Мгновенно пришедшая в себя Гестия не рискнула продолжать охоту, опасаясь еще одного сюрприза по уже ослабевшей воле, вместо этого прильнув к полу, обернувшись кольцом вокруг бьющегося в предсмертных муках Косновения. Даже не пытаясь атаковать или хотя бы коснуться этого существа своим туманом, она принялась выкачивать и отдавать Мгле целый бассейн эссенции. И, судя по тому, насколько быстро туман начал густеть, польза от этого действия выражалась отнюдь не только в возможности безопасно ходить по полу. Как бы чего ей не было - эссенция эссенцией, но ведь вылилась она из нутра древнего, аки говно мамонтов, изверга, успевшего с этой эссенцией поработать.
Снова срываюсь в ближний бой, вскрывая оставшиеся сегментные барьеры, опасаясь того момента, когда противники кончатся, а из пригодных к краже тени реципиентов останутся только мои товарищи да чудом живые жертвы. Вот уж кому повезло - не желая испортить материал раньше времени, изверги оградили их от своего флера по самым высоким стандартам. Так что если и был в этом месте кто-то, от оного флера почти не пострадавший, то это как раз жертвенные агнцы. Ну, самые ценные и оттого самые защищенные из них, потому что тех, кто попроще, и прикрывали похуже, так что там отнюдь не все остались незатронутыми.
Боль от ран ослабла и я имею право лелеять себя надеждой на благоприятный исход, если бы не давящее безумие и подобравшаяся слишком близко тварь в глубине моей сущности. Под конец я даже вышел из Формы, стремясь уменьшить урон по психике, благо врагов к тому моменту уже почти не оставалось. Очень помогла, как ни противно это признавать, Дарящая, а если точнее, то подчиненные ей куклы - на них можно было использовать кражу не спеша, отдавая раны не торопливо, а медленно и с расстановкой. Той даже не понадобилось ничего говорить, так как она сама подвела свои игрушки поближе и сняла с них всю защиту.
Вблизи я еще сильнее ощущал странность подчиненных ею, но когда понял причину этой странности, то не вздрогнул исключительно потому, что сидящая во мне тварь пожирала все мое внимание и душевные силы. Страху негде было поселиться, коммунальная крыша и так перенаселена, а ехать ей еще далеко.
Дарованный, - а это явно было даром, ведь на ее уровне таких способностей не получить никогда, - талант позволил ей скопировать свою личность и записать ее на новый носитель. Каждая из подчиненных ею тварей, фактически, была ее копией, только с разными телами, сонмами и наборами приемов. Стоит ли говорить о полном сохранении всей оригинальной памяти, навыков, мастерства и боевых ухваток? Это я еще не упоминаю о возможности напрямую корректировать память своих копий или просто затронутых дарованным талантом, вплоть до того, чтобы забрать внедренную личность обратно, оставив вместо нее вообще третью, полностью от оригинала переписанную.
Скажу откровенно - если Дарящая поймает меня вне Формы Тени и без активированной Эгиды, то я под этой абилкой не то что лягу, даже среагировать не успею! И ведь она явно применяла ее действительно быстро, раз уж смогла в стремительном сражении поработить полтора десятка самых вкусных жертв. Этот ее трюк это даже круче тумана Гестии! Как минимум, за счет того, что отлично дополняется остальными талантами дьяволицы, вполне себе этот дар поддерживающими.
Поймав мое внимание, та только улыбнулась, не скрывая своих мыслей и своей верности. Она не собиралась использовать на мне этот прием, чтобы изменить меня по своему усмотрению. Но сам факт того, что у нее в распоряжении есть способность, что может заставить меня делать ради нее все что угодно, сделать меня кем она пожелает, доставлял ей целый вагон самодовольства. Как бы она действительно не решила применить свои новые таланты, просто чтобы "поиграть и вернуть все как было".
С едва слышным, но отдающимся эхом в каждой тени, шипением и скрежетом поворачиваю к ней свое лицо, осознав, что эту мысль она сама специально выпустила и позволила своему сонму оформить в образ, чтобы меня поддеть. Нет, определенно, ее желание развести меня на реакцию, причем абсолютно любую, хоть истовую ненависть, хоть столь же истовое омерзение, после повторного применения кольца стало еще более бесящим и невыносимым! А ведь, если подумать, то она внесла второй по значимости вклад в сражение, а если посчитать еще и эффект наложенного на нее кольца, то и вовсе, пожалуй, заняла первое место.
