И был провозглашен Эдикт.

Пять Божеств, семь сверхдержав, включая даже примазавшийся Зайнберг, что выступили свидетелями сделки. У потерявшего всю веру и верность в один день Барона отняли его сердце, запечатав его в собственноручно созданном присутствовавшими божествами полноценном домене, а домен вышвырнув за Кромку, разделив их несокрушимой стеной, что будет стоять до тех пор, пока сам Железный Барон ходит под Небом родного мира, пока стоит под этим Небом дворец, в котором правит носитель Вечной крови и пока все пятеро Богов смотрят за исполнением Эдикта.

Создать домен, настоящий домен божественного грейда, а не пространственную складку любой сложности, даже для богов непросто, даже для них это требует пожертвовать частью собственных сил, как и последующее закрепление Эдикта. Но жертвы были принесены, а люди, гномы да эльфы получили то, что желали. Что думал и чего желал барон Генрих фон Швальцкопф XII, оставшийся без смысла своей жизни, не волновало, по большому счету вообще никого.

Не теперь, когда надежно запечатали во веки веков так и не успевший нормально пожить результат проекта, в анналах истории оставшийся под названием Железная Погибель.

Железная Погибель вновь пришла в реальный мир, пусть даже этот мир уже не был ни реальным, ни даже тем же самым. Долгое заключение не прошло для мифического порождения зря, многие из ранее безупречно работающих систем только-только прогревались, вновь обретая былую мощь, но никто даже не сомневался в том, что хотя бы половины суток хватит для полного восстановления. И ошибкой будет считать, будто находясь в полуспящем состоянии, Погибель стала не опасной!

Барон улыбается.

Скалит зубы.

Теперь все по-другому!

Теперь он никому не позволит разделить их вновь!

Рядом, за спиной и чуть влево стоит верный помощник, Первый Офицер и Мастер-Наводчик Ханс Мульге, по бокам от него встали верные телохранители - полуогры Жрач и Бухач, не блещущие интеллектом, зато нерушимо верные и удивительно добродушные, как для кого-то с их тяжелой и злой кровью. Жертвы селекционных экспериментов, спасенные Генрихом с вивисекторского стола, они оба были полноценными наделенными, несмотря на внешность, и оба были готовы умереть сами, лишь бы не допустить гибели своего благодетеля.

За спиной вставали в парадно-боевом построении все оставшиеся с ним, так и не бросившие его даже спустя все эти годы члены экипажа, его команда. Механики, наводчики, стрелки, офицеры, ремонтники, абордажники, мастера свинцестрелов, ритуалисты, бенефики, маги и целители - все они готовы до конца исполнить свой долг. Не перед Императором, не перед Империей, но только перед самими собой и когда-то защитившим их всех ребенком - Железной Погибелью.

- Ханс! - Громогласно и так привычно восклицает Барон.

- Так точно, гэр барон! - Он понимает командира без лишних слов и безо всяких интуиций, просто за счет опыта. - Начать погрузку, проверить состояние систем! Румпель и Гранц - на вас оружейные отсеки! Фримори, ты берешь свою группу и проверяете движители! Гретта - на тебе сенсорные системы! Не спим, лентяи, или вы уже все позабыть успели?

Громогласное "никак нет" ему ответом, а остатки команды, что пережили сражение с культистами, стремительно вспоминали давно забытые под гнетом лет ухватки и навыки. Они были на месте, каждый на своем и это было действительно прекрасно, по-настоящему великолепно и совершенно неописуемо превосходно!

Он отправил Жрача и Бухача на помощь остальным - с их дурной силой так просто открывать немного заклинившие от долгой неподвижности люки или подымать тяжелые ящики, которые простояли все это время на тех же местах, где их оставила команда, покидая коридоры Погибели. Два десятка метров в длину, пять метров в высоту, восемь с половиной в ширину, с кучей пушек, автоматических свинцестрелов крупного калибра и боевых жезлов, торчащих со всех углов. Золотисто-песчаного цвета металл, нашитый на каркас толстыми пластинами, причем цвет металла такой не от краски, но от состава - простого железа там даже слишком мало, в отличие от мифрила, солнечной стали, холодного железа и других, даже более редких примесей.

