А мне оставалось лишь выдать самый яростный вопль на какой был способен, с визгом и хохотом принявшись рвать на части всех, кто имел нехватку ума оказаться слишком близко ко мне и нести на себе метки Пекла. Потому что Косновение ошиблось лишь в оценке моей способности сражаться уже смертельно раненым, но вот как раз смертельность моих повреждений никаких сомнений не вызывала.
Вздрагивающий и продолжающий извергать, - каламбур намерен, - клубок плоти остался на месте, ритуальные круги и контуры стремительно приходили в рассинхрон, а я, впервые с момента начала бойни, сумел осмотреться вокруг, не сосредоточивая всего себя на единственном противнике. И тут же, без возможности обдумать, начинаю новую бойню, даже не пытаясь удержать хохот и вопль сидящей внутри меня Тени. Нет ни причин, ни желания, да и сил, пожалуй, тоже.
Рывок, стелясь вдоль сверкающего от символов пола, снова меняя форму и становясь почти плоским, а то и без "почти", пропускаю над собой добрый десяток бьющих невпопад атак. Лучи, комки энергии, несколько энергетических клинков, в каждом из которых томилась плененная душа, парочка сетей и один очень мощный таран бьют куда-то за спину, задевая своих же союзников, а расстояние между мною и чужими внутренностями уменьшалось со скоростью, очень владельцев тех внутренностей нервирующей.
На последних метрах дистанции группа извергов, сумевшая собраться в какое-то подобие боевой, - насколько это понятие применимо к специалистам по ритуалам, - звезды, направила атаку вниз, накрыв радужными переливами своей извращенной магии надвигающийся на них ковер-убийцу. К их сожалению, красочная иллюминация оказалась единственным результатом их трудов, ведь прочность предельной Формы не слишком зависит от размеров принятой Тени. По крайней мере, это разочарование стало последним в их существовании, когда я выпустил сотни тончайших лент, пробивая их тела и сонмы, одновременно начиная отдавать очередную порцию ран.
Разорванные, иссушенные, расплывающиеся гнилью и сладкой патокой тела еще только начали падать оземь, а я уже меняю облик, продолжая рывок, оставляя жертв за спиной. Я еще могу взять от них многое, могу отдать им еще больше, да и просто восполнить резерв магии за счет их извращенной жизни было бы не лишним, но я не смею остановиться. Остановлюсь - и необоримым станет сияние выпускающих души сонмов, разорванных моими ударами, а последнее, чего я желаю сейчас, так это проверки своей выдержки против сосущего все соки голода.
Снова гуманоидный облик, снова не перестающие кровить руки, только теперь каждое касание этих рук лишает врага его конечностей. В ход идут уже не чары, а до края насыщенная силой и оттого почти неотразимая в своей грубости кража, лишенная привычной изящности. Первым идет касание, задевающее немногочисленных боевых тварей, предпочитая их гибель гибели менее опасных образцов адского воинства. Следом за касанием, кражей и ответным даром с моей стороны идут уже полноценные чары, насыщенные и прямые, словно палка. Скорость моя сейчас слишком высока, а твари так и не отошли до конца от флерового взрыва, отчего просто не успевают пустить в ход заготовленные в сонмах души, что могли бы их спасти от подобных ударов. Тем немногим, что все же успевали сбросить кражу или отразить первую атаку я дарил вторую, более изощренную и пластичную, одновременно окутывая небольшой участок реальности вокруг моей жертвы Проявлением, не давая отступить, поднять защиту или огрызнуться.
Выплевываю покрытое крючьями копье прямо в напирающего на Тарию громилу с женским и мужским лицом одновременно, уже не обращая внимания на то, как он, прикрывшись одной из душ, с удивлением попался в сеть из десятков теневых нитей, каждая из которых заканчивалась впившимися в тело крючьями. Душа-то приняла на себя только удар копья, которое оказалось полым внутри, а преграда из проявленного пространства, что отделяла один слой атаки от второго, не дала концептуальному барьеру нейтрализовать сразу оба слоя. Следом удлиняю третью клешню, проросшую на спине, обращаю ее плетью с пастью на конце и той пастью вцепляюсь в пустоту, куда мгновением позже вывело Тропою пылающего пламенем изверга. Привычно отдаю ему часть травм, вливая через пасть едва ли не бочку теневого яда, и не без удовольствия констатирую, что этот перец совсем не Косновение и ему хватило бы куда меньшего.