- Тин? - Немного неловкую и напряженную тишину разорвал осторожный вопрос Лосия, который, благодаря своему классу, превосходно ощущал бурлящую во мне мерзость.
- Это обращение или вопрос? - Не выдерживаю, подпуская сарказма в свой ответ, да только сарказм тот теряется за едва различимыми от хрипа словами, будто голос сорвал, прокурил и посадил одновременно. - Хреново мне, очень.
И, подтверждая сказанное, сажусь жопой прямо на гаснущее сияние пола. Резерва где-то три четверти осталось, но только за счет постоянно выпиваемой жизни моих противников. Такое восстановление, конечно, очень полезно в сражении, но здоровья не добавляет ни физического, ни психического. Зелья в крови едва-едва реагируют, поскольку их действие оказалось буквально вымыто из тела моими же действиями. Утешает только то, что вместе с зельями я избавился еще и от всех имеющихся интоксикаций, по ходу дела передав их моим жертвам вместе с ранами.
- Мы обосрались, верно? - Тария тоже, как и я сам, шутит с надрывом, заставляя себя быть привычно-веселой. - Не вышло-то открыть проходец наружу.
- Не вышло. - Соглашаюсь, едва сдерживая внезапную вспышку злобы и на нее, за ее неуместное веселье, и на себя, за провал, и на всех остальных, за то, что они тоже провалились, и, конечно же, на мою сраную жизнь. - Не вышло. Ничегошеньки не вышло. Косновение было и ключом и сердцем ритуала. Оно же было самим ритуалом, и даже зал стал частью его сущности. Подыхая, оно активировало предохранители, погасив всю структуру. Сука.
Злоба взбурлила особенно сильно и я, поддавшись ее порыву, меняю форму руки, обращая кулак когтистой хваталкой и со всех сил бью в неуязвимую стену ритуального зала, выпуская наружу скопившуюся обиду. Стена оказалась не такой уж и неуязвимой, ведь вмятина на ней осталась очень даже заметная, куда больше моего кулака. А потом та вмятина еще углубляться стала, когда я продолжил лупить в ту же точку, сопровождая каждую подачу злобным шипением, что шелестом подхватывали обретающие объем тени - после разлада ритуала их тут много появилось, ведь светящиеся знаки то гаснут, то мерцают.
Остановила меня рука Тиа на плече, крепко то плечо сжавшая, окутанная броней из прилегающей к коже пожухлой листвы. Именно эта броня и привела меня в чувство, вернее, осознание того, что эльфийке пришлось использовать защиту, чтобы хотя бы прикоснуться к постепенно накрывающей меня Форме. Снова пришло давно позабытое чувство, когда мне пришлось вспоминать, каково это иметь нормальное людское тело, ведь обращенная Тенью плоть не стремилась принимать исходный вид.
- Я рассмотрела ритуал. - Друид говорит спокойно и взвешено, не показывая страха или опасения, но я прекрасно знаю, чего ей стоит спокойно стоять рядом с едва держащим себя в руках ходячим бедствием. - Открылось взору моему немногое, еще меньше смогла я осознать из опыта ремесла начертания, но ведь ты и сам сумел понять сокрытое. Дверей здесь нет и не имелось никогда. Этот ритуал... не дверь, но цепь, что тянет нас всех вниз.
Верно.
Это не значит, что нельзя было хотя бы попробовать пробиться через отсечение, сломав ткань мироздания в слабой точке и нырнув в получившийся разлом. Но сделать это можно было бы только при условии не мешающего нам Косновения, а оно явно сказало свое слово. Если бы только здесь был иной начальник, более простой, понятный, а не это хрен-пойми-что...
- Я не знала. - Дарящая разумно не приближается ни ко мне, ни к моим товарищам, стоя чуточку в стороне, рядом с тройкой последних своих игрушек. - Косновение всегда было... и всегда стояло врозь. Я не ведала его природы. Или ведала, но было мне приказано забыть. Не знаю, не могу сказать.
