Уверенно шагал перед теми, кто приносил клятву и обязан был выполнять любой приказ своего хозяина и господина. Перед теми, кто нарушил его прямой приказ, совершив самоуправство над его рабыней.

Еще до показательного наказания он вызвал к себе единственного, кто остался преданным своему хозяину. Питрау — единственный раб, который не посмел ослушаться его и несмотря на свой весьма сложный характер, присматривал за Миланой насколько мог.

Именно преданный раб сообщил о проникновении в комнату и о ссоре с Сириусом, о приказе Меды отнести корм для пегасов, о стычке с Асирой. Руку наложницы залечивал целитель после того, как вторую ночь подряд в комнату к Милане ломился неизвестный эльф. О работниках загона для пегасов, которые прохлаждались, ошиваясь у кухни, в то время как девушка пропала. Питрау рассказывал, а Арион мысленно считал столбы, которые сегодня вырастут перед его поместьем.

И сейчас, выйдя вперед, он не сказал ни слова, не стал устраивать допросы, как поступил бы еще недавно. Он поднял руки, и глаза вспыхнули. В воздухе запахло магией. Земля задрожала, и несколько магических вихрей создали углубления, которые заняли всю площадь перед поместьем, образуя большой круг.

Слуги ошарашенно зашептались, не понимая, что происходит. Когда в глубоких ямах появились деревянные колонны, все замерли. Спустя еще несколько минут на колоннах выросли магические лианы. И в толпе послышался обеспокоенный гул.

“Меда,” — громом прозвучал голос Ариона, и магические лианы ожили, потянувшись в сторону толпы рабов. Все ошарашенно расступились, открывая путь к упавшей на колени женщине. Она визжала и кричала, сопротивляясь, но Арион что-то шепнул, и рабыня лишилась голоса. Лианы приковали ее к столбу.

“Десять ударов,” — снова прогремел голос хозяина, и гул голосов прервали звуки бьющего хлыста. Женщина даже не могла кричать, ее лишили права просить о пощаде, как и она лишила права выжить рыжеволосую рабыню, подписав ей приговор и нарушив прямой приказ господина. А после пыталась все скрыть, заручившись поддержкой Сириуса и целителя.

“Сириус,” — прогремело следующее имя, и эльфы расступились, уступая дорогу магическим путам. Но в отличие от Меды мужчина не стал пытаться вымолить пощаду. Высокомерный эльф попытался применить магию против хозяина, и почувствовав это, глаза Ариона вспыхнули ярче, и лианы поволокли уже бездыханного эльфа к колонне.

Одно за другим звучали имена предателей и приговор. Спустя час, перед главным входом прикованные к колоннам стояли или висели около полутора десятка рабов и эльфов, которые посмели перечить своему хозяину. Пустовала только одна из колонн, и все обеспокоенно оглядывались, гадая, кого еще не схватили лианы.

“Асира,” — прогремел голос хозяина, и по толпе прошелся удивлённый ох.

Наложницы господина всегда имели особый статус; они не были рабынями или слугами. Еще в юности, младшие дочери из весьма состоятельных семей, попадали в наложницы к влиятельным эльфам. Физические наказания к таким эльфийкам применялись крайне редко. Хозяин мог лишить ее своего внимания или отдать другому эльфу в наказание, но порка на равне с рабами, а тем более публичная порка, это было исключение. Такое наказание для Асиры давало понять другим, насколько зол их господин.

Эльфийка пробовала завизжать и уклониться от лиан, применяя магию, но была быстро схвачена и опутана. Арион лишил ее права просить о пощаде в наказание за ложь, которая привела к этой ситуации.

“Семь плетей,” — прогремел голос эльфа, и снова со стороны слуг раздались сочувствующие вздохи.

Свершив расправу над непокорными, Арион назначил старших над каждым крылом и пошел в дом.

Рабами теперь управлял Питрау, пока хозяин не найдет того, кто заменит Меду, а над эльфами взял шефство молодой эльф Ремий. Раньше он прислуживал Лайтеру, и именно брат подкинул идею заменить им вышедшего из-под контроля Сириуса.

__________________

В покоях было тихо. Милана все еще не приходила в себя. Хоть Лайтер и предупреждал брата, что ее тело пытается адаптироваться к большому количеству магии, которое влили эльфы, чтобы исцелить повреждения, и нужно время, мужчина нервничал. Он опасался реакции девушки, когда она очнется, и одновременно ждал ее.