Проношусь мимо уже вскрывшей нескольких тварей Тиа, задевая конечностями и чарами нескольких ее противников, сводя их попытку координировать удары на нет и не дожидаюсь, пока эльфийка воспользуется подаренным шансом, добиваю раненую Лосием мерзость, напоминающую девушку-слизня из какой-то манги. С той только разницей, что это был мальчик-слизень, а вот цели и несколько неприличный внешний вид у того были аналогичными порождениям японской культуры. Еще один плевок десятком лезвий, отгоняет от Тарии очередного кавалера, уже почти вложившим в ее мозги какую-то дрянь, а следом за этим его сонм внезапно разрывает тварь изнутри. Контур внимания переходит на весело хохочущую Дарящую, что сейчас, в окружении десятка бывших соратников, рвет соратников других. И что-то в подчиненных ею коллегах есть странное, даже на фоне извергов странное, отчего мне захотелось проверить ее статус и дарованные ей абилки.
Врываюсь сквозь едва держащийся барьер вокруг пятерки культистов, не задетых произошедшим побоищем, с невыносимым и пугающим меня самого облегчением передавая им свою боль. Трачу не меньше секунды на подготовку, накрывая весь зал полноценным дождем из примитивной, но очень мощной теневой магии, продолжая выпивать жизнь из культистов и старательно не активируя Хватку. Немного восстановленный резерв тут же проседает, когда вокруг меня вспыхивают узоры ритуала - еще две группки культистов при поддержке пары тварей стабилизировали участок распадающейся структуры и ударили по мне.
Одна из тварей опять взрывается, когда детонирует ее сонм, а вторая становится странной, начиная рвать сосредоточенных ритуалистов. В третью группку влетает сочащееся всевозможными ядами семечко, брошенное темным друидом, а успевший отскочить лидер ловит пролетевший по очень кривой тропке метательный кинжал в горло. Проявляю реальность вокруг, гася и без того нестабильный ритуал, который без Косновения потерял былую необратимость и способность напрямую ломать реальность об колено.
Выдаю, на всякий случай, теневой таран в направлении все так же агонизирующего урода, одновременно отмечая опасность для своей команды - продолжающие литься из его ран эссенции, оказавшись вне котла, начали конфликтовать друг с другом, не говоря уж о том, что даже просто задеть такой коктейль голой кожей чревато очень серьезными травмами. Как там было? Пол - это лава?
Создаю несколько теневых лент, добивая бьющихся в агонии тварей, затащенных на самый потолок туманными щупальцами. Окружившая их Мгла медленно, но неотвратимо забирала у них силы, резерв энергии и даже души из их сонмов, но отбиваясь они могли серьезно повредить Гестии. Один так и вовсе почти сумел подорвать себя и ее вместе взятых в пароксизме мазохистского пафоса. Гестия, лишившись самых опасных жертв, почти вырвавшихся из ее хватки, одним усилием добила оставшихся пленников ее холодных объятий и, не меняя облика туманного облака, рванула вниз. Потолки тут высокие, так что по пути она успела приобнять еще парочку обладателей крыльев и одного левитатора.
После чего атаковала мою позицию и отвлекшуюся на добивание еще одного подраненного Лосием изверга Тарию. Не прекращая давить окружающих артиллерийским огнем, проявляю длинное теневое лезвие, заодно тем же Проявлением сжимаю расстояние между мною и одним из "обнятых" Гестией крылатых противников. Лезвие бьет точно в центр его груди, пробивая барьер, заставляя использовать какой-то хитрый блинк. Контроль над мгновенно покоренной каким-то очень хитрым разовым контрактом, против адептов Мглы заточенным, он так и не отпустил, но прежде чем щупальца замороченной союзницы успели до меня дотянуться, он уже начал растекаться гнилью - удалось скормить зрящему его сонма обман, подставив прямо под клинок Тиа. Да и зрящих у него в коллекции почти не имелось - то ли не заполучил, то ли во время удара флера случайно развоплотил в судорогах наслаждения.