Он любуется своим дитем, своим сердцем, обретенным вновь тогда, когда уже не тлело даже тени надежды.

И потому (а может одно только нахождение рядом с Погибелью сняло с него часть ментальных проклятий) он, всегда параноидально внимательный, никогда не расслабляющийся, пропускает удар.

Взвыла поздно спохватившаяся "чуйка" Железного Барона, заставляя тело броситься в решительном перекате, но пространство вокруг словно утопает в вязком болоте, замедляя, сковывая и лишая подвижности. С тихим шипением входят в тело, прямо в сердце, две длинных костяных иголки, сочащиеся черным дымом и ядом, а убийца тут же, не дожидаясь ответного удара от стремительно сместившегося блинком Жрача, исчезает в ореоле какого-то странного телепорта - будто из пурпурного неба упал золотисто-гнилостный луч и унес его с собой.

Затухающим разумом двенадцатый из рода Швальцкопф, успевает осознать, что вместо одного убийцы следом в атаку пошли уже полноценные силы культистов, точно так же подведенные поближе благодаря тем же телепортам. Бьет по сознанию волна накрывшего весь город пространственного искажения, но слишком поздно - пришедшие в гости подстилки извергов уже в зоне действия полей пробудившейся Погибели. Уж его сокровище умеет противодействовать силе вытащенного из загашников венценосных Лабиринта!

А потом яд закончил растворять в себе его нутро, а развитые характеристики уже не могли поддерживать жизнь в теле Барона...

В глубине узких и темных отсеков Погибели, прямо над движителями, располагалась совершенно особая комната, чей интерьер никак не вписывался в технологическое совершенство окружения. Странные знаки, нарисованные грубыми мазками прямо на стальных стенах, какие-то перья и камушки, разложенные в хаотичном и, одновременно, несущем какой-то неясный смысл порядке, а также главная деталь - небольшой бассейн три на три метра, обложенный белоснежными булыжниками и костями, преимущественно человеческими.

Внутри бассейна негромко булькала и бурлила черная жижа, словно очень густая нефть или смола, какие добывают что гномы, что люди, что даже иногда монстры, вроде гоблинов и орков. Вот только любой, обладающий достаточной чувствительностью и опытом, завидев этот бассейн с его содержимым, сначала бы поседел, а после ломанулся бы прочь с максимально доступной для себя скоростью.

Дело даже не в том, что эта жижа вмещала в себе колоссальную концентрацию силы первозданной Тьмы. Да, этот план опасен, но если уметь им пользоваться и держать дистанцию, то жить можно, главное чтобы тебя не посчитали подходящей жертвой - стереотипы о чернокнижниках возникли не на пустом месте. Но, помимо Тьмы, эта жижа была преисполнена силами Недр в ничуть не меньшей концентрации, а за двумя этими планами ощущалось еще что-то, куда более трудноуловимое любой сенсорикой.

Любой образованный человек знает, что совмещение энергий двух планов равно очень сильному катаклизму, на порядки сильнее, чем если бы потратить две порции планарной мощи по отдельности. Но этот бассейн не спешил взрываться, забирая с собою треть Вечного, продолжая неторопливо бурлить. Тьма, Твердь, высший ритуализм, пусть даже в примитивном внешнем проявлении, а также совершенно извращенный эссенциализм - именно это сочетание позволяло структуре удерживать стабильность.

Мифический артефактный комплекс, против всяких правил и протоколов установленный когда-то на борт Железной Погибели. Владеть таким бассейном желали бы многие, очень многие, и все эти многие никак не могли простить того, что Железный Барон посмел присвоить себе эту вещь без их разрешения. Ну, большей мерой, простить не могли уже внуки тех, кто когда-то оскорбился, но это уже частности.

Поверхность черной жижи взбурлила, выпуская из себя комок черноты, на проверку оказавшийся телом обнаженного, испачканного в стремительно стекающей обратно в бассейн жиже Генриха. Выползая за пределы бортика, он проводит осоловелым взглядом по цепочкам черных следов, едва различимых на поверхности вибрирующего от работы движителей пола. Значит, остальные неудачники уже успели искупаться, вернувшись обратно в строй.