Войдя в спальню и очередной раз убедившись, что девушка спит, эльф устало упал на кровать рядом.

“Ты ведь не простишь мне, все что они с тобой сделали, не так ли, Ми?” — тихо сказал он, поворачивая голову набок.

“Я хочу домой,” — раздался едва слышный шепот, и Арион резко вскочил, садясь рядом с девушкой.

Он смотрел в еще затуманенные серые глаза Миланы и опасался сказать что-то или коснуться ее.

“Думаю, тебе стоит попить. Мы и не думали, что ты так скоро придешь в себя,” — тихо сказал мужчина и принес Милане все то же голубое молоко. — “Давай, Ми, несколько глотков, и можешь дальше отдыхать.” — он поднес стакан к пересохшим губам девушки, и она отпила немного, закашлявшись.

“Мне нужно зеркало,” — прошептала Милана, откидываясь на подушку.

Арион удивленно посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на волосы и догадался, что она еще не видела, что сотворила Асира с прекрасными огненными волосами. Вздохнув, эльф пошел в ванну. Зеркал у рабов не было. Слишком хрупко и слишком дорого.

А металлические приспособления могли позволить себе тоже не все. Некоторые выторговывали их у эльфов, но это был явно не случай пришлой рабыни. У нее не было ничего, кроме положенного.

“Может, не стоит, Ми. Тебе ни к чему нервничать. Отеки еще не до конца сошли, а волосы они отрастут. Мы приведем их в порядок, когда тебе станет лучше, обещаю,” — сказал Арион, подходя к кровати с небольшим зеркалом.

“Ты обещал, что ничего не случится, Ари. Дай мне зеркало,” — прохрипела девушка и протянула дрожащую руку.

“Оно тяжелое, просто направляй мою,” — ответил эльф. Слова девушки попали в цель и больно кольнули внутри. Он подвел ее, и слышать это от Миланы было больнее, чем упрекать себя самому.

Она внимательно рассматривала свое лицо и слегка поворачивала голову, оценивая неровно обрезанные волосы и залысины, которые остались в некоторых местах. К счастью, большинство вырезанных под самую кожу волос было сзади, и Милана не могла их увидеть. Сейчас даже невозможно было понять, какого цвета ее волосы, от них попросту почти ничего не осталось. Несколько минут покрутив зеркало, она вздохнула и кивнула Ариону, убрать тяжелую вещь.

“Я надеюсь, ты не считаешь, что я сама это сделала?” — спросила девушка, с гневом глядя в глаза эльфу.

“Ми, разве я похож на дурака?” — спросил Арион и, заметив выгнутую бровь, не позволил ответу прозвучать. — “Может, иногда, но это не глупость, а самоуверенность. Мне жаль, что я подвел тебя. Больше это не повторится,” — сказал эльф, но ему не позволили продолжать.

“Куда уж больше, Ари. Они почти убили меня, не прилагая усилий, едва ты уехал. Куда больше?” — прозвучал вопрос девушки.

Эльф вздохнул, — “Я знаю, Ми, я все знаю. Тебе не станет легче, но они ответили за все, что сделали. А ты больше не будешь рабыней и будешь в безопасности. Я не позволю еще кому-либо причинить тебе вред. Но мы обсудим все, как только ты поправишься. А пока я уберу это.” — Арион взял руку девушки и, прошептав несколько слов, татуировка сменилась узором, похожим на переплетенные листья, внутри которых были руны.

Милана посмотрела на узор и спросила, — “Что это? И ты говорил, что если ты не поставишь рабскую татуировку, ее попробуют поставить другие. У вас же нет свободных людей.”

“Все верно, Ми, и если бы я не поставил татуировку, то ее поставили бы другие. Но я и не снял ее полностью. Просто теперь вместо рабской татуировки у тебя татуировка моего рода и его защитные руны, ну и руны перевода. Я, как глава, могу взять тебя под свою защиту. Я пытался уберечь тебя от короля, но наверняка слухи о массовой порке перед поместьем уже дошли до него. Больше нет смысла скрывать тебя. Я все объясню, Ми, но не сейчас, ладно.” — сказал эльф и откинулся на кровати, прикрывая глаза, — “Я чуток полежу тут, слишком много магии израсходовал с непривычки, клонит в сон.”