получилось донельзя успешным - с серьезными ранами такой контроль не удержать.

Зрение вернулось одним махом, заставив отплевываться от горячей грязи и кашлять от гари, когда все они снова оказались на поверхности. Пейзаж, вот только, сильно поменялся, ведь вместо изуродованной изуверскими капищами площади появилась большая такая яма на месте этой самой площади. Не то чтобы совсем глубокая, но ближайший квартал точно разрушило банальной ударной волной, а тех, кто попрятался слишком близко, просто распылило. Хотя, кто же тут сумел бы попрятаться? Шчепан мог ставить любые суммы на то, что изверги всех рядом оказавшихся попросту пустили на тот самый ритуал, который так смачно взорвался к ковылевой бабушке.

Чуть придя в себя, маг так и встал, аки вкопаный в землю идол, застыл, что крыса перед удавом. Она стояла прямо напротив него, невыносимо прекрасная, но вместе с тем столь же опасная, запредельно опасная, настолько опасная, что он просто не мог степень этой опасности оценить. Некоторое количество ожогов и ран восстанавливались с такой невероятной скоростью, что в иной ситуации он бы подумал, будто бредит. Если раньше огра казалась просто ужасающей, то теперь это был настоящий кошмар, непринужденно поддерживающий оградный круг из болотной силы, которая еще не испарилась после катаклизма. Именно этот круг и само присутствие огры не позволило буйству сил, среди которых преобладал распроклятый флер, выжечь души оказавшимся рядом наделенным.

Шчепан дураком не был, а потому прекрасно знал единственную причину, по которой огра могла сохранить их жизни и защитить от флера - любая регенерация, особенно настолько мощная, истощает ресурсы организма. Восстанавливаться можно по-разному, но среди ее племени самым распространенным и единственно верным считается банальная сытная кормежка, желательно высокоуровневым и еще свежим мясом. Сопротивляться он и не пытался, не столько завороженный ее великолепным обнаженным телом, сейчас уже лишенным любых ритуальных рисунков, сколько осознающий бесполезность любых попыток.

В физическом бою он не сделает ей вообще ничего, а призывать его магию против нее, просить болото о помощи... это все равно, что потребовать защиты у ближайшего патруля стражи, когда по твою душу явились агенты Очей с приказом на немедленную ликвидацию, подписанным самим Императором. Максимум заставишь всех окружающих поржать перед смертью, но и только. Потому он и стоял не шевелясь, пялился на громадные сиськи, постепенно впадая в транс. Если он и сдохнет, то на ногах, или, по крайней мере, будучи напрочь завороженным и оттого не чувствующим боли. Болотные огры вообще не склонны играть с добычей, убивая мгновенно, но мало ли как оно обернется, если огр настолько необычный.

Прости меня, Войжчек.

- Ну, чего стала. - Он не узнает собственный голос, ощущая, как разум уплывает все дальше и дальше, а еще минута ожидания заставит его самого на огру наброситься, пусть и не с целью атаки. - Давай, бей, грязь склизкая!

Каменно-равнодушное лицо огры не особо-то и поменялось, но какая-то эмоция там все же промелькнула. Гаснущий в прорывающемся желании разум вылавливает из памяти прошлые встречи Шчепана с этим видом. Огры, обычные болотные огры, лицами абсолютно нечитаемые, некоторые даже считают, будто у них попросту не имелось нужных мимических мышц. Они даже умирали без криков и рычания, сохраняя так ценимую прирожденными охотниками тишину. Так что авантюрист даже из гипнотического транса выпал, когда это груда мышц заговорила.

- Твоя дурной? - Грубый и непередаваемо глубокий выговор навевал мысли о том проклятом рейде, когда его группе довелось слышать далекое-далекое пение болотных огров, что было знаком очень зловещим и предрекающим скорое исчезновение, когда за тобой придут эти самые песнопевцы.

Если болотный огр поет, поет без слов, просто вытягивая из глотки ритмичные звуки под удары многопудовых кулаков или подобранных бревен по деревьям, значит их там целое племя, собравшееся ради какого-то их сезонного и примитивного праздника вместе. Значит, скоро они пойдут на охоту и от такой охоты целые поселения, которые кто-то расположил слишком близко к границам не колонизированных болот, а то и вовсе внутри этих границ, могут за одну ночь опустеть. Без единого крика, без любого звука, без боя и сражений - просто охотники придут и заберут свою добычу. Пение за свою жизнь Шчепан слышал только раз, едва сумев увести отряд из-под удара и даже добившись эвакуации ближайших поселений. А вот членораздельной речи он от болотных огров никогда не слышал, из-за чего снова ох*ел.

- Че-чего? - Опытный забойщик зверей, охотник на чудовищ, истребитель монстров и просто хороший авантюрист, чувствовал себя выброшенной на берег рыбой, впервые за последние годы вообще не находя ни единого слова.

- Твоя малой мамка голова бревно бить? - Продолжила огра, похоже, решившая либо довести его до удара, либо банально свести с ума, если уже не свела. - А ты потом дурной быть, да?

- Ч-чо? - Говорящий огр, болотный говорящий огр, говорящий осмысленно, а не заучено повторяющий услышанные от кого-то сочетания звуков, осмысленно говорящий болотный огр ждущий ответа от человека, вместо того, чтобы его сожрать... после такого странным было бы не двинуться умом. - К-кхак?

- Совсем глупый. Не нада ты мне такой дурной. - Не дождавшись ответа, огра осуждающе покачала головой и, развернувшись к нему шикарной задницей, просто прыгнула вперед и в сторону, одним махом преодолевая всю зараженную территорию бывшего ритуального жертвенника, исчезая где-то между порушенных ударной волной зданий.

Его обозвала дураком болотная огра.

Обозвала дураком, окатила презрением и убежала.

Огра.

Болотная.

Его.

Дураком.

Рефлекторно перехватывая контроль над оставленным без присмотра оградным кругом, примитивнейшей ведовской техникой, только исполненной с огромной силой и умением, он не дает преграде рухнуть и залить его людей токсичным флером. Интенсивность смертоносной обстановки идет на спад и спустя какое-то время они смогут осторожно, и под защитой из наговоров Шчепана, покинуть это место. Но пока что им нужно стоять здесь, даже пошевелиться лишний раз опасаясь, чтобы кое-как стабилизировавшийся участок болота с собственным истоком силы не раскрылся омутом еще раз, забрав их уже навсегда. И тем не менее Шчепан рискует жизнями их всех, поворачиваясь лицом к стоящим за его спиной соратникам, давая им полюбоваться на собственную охеревшую во всех смыслах харю, а после, сквозь зубы и едва ли не рыча, произносит.

- Этого! Никогда! Не было! - Он даже не уточняет, чего именно никогда не существовало, прекрасно зная, что его поймут. - Кто проболтается, того живьем сгною.

И, несмотря на тяжесть обстановки, несмотря на то, что им сейчас могло хватить одной-единственной случайно пробегающей мимо твари (повезло, что в этом месте вообще собрались почти одни культисты да пара-тройка одержимых, понадеявшихся на силу красноволосого начальника и мощь защитного купола над площадью), несмотря на едва не прожаривший им всем мозги допрос, они его поняли. И каждый из них, даже Возьма, с самым серьезным видом закивали, соглашаясь с поставленным условием, мол, мы поняли, никому ни слова. Только тихие хрипы да всхлипы и с трудом подавляемый смех портил торжественность момента, но было эти звуки едва слышно, ведь ведун и вправду мог заживо сгноить слишком болтливого сокомандника за попытку хохотнуть над командиром.